был человеком широко образованным и начитанным, его лекции и беседы охотно слушали. Интересно и живо пересказывал он эпизоды из истории войн, вскрывал причины побед и поражений, говорил об офицерских традициях, хороших и плохих. Офицеры часто обращались к Петрищеву с самыми различными вопросами. Он на все умел ответить, всегда давал дельный совет.
Сысоев, увидев Петрищева, заулыбался: конечно же, полковник попытается опередить его, чтобы приветствовать первым. Он помнил правило Петрищева: первым из двух равных по званию здоровается тот, кто вежливее. И с младшими по званию он тоже частенько здоровался первым, подчеркивая этим свое внимание.
— Здравия желаю, Платон Валерианович! — весело сказал Сысоев.
Полковник Петрищев ответил и сразу протянул ему еще не сброшюрованную книгу карманного формата. Этот «Справочник командира» они составляли вместе на основе новых уставов и новейшего военного опыта.
— Только сейчас вручили мне наши газетчики верстку, — сказал Петрищев. — Попрошу еще раз внимательно просмотреть насчет ошибок. Жду вас, Петр Иванович, завтра ко мне, в двадцать два ноль- ноль. Скучная, но все же дата: шестьдесят три года. Надеюсь, вы будете.
— Справочник прокорректирую немедля, — в тон Петрищеву пообещал Сысоев, — и тотчас верну вам. А завтра с удовольствием явлюсь поздравить вас.
Не круглая дата, но весьма почтенная.
Они снова улыбнулись друг другу, и Сысоев быстро зашагал вперед.
Он немного опаздывал. Командующий замечания не сделает, а вот начальник штаба полковник Коломиец осуждающе подожмет свои тонкие губы, и на его подбородке резко обозначится шрам от давнего ранения.
— Товарищ командующий, майор Сысоев по вашему приказанию явился, — доложил адъютант, капитан Орехов.
Дородный командарм кивнул головой. Он сидел в кресле у стола, во всю длину которого была разложена огромная оперативная карта.
Начальник штаба полковник Коломиец ходил по комнате. Увидев Сысоева, он демонстративно вскинул руку с часами к глазам и так сжал свои тонкие губы, что на подбородке резко проступил рубец.
Возле командующего сидел начальник оперативного отдела полковник Орленков, невысокий, смуглый, с пристальным взглядом карих глаз. Опершись на стол локтем левой руки, державшей телефонную трубку, он правой чертил на разложенной карте, что-то сердитое внушая трубке.
— Да что ты его уговариваешь! — выхватил телефонную трубку начальник штаба и сам закричал в нее: — Где Веселое? А почему ты, Белых, не знаешь обстановки? Что? На кой ляд нам такой офицер связи! Что? Да мне какое дело! Передай трубку двадцать девятому! Тихонравов? Отчисляю в твое распоряжение Белых. Что? Помощником. Хоть в оперотделение. Ну, хоть в полк, хоть в роту. Все. И чтоб сведения были мне через десять минут. Оторвались? Спите много… Для этого есть саперы. Нет саперов — научите бойцов, пусть сами разминируют. Я тоже не знаю, почему взрываются… Подрывайте на месте. «Огурцов» подброшу.
«Коробок» не дам, нужны в другом месте. Жду сообщения через восемь минут. Что? Действуйте!
— Я тебя вызвал, — сказал командующий, — по делу особой важности… — Он вынул портсигар, раскрыл его и жестом пригласил присутствующих закурить. Сысоев поблагодарил и отказался. Командующий с наслаждением затянулся папиросой.
— Обнаружилось что-нибудь новое? — спросил он после паузы, пытливо взглянув на Сысоева.
— На вале Геринга противник намеревается использовать десятиствольные минометы калибра сто пятьдесят восемь. На складах противника оказались газовые гранаты с различными ОВ. Капитан Курилко взял образцы и от одного из них случайно пострадал при падении самолета. Что же касается войск противника, то его пехотные и танковые дивизии уже вели бои на этом театре фронта в сорок первом году.
— Это что еще за вал Геринга? — недоверчиво взглянул на Сысоева начальник штаба.
