– Чего замерли! – крикнул он и взмахнул рукой. – Идите сюда!
– Да, выпустили! – радостно воскликнула Лена и побежала через улицу. – Мы свободны!
Артур подмигнул ей и отступил в сторону, впуская девушку внутрь. Она ворвалась в вестибюль и с удивлением увидела, как из дверей большого зала выходит Ярослав в сопровождении Ольги и Федора.
– Так, Белые Вихри своих привезли. Очень хорошо, – бросил маг первого ряда. – Мария Аркадьевна, прошу ко мне в кабинет. Остальным резиденцию пока не покидать.
И глава «Золотой розы» зашагал вверх по лестнице. За ним устремились трое магов второго ряда. А Лена повернулась к прикрывшему дверь Артуру и требовательно спросила:
– Скажи, дружок, что происходит?
Глава «Аргуса» пожал широкими плечами:
– Сам точно еще не знаю. Полчаса назад «Союз Семи» снял наблюдение с того источника, что им достался, и почти тут же их главный вампир привез Ярослава. Затем маг «бесцветных» ликвидировал сторожевые заклинания на втором источнике. Похоже, что обвинения с нас сняли, и этому дурацкому протекторату конец пришел. Еще приказали готовиться к бою, поэтому всем сидеть тут и…
– А что с Олегом? Где он? – перебила его Лена.
– Ну, Аристеас, старейшина клана Фоон, убит, связи с ними нет, – глаза Артура плутовато забегали. – Поэтому они… хм, тех, кто у них, еще не вернули из «изоляции»… Видишь, еще много кого нет…
И тут Лена почувствовала, что собеседник ей не то чтобы врет, а скорее недоговаривает.
– А ну, скажи все! – потребовала она, наступая на Артура.
– Его изгнали из ордена.
В первый момент Лена не поверила своим ушам – Олега, ее Рыцаря, выкинули из «Золотой розы»?
– Только под давлением союзников… он ушел из-под стражи, – голос Артура звучал так, словно он оправдывался. – Сатра были в ярости… мы ничего не могли сделать… Ты успокойся… не надо…
– К бою, значит, готовятся? – произнесла Лена, сузив глаза и раздувая ноздри. – Так я им устрою бой! Прямо сейчас!
И она решительно направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, к кабинету Ярослава. Артур посмотрел ей в спину, открыл рот, чтобы окликнуть, а потом махнул рукой и решил не связываться.
Он знал Лену давно и понимал, что сейчас вставать у нее на пути просто опасно.
Старший сержант Петровский крайне отрицательно относился к ночным дежурствам. И не из каких-то идеологических или нравственных соображений, а просто потому, что был «жаворонком». Где-то в девять вечера мозг старшего сержанта начинал потихоньку отключаться, и его хозяина неумолимо тянуло спать.
В те дни, когда он попадал в «ночник», приходилось совершать жесточайшее насилие над собственным организмом и поддерживать себя в рабочем тонусе, стаканами глотая крепкий черный кофе. Петровский знал, что это вредно для сердца, но деваться было некуда.
Такова судьба сотрудника милиции – выполнять приказы, работать не тогда, когда хочешь, а тогда, когда надо.
Развод ночной смены в четверг, десятого февраля, прошел в штатном режиме. Выслушав «ценные» указания начальства и получив оружие, старший сержант и прапорщик-водитель Нигматуллин забрались в патрульную «Волгу» и отправились на объезд своего участка.
Почти сразу пришлось заехать в кафешку на автостанции, где что-то не поделили два пьяных посетителя. «Обезвредить» буянов удалось без труда, после чего их отвезли в «обезьянник».
– Ну и погода мэрзкая, – как всегда, меняя букву «е» на «э», сказал Нигматуллин, когда они вышли на улицу.
– Ага, – согласился Петровский, не любивший долгих разговоров.
На город с темного неба валилось нечто непонятное, не то замерзший не до конца дождь, не то начавший таять снег. Гнусная сырость высасывала из тела тепло сильнее, чем тридцатиградусный мороз. Под ногами чавкала грязная жижа, и ноги промокали в одно мгновение.
