– Да у тебя жар! Кузыбай, поди-ка сюда! – испуганно окликнула она папу, уводя меня в дом.
Градусник показывал 39. И температура всё поднималась. Я это чувствовал по тому, как ломило суставы, волнами накатывал жар. Смутно помню, как мама привела медсестру Сабиру-апа, как та кипятила в блестящей металлической коробке толстые, как колья, шприцы. Потом, видно, температура моя поднялась ещё выше, и я потерял сознание.
Не знаю, сколько времени я был в беспамятстве. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу в своей комнате. Белоснежные подушка и простыня, атласное одеяло. На улице, точно разъярённый волк, завывает ветер. Бросает в стёкла песок, колотит ветками деревьев. У изголовья сидит мама, поминутно вытирает глаза.
– Воды, – прошептал я, еле шевеля спёкшимися губами.
– Ой, верблюжонок мой, очнулся? – Мама нагнулась ко мне, поцеловала в лоб, потом позвала папу.
Он появился не один, а вместе с тем доктором, который недавно оперировал Донохон.
– Я же говорил, что он очнётся, как только спадёт жар. Ну молодцом, Хашимджан, молодцом! – Доктор потрогал мой лоб. – Ну как, молодой человек, болит голова?
– Побаливает.
– Ничего, к вечеру пройдёт. Завтра можно будет вставать с постели, а послезавтра – смело отправляться охотиться на волков.
– Кузыбай, надо бы сообщить Вахиду Салиевичу, что Хашимджан пришёл в себя, – проговорила мама. – Волновался очень, бедняга.
– А что, мама, Вахид Салиевич… Вахид Салиевич знает, что я заболел?
– Он уже трижды приходил узнать, как ты себя чувствуешь. Так он тебя любит.
Я слабо улыбнулся, попытался пошутить:
– Меня ведь, мама, нельзя не любить…
Прежде чем уйти, доктор велел каждые три часа промывать мою рану раствором марганцовки, затем перевязывать, намазав какой-то вонючей мазью.
А на улице ветер становился всё сильнее.
В комнату вошла Айша. Она только что вернулась из школы: раскраснелась вся, на волосах подтаявшие снежинки.
– Ака, Хашимджан-ака!
– Чего тебе?
– Ты не спишь?
– Нет, сплю! – буркнул я.
– У тебя же один глаз открытый, – рассмеялась Айша.
– Я смотрю сон, поэтому он открытый. А то как же я увижу сон с закрытыми глазами?
– А знаешь, ака, к тебе ребята собираются…
– Какие ребята? – приподнял я голову.
– Твои одноклассники. Хотят проведать тебя.
Не успела она договорить, как в коридоре затопотало множество ног, послышался чейто громкий шёпот: «Давай, веди ты!» Емуответил другой голос: «Нет, первым ты!» Ктото хихикнул, кто-то ойкнул. Дверь распахнулась, но в комнату никто не входил, и возня в коридоре не прекращалась. Наконец появился Хамрокул. Рот до ушей, лицо сияет как медный начищенный таз.
– Как ты себя чувствуешь, приятель? – спросил он.
– Э, да я вижу, ты здоров как бык! – высунулся из-за его спины Мирабиддинходжа.
Ответить ему я не успел: комната наполнилась ребятами. Они принесли букет подзамёрзших цветов, кулёк конфет и штук десять яблок. Положили всё это на стол и давай тормошить меня: кто щупает лоб, кто осматривает руку, а кто и пятки щекочет. Вопросы сыпались градом, я не успевал отвечать. Хорошо, что в это время появился Вахид Салиевич и навёл порядок – рассадил всех куда мог.
– Теперь можно и поговорить с больным. Какое там поговорить! У меня что-тозастряло в горле, защипало в глазах, вот-вот заплачу.
Не стану скрывать, я до глубины души переживал, что отстал от сверстников и очутился в чужом шестом «Б» классе, среди чужих ребят. Один из них казался мне хвастуном, другой – болтуном, третий – трусом. В класс этот я входил, как входит, наверное, птица в клетку. От тоски я готов был бежать куда глаза глядят. А ведь я, оказывается, здорово ошибался! И вовсе неплохие ребята мои новые одноклассники. Сам я хорош! Сам виноват во всех своих бедах!
– Температура спала? – поинтересовался Абдусамат. Этот парень любит привязывать девочек косичками друг к другу.
– Да, сейчас нормальная. Спасибо.
– А что, не мог ты почитать над собой молитву, чтобы беду отвадить? – спросил Гияс. – Зря, что ли, учился у муллы Янгока?
Ребята дружно засмеялись. Шахида, которая сидит за моей партой, кажется, почувствовала, что мне неловко, сама атаковала Гияса.
– Хашим учился у муллы Янгока, чтобы проучить его. А ты зачем старался? Всё равно не научился ездить на быке!
