засели на чердаке, пиявок размером с кувшин, которые оккупировали подвал, и жутких топорщащихся рогами монстриков, в которых переродились карликовые коровы Вига после того, как поели какой-то эльфийской травки… Одним словом — да, мы едем домой.
И Далия чуть насмешливо посмотрела на Далхаддина.
О, как она была прекрасна! Тронутая золотистым загаром кожа, большие темно-серые глаза, выразительные брови, живой взгляд, сочные губы!..
— А может быть, останешься? — молодой человек и сам не понял, как из недр его души вырвались эти слова. — В конце концов — Ильсияр большой город, жить можно не только в доме старого мэтра. Есть и Хетмирош, там тоже люди живут…
— У меня тысяча дел в Талерине, — заявила Далия. Ее тон — ласковый, мурлыкающий, — заявлял прямо противоположное. И что дела подождут, и что не только в Талерине можно проводить исследования Разума…
— А все-таки, может, останешься? — с робкой надеждой спросил Далхаддин. — Понимаешь — ты самая красивая и умная из женщин, которых я только видел…
Для Далии эти слова прозвучали райской музыкой.
— Когда ты рядом… когда я вижу тебя… — несколько бессвязно продолжил эльджаладец. — В моем сердце бушует огонь, а в печени такое ощущение, будто я проглотил целый тюк омарского перца! О ты, цветущая вишня моей души! О, сахарная дынька, с томной негой возлежащая на бархатистых листьях моего восхищения!..
Сохраняя загадочно-поощряющее выражение лица, Далия тайком посетовала, что Далхаддина не слышит Клеорн. Признания инспектора, тоже весьма экспрессивные, уже успели надоесть алхимичке своей несколько казенной прямотой. Она, конечно, хороша, но восточная пылкость… страстность… изящество сравнений и гипербол…
— Оставайся, о Далия, — эльджаладец осторожно взял руку алхимички и с почтением поцеловал кончики пальцев. — Выходи за меня замуж!
О!!! Музыка души заиграла еще громче.
— Уверен, — продолжал Далхаддин. — Ты быстро подружишься с остальными моими женами!
— ЧТО?!!
— Мы будем слушать музыку, сидя в нашем саду, смотреть на реку, протекающую у подножия Хетмироша, по вечерам я буду читать тебе стихи, а ты — рассказывать свои алхимические истории…
— Остановись, — приказала Далия. — Повтори, пожалуйста, еще раз, с кем я должна подружиться.
— С моими женами, — послушно повторил Далхаддин. Ему показалось, или действительно его кавладорская жемчужина чем-то недовольна? — Я что, о них еще не рассказывал тебе?
— Нет, — с кислотной едкостью ответила сапиенсологиня. — Забыл, наверное.
— О них забудешь, как же! — пожаловался Далхаддин. — Особенно две старших — такие стервы… ой, — спохватился он. — Не думай о них очень плохо! Они просто мало образованные, вот… Но тебя они полюбят обязательно! И мы будем жить долго и счастливо!
— Просто уверена в этом, — Далия похлопала Далхаддина по плечу, наградила улыбкой и пожелала ему успехов в семейной жизни. А она-то думала, почему такой неплохой, в общем-то, парень терпит козни Кадика! Да у него ж, оказывает, выраженная мазохистская ориентация личности!
— Я сказал что-то не так? — спохватился эльдажладец. Так как Далия сделала попытку удалиться, он принялся оправдываться: — Ты понимаешь, всему виной наши традиции! Когда у меня обнаружили талант мага, вся деревня собирала деньги, чтобы отправить меня учиться. Вот и пришлось жениться на дочках наших, деревенских, богатеев — я верну свой долг, заботясь о них и их семьях… лет, думаю, через сорок окончательно рассчитаюсь, тогда можно будет и развестись. Но ты будешь моей самой любимой седьмой женой!
— Извини, ничего не выйдет, — коротко ответила Далия.
Нет, вы только его послушайте! Традиции! Долги!!! Жить в режиме жесткой экономии, залезая в долги и выпутываясь из них с изобретательностью истинного гения — тоже в традициях алхимиков Кавладора, но шесть жён мало кто из них имеет! Нет, вы подумайте! Предложить ей подобный мезальянс!! И еще смеет ее преследовать, уговаривать! Да куда же ей скрыться от подобной навязчиво-приторной любви?
