сторону жопастая тетка и оглушила сольным выступлением:
— Пирожки, драники картофельные, пиво холодное!
Метнув на меня ненавидящий взгляд, она рванула вперед, не сомневаясь, что опередила конкурентку.
Я растерялась. Выдавать себя за очередную продавщицу «вразнос» не имело смысла, и я, моментально обменяв сумку на замызганный веник из угла, заорала на весь вагон: «Граждане-товарищи! Кто кран в туалете свинтил?» В руке с веником был зажат телефон.
На мой вопрос пассажиры реагировали по-разному. Некоторые замирали, пытаясь понять, чего я от них хочу. Пару раз мне ответили, что «дурных нету».
Продавщица, оглянувшись на мой призыв: «Верните крантик взад! Он казенный!», снизила темп пробега по вагону и к третьему купе мы с нею сравнялись.
В четвертом купе ехала компания пьяных мужчин, губящих печень второй день подряд. У самого окна сидел парень, старающийся не попадать в поле зрения тех, кто находился в коридоре. Я специально застопорилась, с подозрением оглядывая собутыльников.
— Кто крантик из сортира попер?
Высказывания разнообразием не отличались. Мне было предложено идти дальше своей дорогой, а кран, если я его найду, засунуть в…
Я с серьезным видом выслушала рекомендации, пытаясь поймать взгляд мужчины у окна. И он не выдержал, нагнулся вперед и посмотрел на меня.
Лёнчик был действительно красив, как бывают красивы бездушные манекены. Глаза неопределенного цвета, дымчатые, затуманились еще больше. Выронив веник, я нажала кнопку «ОК» на телефоне и повалилась в обморок.
В глубоком обмороке я была секунды две, затем почувствовала, что лежу на полу. Ракурс для наблюдения был неудобным, к тому же видела я все не цветным, а в черно-белом цвете и в замедленном действии.
В сторону купе с двух сторон длинными прыжками подлетели милиционеры. Из ближнего ко мне тамбура вылетела Анна, за нею показалось испуганное лицо начальника поезда, и мелькнул белый врачебный халат.
Как описать то странное белое сияние, которое выплеснулось из купе и заставило упасть двух милиционеров, любопытствующих пассажиров в открытых дверях соседних купе, начальника поезда и даже врача в тамбуре? Сияние не слепило, а стирало действительность перед глазами.
Со стороны летящей над упавшими телами Анны шло ответное сияние.
Анна «вплыла» в купе, протянув руки вперед. Лёнчик, вставший напротив окна, выглядел мультяшным злодеем, но по-настоящему потным. Анна «приземлилась» на него, накрыв его голову руками и сильно сжав его виски ладонями. Сияние усилилось, и я провалилась во второй, настоящий обморок.
Окончательно я очнулась на полу, в коридоре, прислоненная к стеночке. Через мои ноги прыгали в разные стороны милиционеры и пассажиры. Затем поволокли Лёнчика с наручниками за спиной.
В пустом купе открыли нижние полки. Достали две большие черные сумки.
Милиционер в чине капитана открыл молнию, выкинул из сумки пакет с парфюмом и одеждой, футболку… и замер.
— Йе! Вот они.
Анна, настойчиво отодвинув представителей правопорядка, вошла в купе, нагнулась над сумками и осторожно вынула мальчика лет пяти. Казалось, он был без сознания.
— Живой? — шепотом спросил капитан.
— Спит, — негромко ответила Анна. — Врач здесь?
— В тамбуре ждет.
— Зовите.
Анна положила мальчика на поездную полку и достала второго, точно такого же.
Я хотела привстать и посмотреть на спасенных братьев, но сержант милиции легко толкнул меня на пол.
— Сиди, тетка, не мешай.
Я не обиделась на «не мешай». Я обиделась на «тетку».
Нас всех сгрузили на Тульском вокзале и под усиленным конвоем привели в комнату милиции. Уже после нахождения детей транспортная милиция связалась с ФСБ, сообщив о блестяще проведенной операции, и поинтересовалась, как лучше оформить бумаги о совместных действиях.
В ФСБ долго переспрашивали, где и когда они проявили оперативность и какие именно сотрудники отличились в проведении захвата опасного международного преступника.
Когда со стороны милиции произошла заминка с озвучиванием моей и Аниной фамилий, фээсбэшники от происшедшего открестились и предложили ментам разбираться с самозванками самим.
Мы с Анной сидели в самом углу грязно-желтого кабинета, ничего не видя за плотными телами милиционеров в серо-синих формах. Я видела только руку, которая положила телефонную трубку на место. После чего милиционеры повернулись к нам.
Анна медленно подняла руку и щелкнула пальцами. Все, как один, завороженно уставились на нее.
— Вы просто молодцы, — доверчиво сообщила мужчинам Анна. — Я нечаянно оказалась в эпицентре событий и все видела. Очень впечатлила слаженная работа милиции, врачей и сотрудников поезда. Обезврежен опасный преступник. Спасены дети из Белоруссии. Дети, они ведь любой национальности дети, китайцы или славяне. Правда?
Милиционеры синхронно кивнули, соглашаясь.
Не обращал внимания на Анну только один человек — Лёнчик. Он смотрел в глаза клочкастой рыжей кошке, усевшейся возле него. В открытую дверь кабинета вошел толстый черный кот с белыми лапами и уселся рядом с рыжей кошкой.
— А то, что мы случайно вот с этой девушкой, — небрежный жест в мою сторону, — оказались на месте событий, совершенно не помешало вашей операции. Нам с девушкой пора идти. Пора?
Милиционеры повторили согласительный кивок. Я и Анна медленно встали.
В приоткрытую дверь втиснулась толстенная серая кошка и прямиком направилась к ногам Лёнчика, о которые стала тереться и урчать от счастья.
Мы с Анной плавно делали шаги к выходу, когда Лёнчик посмотрел на нас своим дымчатым взглядом. Меня как пыльным мешком ударило по голове, и я впала в ступор. Анна медленно потянула меня за рукав в сторону выхода. Я не могла идти. Милиционеры продолжали смотреть на то место, где три секунды назад сидела Анна.
Серая кошка перестала тереться о ноги Лёнчика, и я заметила, что его кроссовки уперлись в пол. Через долю мгновения Лёнчик прыгнул вперед со скованными сзади руками. Он налетел на Анну, целясь зубами в ее шею. Анна, как и я, замерла в столбняке…
И тут мяукнула кошка. С меня слетел ступор, и в последний момент я оттолкнула Анну. Лёнчик попытался пнуть меня ногой, но я с размаху въехала кулаком ему в глаз. Лёнчик упал на пол.
Милиционеры смотрели на произошедшую сцену с большим интересом.
Анна нагнулась к Лёнчику, залепила ему кулаком в челюсть, взяла меня за руку и вытянула из комнаты милиции. Я напоследок оглянулась.
Лёнчик лежал на полу без сознания, на нем распластались три кошки, а старший из милиционеров, не обращая на нас внимания, деловито сел за стол.
— Будем писать протокол. Садитесь, ребята.
В зале ожидания в первом ряду кресел сидел Кирилл и смотрел, как мы с Анной идем ему навстречу. Он встал, сделал несколько резких шагов и обнял меня. Моя макушка оказалась на уровне его ключиц. Болотный голос проурчал: «Дождалась своего длинного счастья».
— Машка! Манюня. Машенька.
