Быстро сбежав вниз, он прямо на улице начал орать что-то восхищенное, целовать руки и лицо. В окнах соседних домов показались любопытствующие. Не обращая на них внимания, Луиджи стал тыкать в дисплей своего телефона, в цифру 10.00. Аня достала свой телефон и показала ему время.
Схватившись за голову, Луиджи стал указывать на две буквы в правом углу дисплея. Оказывается, он ждал Аню вчера в десять вечера. Сказав «сорри», немного обиженная Анна повернулась и пошла в сторону ближайшей широкой улицы, где ездило больше машин. Вопль Луиджи заставил ее подпрыгнуть и распахнуться все окна в соседних домах.
Схватив Анну за руку, Луиджи силой потащил ее в подъезд и не отпускал, пока они не поднялись на третий этаж.
Сначала они занимались любовью на незамеченном ею вчера диване, затем в душе, а потом Аня попросила перерыв. Три часа она отдыхала на кубе, с шарфиком на плече, а затем тут же занималась любовью с Луиджи.
И вдруг ей резко надоело подобное занятие сексом: когда она не понимает ни слова из разговора партнера. Внезапно она заметила, как назойливо громко он говорит, слишком сильно ее хватает и слишком часто дышит. Анна быстро оделась, показала жестами «хватит», тридцать раз повторила «Ноу!» и вылетела на улицу.
Такси поймала тут же и благополучно сбежала в гостиницу.
Днем автобус отвез их в Рим, и Юрий Владимирович махал рукой, глядя только на маму. А вечером они летели в Москву.
Володя просматривал фотографии в фотоаппарате, Аня спала, Валерия Николаевна мечтательно смотрела на облака за бортом.
Хряка привезли в час дня.
Из прицепа к «Жигулям» Ирина и ее муж Коля с гордостью вывели розового кабанчика килограммов на двести.
Оценив параметры Борьки, тетка Полина благосклонно кивнула, разрешая доступ к телу.
Делегация направилась к дощатому сараю, выкрашенному в веселенький желтый цвет.
Хавронья с ужасом смотрела на здоровенного кабана, который тут же стал деловито к ней принюхиваться. Хавронья широким задом вжалась в стенку утепленного сарайчика, решив не сдаваться розовому нахалу.
Прошел час, другой. Время близилось к трем. Наблюдатели, пристроившись на сене в углу, уже допили первую бутылку самогона и закусили сальцем от родственника Борьки, а Хавронья все не подпускала к себе ухажера, борясь за девичью честь.
Она уворачивалась, прыгала и рычала, выставляя немалые клыки. При очередном маневре хрюшка снесла боковую перегородку. Начала трещать задняя стенка сарая.
Ирина толкнула в бок супруга, и тот, перестав рассматривать грязные ногти, предложил помочь созданию семейных отношений. То есть подержать Хавронью, пока к ней пристроится хряк.
Полина, глядя своей любимице в глаза, начала уговаривать, объясняя, что с девственностью все равно придется расставаться, так уж лучше под руководством опытных людей да с хорошим мальчиком, чем не пойми с кем и на чужом дворе.
Хавронья внимательно слушала хозяйку, иногда повизгивая, но, вильнув мощным боком, хряка к себе не допускала.
Двухсоткилограммовому «мальчонке» надоело уговаривать «девушку», и он пошел гулять по сараю. Хавронья от усталости завалилась на бок, отдыхая.
Обойдя по периметру сарай и сожрав попавшуюся на пути горку моркови, апельсиновые очистки и старый шерстяной шарф, хряк решил, что он отдохнул, перекусил, пора и любовью заняться. И рванул к невесте с новыми силами и конкретными намерениями.
Хавронья от страха шарахнулась к задней стенке сарая, надавила — и та проломилась под ее ста пятьюдесятью килограммами. А хряк все наседал, норовя выказать скопившуюся страсть.
