и — самая частая причина возвращений — оставить до лучших времен непромокаемую мантию и зонтик, — мэтры все-таки отбыли в Эль-Джалад.
— Бездари и идиоты, — прокомментировал карлик. Чтобы наблюдать за происходящим в Восьмом Позвонке, он активизировал артефакт, первоначально выглядевший как птичка-свистулька. В отличие от игрушек, которые заботливые родители покупают детишкам на ярмарках, свистулька была не глиняной, а вырезанной из камня.
После активации пичуга проскользнула в замок — благо, по причине плотной пелены дождя, прятаться особо не пришлось, — устроилась на открытой галерее пятого этажа, совершенно потерявшись среди ручных горгулий местных магов.
Сам 'шпион поневоле' спрятался под большим серым плащом, купленном по случаю в городе; плащ был снабжен водоотталкивающим заклинанием, которое карлик раскритиковал на всевозможные лады. Наверное, плащ как-то догадался, что им не восторгаются, и действительно промок до последней нитки.
В итоге карлик оглушительно чихал, шепотом клял магов-недоучек, женские капризы, умерших в Ллойярде рыцарей, а особенно — дур, которые не дают лежать спокойно костям предков.
— И как только этой дурной козе пришло в голову оставить кости прадеда у некромантки? — ворчал карлик. — Интересно, у нее хоть капля мозгов имеется?! Хотя о чем это я? Голодные царсари оставляют в разгрызенной кости больше содержимого, чем отродясь было у этой… этой… тьфу, чтоб ее!
Речь шла не о пичуге-артефакте, а о баронессе Тильде фон Пелм. Урожденной, по мужу она была госпожой Азено.
После неудачи на городском кладбище, когда, истратив «льдинку» впустую, карлик так и не смог побеседовать с покойным Генри фон Пелмом, он не придумал ничего лучшего, как отправиться к потомкам славного рыцаря. Правда, в том доме, который когда-то принадлежал барону, их не оказалось — его продал еще внук фон Пелма, батюшка ныне здравствующей единственной законной наследницы рода. Потратив еще полдня на поиски баронессы Тильды, карлик был полностью деморализован плохой погодой, необходимостью держать в секрете свою запоминающуюся внешность, а главное — оглушительными чихами, которые производил его нос.
— Как, скажите, пожалуйста, мне быть невидимым, если мой чих… Аппчххии! — слышно аж в Иберре? — ворчал карлик. Невидимость как средство маскировки действительно пришлось временно исключить, да это и хорошо — артефакт не будет разряжаться от постоянного использования. Бедолаге пришлось истратиться на артефактный плащ местных горе-волшебников, а потом таиться темными переулками, старательно подражая гномьему топоту и металлическому лязгу, разыскивая, куда ж баронесса переехала в очередной раз.
Дела у Тильды и ее муженька явно шли не лучшим образом. Как выяснил карлик, за последние десять лет они четырежды меняли место жительства, потому как им приходилось рассчитываться с долгами. Еще в двух квартирках супруги Азено числились как неблагонадежные должники, которые 'буквально сразу же' обещались вернуться за оставленными в качестве залога вещами, но вот уже три года где-то задерживаются. А в предпоследнем, с позволения сказать, «жилье» карлика схватили за ворот камзола, подняли и приставили нож к горлу с требованием немедленно вернуть деньги, которые занимала под честное баронское слово Тильда и ее благоверный, или больше не чихать ему собственным носом…
— Меня ж могли ограбить, — ворчал карлик, вспоминая неприятного вида громил, с которыми пришлось договариваться с помощью изумрудной запонки с правого манжета.
Запонка, как и многие другие взятые в путешествие вещи, была с секретом. Когда громилы, восторгающиеся богатыми уловом в виде наряда карлика, 'с мясом' вырвали ее из полотна рубашки, «изумруд» вывернулся, упал наземь, и, услышав тихое слово,
Как понял карлик, подобные твари в Ллойярде не водились. По крайней мере, те двое громил явно не знали, что делать с огромной тварью величиной с буренавского снежного тигра, у которой вместо шерсти — плотная кожа, собирающаяся жесткими складками в своеобразный панцирь, сила зимнего шторма и огромные «сабельные» клыки. Один громила попытался удрать, второй швырнул в тварь самого карлика, чего делать не следовало: рассердившись, коротышка не стал останавливать честно заслужившего дополнительную кормежку спасителя.