— Так пленные назвали долговременные укрепления противника на западном берегу Днепра.
— А почему я впервые слышу о вале Геринга? — сердито спросил Коломиец, поджимая губы.
— Я не успел доложить, — быстро вставил Сысоев.
— А тебя я не спрашиваю, — оборвал его начальник штаба.
— О системе укреплений противника на западном берегу я уже докладывал, — сказал начальник оперативного отдела, — и схема укрепленной полосы, составленная разведотделом, у вас имеется. Мы ее уточняем.
— А почему не указано, что эти укрепления называются «валом Геринга»?
Полковник Орленков промолчал, и Сысоев мысленно выругал себя за то, что подвел начальника.
— Что же касается десятиствольных минометов, — сказал полковник Орленков, — то я думаю, что противник не посмеет применить химические мины.
Сысоев кивнул головой.
— Новым является то, — продолжал он, — что деревни на восточном берегу Днепра горят не только в результате боевых действий. Серия пожаров вызвана и тем, что противник систематически уничтожает огнем населенные пункты. Кроме того, фашисты угоняют скот и людей и расстреливают всех оставшихся мужчин от десяти до шестидесяти лет и тех женщин, которые их прячут. Они сжигают солому, сено, картошку заливают бензином.
— Я знаю об этом. Твой вывод? — спросил командарм.
— Противник создает тактическую зону пустыни, как предполье перед своим передним краем.
— Зона пустыни! — словно отвечая на какие-то свои мысли, повторил командарм. — Зона пустыни… Ну-ка, Орехов, соедини меня с Бутейко.
Сысоев сразу же представил себе Бутейко. Командир дивизии отличался большими способностями, знаниями, инициативностью. Но порой он несколько увлекался и совершал промахи. О его подвигах говорили много и многое преувеличивали: Бутейко был всеобщим любимцем. В штабе его не оказалось. С командующим разговаривал начальник штаба дивизии; он подтвердил сообщение о зоне пустыни. О положении полков сказал: уточняю.
— Ты что же, Сысоев, не говорил мне о зоне пустыни? — спросил Орленков вполголоса.
— О массовом уничтожении было указано в боевых донесениях и в оперсводке, которую вы носили на подпись.
— Там не было такого названия «Зона пустыни».
— Я его услышал от одного пленного, но тогда не придал значения, а сейчас вырвалось.
Командующий положил трубку.
— Отдайте распоряжения, — заговорил он. — Воспретить, не дать противнику создать зону пустыни! Надо выделить мобильные передовые отряды. Остальные войска свести в колонны. Передовые отряды пусть обеспечат мобилизацию подручных средств на берегу Днепра для переправы.
Недостаточно занимать села! Надо не только преследовать. но и опережать, окружать, уничтожать живую силу противника. Не уничтожим ее на левом берегу — встретимся с нею на правом. Мы обязаны помешать отводу войск и техники врага за Днепр. Никаких передышек противнику! Мы должны ворваться на правый берег на его плечах, закрепить плацдарм, выйти на оперативные просторы. Широко объявить: первые переправившиеся через Днепр будут представлены к награждению Золотой Звездой Героя Советского Союза! Я знаю, солдаты и офицеры очень устали. Но сейчас все дело в темпе наступления. Дайте передовым отрядам рации, зенитчиков, противотанковую артиллерию. Надо создать резерв…
Начальник оперативного отдела торопливо записывал в блокнот распоряжения командующего.
Начальник штаба обратился к Орленкову:
— Кого из офицеров можно сейчас же послать на ПO-2 — уточнить обстановку у Ладонщикова, а потом у Бутейко? Я откомандировал Белых.
— Все офицеры связи в своих хозяйствах, — пояснил начальник оперативного отдела. — Остались лишь мой заместитель Барущак, Степцов из отделения информации и метеоролог. Секретников не пошлешь… Сысоев вторые сутки — оперативным дежурным по штабу. От него требуют данных по изучению опыта передислокации марша и журнал боевых донесений, а он занят. Мы пропустили все сроки.