Сапиенсологиня резво подбежала к Фри-Фри, занятому складированию книг и сундуков в центр будущего телепорта, выхватила какой-то ларец и, приняв вид деловой и сосредоточенный, бросилась помогать. Грифон, лениво следящий за сборами, поджал крыло, чтоб алхимичка на него не наступила.
Нет, ну вы подумайте! Седьмой женой!..
— Что в этом сундуке? — спросила Далия — чтобы избежать встречи с Далхаддином, продолжающим переминаться с ноги на ногу поблизости, она атаковала мэтра Вига. — Браслет, деревянная игрушка… Это же те самые обереги, тайну которых вы должны были вспомнить!
Виг посмотрел на перекатывающиеся по деревянному хранилищу предметы. Подергал себя за бороду, подумал — и бросил в обереги-напоминания короткую молнию.
— Зачем вы их уничтожили?! А вдруг, они предупреждают вас о чем-то важном?! — закричала Далия.
— Не бузи, алхимия, — сурово потребовал старый волшебник. — Они меня так предупредили, что теперь лет на десять покоя лишили! Где, спрашивается, мне искать отпрыска, попавшего в беду? И как?! И вообще! — голос Вига становился всё визгливее и визгливее. — Как посмели эти гады лишить моего Рыжика его законной победы?!! Ненавижу!!!
С рук рассерженного мага сорвались искры, которые, коснувшись земли, превратились в пушистых черных зверьков. То ли хорьки, то ли крысы-переростки побежали в разные стороны, наполняя Пустыню очередным проявлением магической злобы.
Покровителем следующего года — вчера, в двадцать третий день месяца Барса, — объявили Рыцаря. Во-первых, из-за его высочества Роскара — он, в золоченой броне, величественный и важный, как раз вчера прибыл в Хетмирош на своем белом умбирадце, согласовывать на высоком уровне детали капитуляции магических сил Эмирата перед армией Октавио Громдевура.
А во-вторых, в окрестностях Ильсияра, на месте изрядно опустевшего лагеря Участников, постепенно возвращающегося к естественному виду каменистой предпустыни, вдруг начали видеть привидение. Особо наблюдательные сообщали, что видели рыцаря, в доспехах, настоящего, только призрачного, который дозором прогуливался вдоль Старого русла.
Наверное, появление призрака — какой-то знак, — решили эльджаладцы, и теперь астрологи Хетмироша изо всех сил напрягались, стремясь узнать, какой именно.
Мэтр Виг попросил свою дочь наслать на тех, что лишил Рыжика законной победы, какое-нибудь проклятье позабористей. Та покрутила пальцем у виска, посоветовала отцу жить настоящим днем, не донимать ее глупостями и отбыла следом за мэтром Мориарти в Уинс-таун.
Теперь Виг еще и относительно доченьки ругался. Через каждое второе слово поминал упрямых дочерей, неверное воспитание, некромантию, коварство магов Хетмироша, рыцарей, чтоб им ни дна, ни покрышки…
— Готовы? — сурово поинтересовался волшебник, оглядывая сундуки с поклажей, Рыжика, своего секретаря и гномов. — Даже если не готовы — я начинаю. Следующая остановка — Чудурский лес!
Далия поторопилась войти в круг серого тумана, появившегося после первых слов озвученного волшебником заклинания.
— О, нет, не уходи! — взмолился Далхаддин. — Прошу, оставайся! Ты свет моих очей, вкус моей воды! О, Далия, оставайся, мы будем счастливы!
— Извини, но идея быть чьей-то седьмой женой меня не греет, — буркнула алхимичка.
Сейчас эта чудная женщина исчезнет из его жизни, — понял Далхаддин. Исчезнет ее порывистость и великодушие, любопытство и милосердие, неброская, безыскусная красота и азарт бывалого игрока. Молодой маг испугался — на этот раз настолько, что почувствовал решимость бросить вызов традициям, обстоятельствам и даже самой Судьбе, которая стоит между ним и его любовью.
— А если я выгоню трех младших жен — их родителям я не так много и должен, — скороговоркой, пока не исчезла решимость, выпалил эльджаладец. — Стать четвертой женой ты согласна?