Хавронья, не желающая переходить из статуса девушки в статус женщины, вывалилась во двор. Пробуксовав в снегу посередине двора, она рванула на полной скорости в сторону дороги, скользя копытами по замерзшим лужам… Хряк припустился за ней.
На такие мелочи, как заборы, люди, кусты или автомобили, ни перепуганная Хавронья, ни воспылавший любовью хряк Борька внимания не обращали.
За двумя дипломированными свиньями с озабоченным видом бежала тетка Полина, кума Ирина и ее супруг Колян, на ходу допивающий желтую самогонку из второй поллитры.
Немного было мутновато в голове от недосыпа из-за разговора с Жорой, слегка подташнивало и очень хотелось пить, но я твердо вела машину по трассе Москва — Питер, надеясь до вечера добраться до дома.
В глазах слегка мерцали и рябили пейзажи за ветровым стеклом, но я надеялась, что справлюсь… Зря.
Сразу за Клином ожил сотовый телефон. Сначала я поговорила с братом, он очень переживал из-за возможного опоздания купленного товара. Следующий звонок был от мамы, она радовалась потеплению. Кирилл позвонить не соизволил, видимо не сомневаясь в моем скором появлении и в том, что я не изменю ему «никогда», то есть в ближайшие лет десять.
Меня опять начали грызть пираньи ревности… Но Судьба на свете есть! Позвонила моя любимая подруга Аня. Как только приземлилась в Шереметьеве, а это было минуту назад, так сразу набрала мой телефон.
Я только-только проехала Клин. До Шереметьева было раз в десять ближе, чем до дома. Голос Анны обещал интересные рассказы и сувениры.
— Аня, так соскучилась по тебе. Хочешь я развернусь, подхвачу тебя, маму и Вовку в аэропорту и отвезу домой?
— Если тебе не трудно, — как всегда, тоном английской леди начала благодарить Аня…
Радуясь скорой встрече, я начала тормозить, готовясь к развороту… и это спасло мне жизнь.
Глазам своим не поверила, когда из кювета дороги, слева, под колеса моего «Лексуса» метнулась огромная коричневая туша.
Я крикнула в телефон: «Аня! Черт!» — и подпрыгнула, нажимая на тормоза, но поздно. Сильнейший удар заставил вильнуть машину вправо, руль дернулся, и два пальца левой руки щелкнули нестерпимой болью. И, может быть, обошлось бы без дальнейших осложнений, но непонятно откуда выскочил огромный розовый свин, и второй удар снес машину в кювет справа.
Машина упала на правую сторону и, свалившись с дороги, перевернулась. Крыша и пол поменялись местами, окна залепило снегом. Сиденье сдвинулось со своего места и вжало ноги в живот. Руль ударил меня в лицо.
Я теряла сознание и захлебывалась собственной кровью.
Тетка Полина кинулась к Хавронье, отлетевшей к краю дороги в глубокий сугроб, и бросилась на нее сверху, проверяя пульс. Свинюшка смотрела на хозяйку страдающими глазами, подхрюкивая, просила помощи. Животинку трясло от боли и холода. Тетка Полина сняла с себя теплый пуховый платок и накрыла им Хавронью как одеялом, подталкивая края под бока.
— Потерпи, моя девочка. Чуть-чуть потерпи.
Борька остался на асфальте, пытался встать, вертя налитыми кровью глазами, Ира бегала вокруг свина, причитая: «Маленький мой! Живой мой мальчик!»
Колян отбросил бутылку и в два прыжка спустился с дороги. Черный «Лексус» лежал колесами вверх среди девственного белого поля, наполовину утонув в образовавшемся сугробе. К машине вела утрамбованная крышей автомобиля дорога умятого снега. Колеса «Лексуса» еще крутились.
Проваливаясь по грудь в снег, Колян обошел машину, счистил с ветрового стекла снег. Изнутри по стеклу стекала клякса крови.
