ее записке, — он принадлежал ее отцу. Том Уинн скончался больше двенадцати лет назад, но она часто ловила себя на том, что произносит его популистские премудрости, притом с большим удовольствием. Выступления в зале суда, как ни наслаждалась она ими, уже уходили в прошлое. Собственно говоря, Эрно Эрдаи мог оказаться последним, кому она устраивала перекрестный допрос. Ей хотелось воздействовать сразу на много жизней. А жестокая правда обвинения заключалась в том, что ты редко значительно улучшаешь кому-то жизнь. Ты останавливаешь кровотечение. Прекращаешь боль. Но не выходишь из этого здания вечерами, ожидая увидеть посаженные тобой деревья.
Раздался телефонный звонок. Мюриэл подумала, что звонит Толмидж, однако на определителе номера был номер сотового телефона Ларри.
— Ты совсем заработался, — сказала она.
— Это ты заработалась. Я дома. Но мне сейчас кое-что пришло в голову. И я решил, что застану тебя на месте. Звоню, чтобы наябедничать на себя.
— Ларри, ты был плохим?
— Я был идиотом. Не меня ли ты назвала на днях очень умным?
— Насколько я помню, да.
— Пожалуй, тебе следует взять свои слова обратно, — сказал Старчек.
Мюриэл подумала, не начинается ли этот разговор с того места, где прекратился прежний. Она никогда не считала себя склонной к самоанализу. Всю жизнь она была поглощена бытием в окружающем мире, делала все возможное, чтобы забывать о себе. Однако после возвращения из Атланты она проводила много времени, держа руку на своем пульсе. И одним из главных вопросов, всплывавших из глубины сознания по нескольку раз на дню, был о том, что происходит с Ларри и с нею. Когда Ларри по пути в Атланту сказал ей, что она довольствуется малым в своем браке, для нее это не явилось новостью. Интуитивно или нет, она это понимала. Чего она не улавливала, так это повторяющегося характера своих ошибок. Она выходила замуж за кумиров, неизменно зная, что по ночам будет ощущать пальцами ног глиняные ступни. Потребовалось бы еще какое-то время, может быть, век-другой, чтобы понять, зачем ей это было нужно.
В настоящее время Ларри представлял собой загадку. Она была довольна, что заставила его сказать, почему он решил раскрыть ей глаза на ее собственную персону. Мстил или предлагал какую-то альтернативу? Было ясно, что Ларри не знает сам, и тем лучше, потому что ни то, ни другое не доставило бы ей радости.
Слушая его теперь, Мюриэл поняла, что Ларри звонит не по личным мотивам.
— Сегодня утром я отправился к Роки Мэдхефи в группу расследования гангстерских преступлений, — сказал он, — объяснил ему, что мне нужно найти типа по кличке Фараон, и вдруг меня осенило. Помнишь, ты говорила мне, чтобы я отыскал парня, в которого Эрно стрелял четыре года назад?
— Конечно.
— Так, фамилию его помнишь?
Подумав, Мюриэл ответила:
— Коул.
— А имя?
Его она вспомнить не смогла.
— Фа-ро, — сказал Ларри.
До нее быстро дошло, и первая реакция была скептической. Она почему-то думала, что «Фаро» произносится как «Фарго».
— Так вот, есть хороший способ выяснить, тот ли это человек, — сказал Ларри. — Вернее, может быть, есть. Вот что мне только что пришло на ум.
Для слушаний под председательством Харлоу они с Ларри собрали целый портфель документов, стоявший теперь за спиной Мюриэл. Среди них была фотокопия записной книжки, которую эксперт обнаружил в сумочке Луизы в «Рае» десять лет назад. Мюриэл собиралась спросить Эрно, почему там нет его фамилии, но отказалась от этой мысли. Артур мог возразить, что женщина не станет звонить домой женатому любовнику. Мюриэл поставила телефон на ковер сбоку от себя и, говоря с Ларри, перебирала документы, пока не нашла эту фотокопию.
— Никакого Фаро Коула, — сказала Мюриэл.
В трубке слышалось потрескивание его сотового телефона.
— Смотрела на «эф»? — спросил наконец Ларри.