Оказавшись в машине, старший сержант потянулся к заветному термосу и сделал добрый глоток. Сонливость немножко отступила, сердце забилось сильнее, и вроде бы даже стало теплее.
– Поэхали, – сказал Нигматуллин и завел мотор.
Прокатили по проспекту Гагарина, на тротуарах которого было пусто, мрачно и темно, и добрались до площади Лядова. Только когда сделали по ней круг, Петровский обратил внимание, что за остановкой рядом с общагой политеха имеется скопление народа человек в тридцать.
– Ты видел? – спросил он.
– А то, – отозвался Нигматуллин. – Что, посмотрим, чэго там?
Старший сержант хотел ответить «да», но тут затрещала рация, и голос диспетчера забубнил:
– Тридцать третий! Тридцать третий!
Через пять минут Петровский забыл о людях за остановкой, поскольку пришлось мчаться к Дворцу спорта, где безумные «абреки» с рынка устроили «бизнес-дискуссию» в горском стиле, то бишь с применением ножей, бейсбольных бит и прочих членовредительных аргументов.
Тут пришлось попыхтеть и повозиться, причем не только их экипажу, а еще и трем другим, и вызванному ОМОНу. «Абреков» разоружили, повязали, покидали в «воронок», после чего старший сержант решил, что пора дать себе отдых.
– Пэрэкурим? – спросил Нигматуллин, за три года совместной работы хорошо научившийся чувствовать желания командира.
– Можно. Только прокатимся еще раз.
На проспекте вновь не встретили ничего интересного, а вот на Лядова Петровский мигом вспомнил про странную толпу, и в первую очередь потому, что она увеличилась раза в четыре.
Теперь здесь находилось куда больше ста человек.
– Тормози. Посмотрим, что тут за митинг, – велел он.
«Волга» остановилась прямо на остановке, под фонарем, чтобы ее было хорошо видно, но толпа на появление милицейской машины не отреагировала никак. Никто не шевельнулся, ничего не сказал соседу, не сделал попытку отступить в сторону и незаметно исчезнуть.
– Странно, – буркнул Петровский и выбрался из автомобиля.
Он знал, что выглядит солидно – сто десять килограммов веса, метр девяносто рост, да еще и в зимней форме. Шагал неспешно, вразвалку, давая любителям ночных сборищ понять, кто к ним приближается.
Но это тоже не вызвало никакой реакции, ни агрессивной, ни трусливой.
– Так, граждане! – сказал старший сержант властно. – Объясните, по какому поводу сбор?
Несколько пар пустых, каких-то мертвых глаз равнодушно посмотрели на него, но этим все и ограничилось.
– Эй, вы! – Петровский повысил голос, почувствовал, что начинает заводиться. – Вы что, не поняли, что я спросил? Или совсем обдолбались, наркоманы чертовы? А ну, документы!
Он шагнул вперед, взял за плечо сутулого молодого человека с непокрытой головой и длинными волосами. Встряхнул его чуток, чтобы лохматый осознал, что происходит.
Молодой человек недоуменно заозирался, взгляд его стал осмысленным.
– Нет документов, гражданин начальник, – сказал он. – Дома они.
– В кутузку хочешь? – загремел старший сержант, принюхиваясь и пытаясь понять, откуда так сильно разит гнильем. – Кто старший? Немедленно сообщить, что тут происходит!
Толпа выглядела странно и меньше всего напоминала настоящую толпу. Та всегда бурлит, шумит, воняет страхом, злобой или радостью. Тут же скорее было собрание незнакомых людей, случайно оказавшихся в одном месте и теперь чего-то ожидающих.
На наркоманов они походили разве что пустыми взглядами. Никто не дергался, не смеялся, не двигался. Все молчали. Воняющие тленом манекены, механические куклы, ожидающие, когда их включат.
От этой мысли старшему сержанту стало не по себе, и он поспешил сменить тактику.
– Вот скажи, отец, – обратился Петровский к пожилому мужчине, – что ты тут делаешь?
– Я? – старик заморгал, огляделся, будто только что осознал, где находится. – Я… жду…
И вновь замер, уставившись куда-то мимо старшего сержанта, а тому показалось, что он чует еще и запах серы.
