Она визжала, визжала и визжала, потом, когда поняла, что матушка поддерживает, передоверила визжать ей, и лишь иногда издавала особо пронзительные звуки, перепугавшие всю горную живность на многие лиги вокруг.
Спустя некоторое время, почувствовав неприятное жжение в перетруженном горле, Любомарта замолчала и, после долгого размышления, рискнула выглянуть из кареты.
Вокруг были камни. Тишина. Летняя ночь. А от страшных чудовищ, как и от недавних попутчиц, не осталось даже воспоминания.
— Мамо, визжите дальше. Пугайте их, мамо, я пойду, проверю, лошадей тоже съели или как…
Конечно же, съели. Пустая сбруя лежала на земле, а в отдалении слышался сытый медвежий рев.
Правда, буквально в четырех шагах от кареты испуганно жались друг к другу две серые лошадки. Низкорослые, с ушами, которым иной осёл обзавидуется, но явно годные на то, чтобы продолжить путешествие.
Ждать, что из темноты вдруг появится еще одна шайка похитителей, было бы верхом наивности. Не пугая себя рассуждениями о правильности или законности действий, Любомарта решительно присвоила коняшек, загнала их в хомуты, кое-как впрягла и под завывание добросовестной родительницы черная таинственная карета поспешила прочь. Куда-нибудь…
Из восьми артефактов больше всех старался серебряный бубенчик. Корова и 'мужик с медведем' вели себя относительно пристойно, а голубой кристалл продолжал свистеть, не меняя ни громкость, ни интенсивность звука.
— Интересно, правда? — с восторгом рассматривала Напа магические изделия.
Далию заинтересовала стоящая на краю лабораторного стола бутылка из-под вина. На донышке плескались остатки, а всё остальное пространство сосуда занимала таинственная прозрачно-розовая субстанция. Кажется, какой-то газ, но вот какой? И почему не вытекает, даже если перевернуть бутылку вверх дном?
— Фри-Фри, что это? — спросила алхимичка у Фриолара, когда тот поднялся в лабораторию.
— Ты забыла — после того, как по моему наущению тебя в очередной раз похитили милые, благопристойные, исключительно хорошо выдрессированные гориллы, ты со мной не разговариваешь, — хмуро ответил секретарь волшебника. Судя по красным глазам, он не выспался, тогда как Далия и Напа, наоборот, провели ночь на перинах в гостевых комнатах Башни, сладко досматривая сны, навеянные бормотанием бывшей попутчицы.
— Не сомневайся, Фри-Фри, я не имею привычки забывать подобные оскорбления. Так что ответь на мой вопрос, а я, так и быть, не буду рассказывать, какой великолепный завтрак мы с Напочкой только что приговорили к немедленному уничтожению.
— Блинчики с жареными грибочками, — тут же проговорилась известный конспиратор Напа Леоне. — Когда мэтр спустится в столовую? А то вдруг они остынут, надо будет разогреть…
— Сейчас он медитирует по цинской методике: рисует с закрытыми глазами акварель, в надежде, что нарисованный образ мистическим образом раскроет ему какую-нибудь тайну.
— Мэтр умеет рисовать акварели? — в один голос спросили девушки.
Снизу, со второго этажа, где располагалась комната Вига, раздались вопли, проклятия и чавкающие звуки, будто кто-то пинал что-то мокрое.
— Собственно, не столь важно, — умерила женское любопытство Далия. — Так всё-таки, Фри-Фри, что за вещество содержится в бутылке? Твое изобретение? Я всегда знала, что благодаря твоему таланту классическая алхимия обогатится каким-нибудь замечательным открытием.
Алхимик скептически ухмыльнулся. Ага, конечно же, когда ей что-то нужно, он, оказывается, и открытия совершает, и талантом обладает, и вообще… Что ж, надо убить женское любопытство правдивым ответом.
— Вообще-то, это не мое изобретение, а что-то из припасов мэтра. Судя по всему — призрак. А видимым он стал потому как, скорее всего, переусердствовал с поглощением винных паров — мэтр знает пару хитрых способов, позволяющий пьянствовать даже неживым созданиям.