Нет, она не смотрела. «Фаро» там было написано ручкой четким почерком Луизы прямо как по линейке. «Коул» было добавлено впоследствии карандашом.
— Черт, — произнес Ларри.
— Погоди, — сказала Мюриэл. И попыталась разобраться в этом сама. — Эрно стрелял в сообщника Луизы спустя шесть лет? Это совпадение? Или мы знаем, что между ним и Эрдаи существовала какая-то связь?
— Когда Эрно арестовали в баре Айка после выстрела, — заговорил Ларри, — Эрно утверждал, что Коул угрожал ему пистолетом, потому что Эрдаи допрашивал его из-за каких-то махинаций с билетами. Очевидно, имелось в виду жульничество, которым Фаро занимался с Луизой и Шлангом, так ведь?
Ларри целый день думал об этом, и Мюриэл было за ним не угнаться. Она спросила, как он пришел к такому выводу.
— На прошлой неделе мы установили, что Эрдаи, видимо, догадался, чем занимаются эти трое. Потому и приказал обыскать Луизу. И Женевьева сказала, что назвала Эрно имя Фаро. Видимо, Эрдаи нашел его.
— А почему Фаро так разозлился на Эрно шесть лет спустя, что угрожал ему пистолетом?
— Точно не знаю, но все полицейские, бывшие на месте преступления, показали, что Фаро кричал: Эрно испортил ему жизнь. Должно быть, как-то прикрыл его дело. Это совсем в духе Эрно, так ведь? Хоть Луиза и погибла, он оставался начальником службы безопасности. Я так и подумал в тот день. Эрдаи хотел, чтобы преступники получили по заслугам. Он просто не способен был признаться, что мог бы спасти жизнь Луизы.
— Так хорошие это новости или плохие?
— Господи, — сказал Ларри, — они должны быть хорошими. Замечательными. Помнишь, как подскочил Эрно, когда ты спросила его о том выстреле? Не хотел касаться этой темы. Потому что знал — Фаро мог бы рассказать, какую чушь он нес на свидетельском месте. Этот человек представит тебе киноверсию истории, которую мы на прошлой неделе слышали от Женевьевы: «Шланг — гнусный убийца». В ярких тонах.
Мюриэл обдумала услышанное. Ларри говорил дело.
— Единственная загвоздка, — сказал он, — в том, что я целую неделю сбивался с ног, разыскивая Фаро. Он как сквозь землю провалился.
Из того, что он выяснил, получалось, что Фаро Коул появился здесь в девяностом году, когда получал водительские права. У него имелся адрес и телефон, но год спустя он исчез. Потом вернулся в девяносто шестом году, стал жить в другой квартире. После того, как выписался из больницы в девяносто седьмом году после ранения, скрылся снова.
Ларри сделал десятки телефонных звонков, ездил по обоим прежним адресам Фаро с Дэном Липранзером, но в дополнение к тому, что было уже известно, узнал только, что он был ростом шесть футов три дюйма, весил двести двадцать фунтов и родился в шестьдесят пятом году. Все документы вроде отчетов о кредитных операциях или местах работы, которые собирали его домовладельцы и телефонная компания, были давно уничтожены, в архивах штата сохранилась только дата выдачи ему водительских прав. Арестов Фаро Коула здесь или где бы то ни было, по данным ФБР, зарегистрировано не было. Для торговца краденым это было странно, но Ларри позвонил в несколько участков — и там никто не знал его имени. В отчаянии Ларри даже позвонил осведомительнице в службе социального обеспечения, которая сообщала ему время от времени, выплачивался ли налог с зарплаты по такому-то регистрационному номеру где-либо в стране. В настоящее время Фаро Коул, видимо, был безработным, или умершим, или жил под другим именем.
— Насколько я понимаю, — сказал Ларри, — против человека, который размахивал пистолетом в баре, выдвинули бы несколько обвинений, но когда Фаро обливался кровью на полу, об этом никто не подумал. Казалось, ему скорее потребуется сотрудник похоронного бюро, чем медицинская помощь. В общем, ни фотографий, ни отпечатков пальцев нет. Мне удалось найти только пистолет Фаро и рубашку, которую