— И всё равно, — поежился карлик, вспоминая, как царсари расправился с обидчиками. — Меня
Наследница барона фон Пелм отыскалась в бедном, полном ворья и хлама переулке, расположенном неподалеку от портовых складов. Судя по скудости обстановки маленькой полутемной комнатушки, семейство бедствовало, но новенькая табличка на двери — 'Баронесса Тильда Капликария Сайкен фон Пелм с супругом' утверждала обратное. 'Вы желаете заявить о себе в обществе?' — поприветствовала карлика сухонькая невысокая женщина лет пятидесяти. Ее волосы, очень кудрявые и взбитые в какую-то немыслимую прическу, казались пегими из-за обильной седины и рыжеватого оттенка пудры. Наряд у дамы был парадный, кое-где даже с позолотой, но почти театральный в своей аляповатости и вычурности. — 'И это абсолютно правильно. Все люди и гномы должны быть равными по своим возможностям?'
— О чем вы, сударыня? — не понял карлик. Ему показалось, что она, как и многие другие, издевается над его непрезентабельной низкорослой внешностью.
— О том, что если имя ваших предков не делает вас знатным и богатым, — говорила Тильда фон Пелм очень гладко, наверное, часами репетировала роль, — ваш долг перед самим собой — приобщиться к громким заслугам, сделанным кем-то другим!
Карлик выразительно посмотрел на баронессу, дескать, что за чушь, но она уже объясняла без дополнительных подсказок. Для успешности вашего бизнеса не хватает громкого титула? Купите у нас небольшую табличку: 'Рекомендовано баронессой фон Пелм', смело приколачивайте ее на дверь своей мастерской или фургончика с товарами и будьте уверены: вас обязательно заметит высшая знать! Буквально через неделю вас толпами начнут осаждать денежные клиенты! Она, Тильда Капликария Сайкен, не кто-нибудь, она наследница гордого баронского титула, ее прадед заслужил рыцарство, титул и герб собственным мечом, а следовательно, знает, о чем говорит. А если вы заплатите всего-навсего четыре золотые монеты, вы сможете приобрести табличку и говорить всем своим знакомым, что ваши предки или даже вы сами служили у славного рыцаря в оруженосцах! — подмигнула Тильда непонятливому клиенту. Торг уместен, намекнула баронесса, не дождавшись восторга со стороны карлика. А если хотите, я помогу табличку разукрасить золотой краской. А еще я подтяжки вышивать умею…
Карлика подвело соображение, что торговать собственным именем всяко честнее, чем просто воздухом, и на долю секунды он позволил эмоциям взять верх над разумом. Поэтому он не только рассказал баронессе, что пришел, чтобы разыскать кольцо ее прадеда, когда-то подаренного барону Генри его Госпожой; но и назвал цену, за которое готов выкупить украшение.
— Ах, фамильные украшения, — смутилась Тильда, — да, в нашем роду есть легенда о том, что барон Генри где-то нашел сокровище баснословной ценности. И спрятал, чтобы у наследников не было соблазна потратить фамильное состояние на какие-нибудь пустяки… Но что старик в этом понимал? Для него это пустяк, а для моего мужа — вполне нормальная сделка. И мой дед, и мои сыновья, и я сама — причем совсем недавно, — пытались искать тайник. Искали и в доме, который когда-то принадлежал барону Генри, и в бывшей усадьбе, даже фамильный склеп проверили, но, оказывается, прадед настолько хорошо его спрятал, что все поиски не увенчались успехом. Я даже к некроманту обратилась, чтобы поговорить с духом барона, только… Сколько, вы сказали, вы готовы заплатить за это кольцо?
— Двадцать пять тысяч золотом, — повторил карлик. На самом деле, учитывая стоимость нюра и качество работы, оно могло стоить и немного дороже, но — действительно, его ж могли убить, пока он бродил по темным, пахнущим соленым морем и тухлой рыбой, кварталам Уинс-тауна. — Если угодно — монетами местной чеканки, но мне удобнее расплатится с вами драгоценными камнями.