Когда до Далии дошло — а дошло очень быстро, — что всего лишь хрупкое стекло отделяет ее от непосредственного контакта с духом умершего человека, более того — с духом, который наклюкотался винных паров до… до
Фриолар подхватил бутылку, чтоб не разбилась, на всякий случай запечатал ее пробкой и поставил на полку, как можно дальше от сапиенсологини.
— Так, значит, твой мэтр, помимо всего прочего, и некромантией увлекается? А твоя мама, между прочим, велела следить, чтоб ты не попал в дурную компанию, — строго погрозила Напа своему бывшему подопечному. Семь лет назад, когда Фиона уехала со своим вторым мужем, вождем Граткхом на север, она поручила «малыша», то есть пятнадцатилетнего недоросля Фриолара, заботам своих сестер и Напы, справедливо рассудив, что, если сын будет жить у хозяйки ресторации, то, как минимум, не останется голодным. Гномка очень ответственно относилась к выполнению порученных обязанностей, поэтому Фриолар поспешил дать исчерпывающий ответ прежде, чем вдруг Напа состряпает очередной донос в Министерство Спокойствия, или, того больше, решит разобраться с неблагонадежным волшебником сама, топориком.
— Мэтр вовсе не некромант. Он просто вежливый, радушный хозяин, и, если вдруг в Башню занесет какого-нибудь бедолагу, убитого в Лесу разбойниками, или пропавшего в болотах, он, естественно… э-э… оказывает теплый прием. Между прочим, запрет на практикование Магии Смерти вовсе не означает, что нельзя общаться с духами, призраками и прочими привидениями. Кошки, а также некоторые дуаморфы, изначально имеют способность видеть ауры и астральные проекции, плюс ведьмы, плюс потомки эльфов, некоторые творчески одаренные натуры — всех не перечислишь! И поверь, если вдруг кто-то видит привидение — это вовсе не то же самое, что поднятие мертвецов, управление вампирами, или что-то другое, такое же некромантское… К тому же, мэтр Виг отдал все свои способности на постижении магии Крыла и Когтя, даже Природные Начала он знает постольку поскольку, а уж на третью магическую специализацию у него таланта не хватит.
Напа задумалась над ответом. Посмотрела на Далию, ожидая ее мудрой подсказки.
Та подарила Фриолару ехидную улыбочку:
— Значит, говоришь, отдал все свои способности магии Крыла и Когтя? Скажи-ка, любезный Фри-Фри, а не увлекался ли мэтр в последнее время медведями? Меня немного смущает пророчество, сделанное Тройным Оракулом. В какую берлогу ты хотел завлечь меня и Напу, умник?
Проведя детские годы в компании восемнадцати кузин и воинственного дедушки, отставного капитана лафризских бомбардиров и героя Осады Луаза, Фриолар умел точно рассчитывать момент, когда пришла пора отступить с обороняемых позиций, перегруппировать силы и дать противнику насладиться временной победой.
— Медведь был абсолютно ручной, — изобразив глубокое раскаяние, ответил секретарь, он же кучер, он же, по совместительству, пособник чересчур талантливого мага, а вдобавок ко всему — прирожденный алхимик. — К тому же, до вас ему не было никакого дела, ведь я подкармливал его молоком и медом строго по расписанию! Просто, когда возникла необходимость в быстром, а главное, надежном средстве передвижения, Виг сделал акцент на силу и выносливость. А медведь в этом отношении куда выгоднее лошади. Знаешь ли ты, например, что среднее мускульное усилие тяглового животного…
— Мэтр превратил медведя в лошадь?! — изумилась Напа. — Вот здорово!! А он поможет мне сделать из котика сторожевого минотавра?
— Напа, пожалуйста, не позволяй Фри-Фри увести разговор в сторону. Так, с одной лошадью разобрались. А вторая?
— Вы только не волнуйтесь, вашей жизни абсолютно ничего не угрожало! Это очень и очень надежное заклинание, — Фриолар начал с главного. — Виг работал над ним лет семьдесят, и сейчас оно
