водах и на складах. Выслушав ответ профессора, Дрэйк сказал: «Профессор, вы пупсик» (что означало высшую похвалу), и пригласил его срочно приехать, обещав уплатить за консультацию «кучу монеты».
Следующий эксперт докладывал о сельском хозяйстве Австралии. Но Дрэйк, узнав о приезде профессора Роспери, ушел, оставив экспертов «вырабатывать меры».
Профессор Теодор Роспери, пожилой мужчина в крахмальном воротничке, с хищным выражением лица, брался уничтожить живую рыбу в водоемах при помощи яда «битумина», а рыбу на складах — при помощи злокачественной плесени и различных гнилостных бактерий, приспособленных к холоду.
Профессор был очень многословен и хвастался своими успехами.
— В течение недели, — разглагольствовал Роспери, — мы можем изготовить пять тонн бактерий холеры, тонну бактерий сибирской язвы и две тонны бактерий чумы, полтонны туляремии, тонну тифа.
Профессор хвастал бактериологическими лабораториями в штате Миссисипи и в штате Юта, хвастал результатами производственного испытания бактериологического оружия в лабораториях и на полигонах штата Индиана. Особенно он хвалил «блестящую победу» работавших в Кэмп Дэтрик специалистов, приглашенных на работу из других стран.
Профессор всячески вызывал Дрэйка на откровенность. Когда же Роспери так, между прочим, спросил его, что собой представляет «Эффект Стронга», Дрэйк понял, что причина болтливости профессора не только в желании рекламировать свой товар.
— Заткнитесь, профессор! — сказал Дрэйк. — Не считайте меня простофилей. Об «Эффекте Стронга» вы скоро узнаете и услышите из газет.
— Но почему премию Мак-Манти дали ему, а не мне! — вскипел профессор. Разве я не стою двухсот тысяч?
— А что скажут сторонники мира? — ехидно спросил Дрэйк, вспомнив недавнее разъяснение Тома. — После разоблачения нашей «европейской комиссии» мы стараемся поменьше афишировать вашу деятельность по размножению чумных и других бактерий. Не вешайте носа, Рос, мы не собираемся выбрасывать вас на свалку. Вы еще поможете нам уничтожить тех, кто не хочет принять американский образ жизни и план Маршалла. А ну, выкладывайте, что случится, если ваши микробы разнесутся по Америке?
— Бактериологическое оружие весьма и весьма нестойкое, — сознался профессор. — Прямые лучи солнца убивают многих бактерий за полчаса. Бактерии могут быть эффективными при неожиданном применении, а о микробиологической войне слишком много говорят. Это вредит нашим планам.
— Так за что же вы хотели получить премию? — спросил Дрэйк. — Впрочем, для вас тоже найдется дело.
Глава XIX
В тылу у врага
Советская делегация прибыла на пленарное заседание за десять минут до начала.
Завидев приближающегося Сапегина, французский ученый де Бризион хотел скрыться в толпе. Его вежливо, но настойчиво остановил Егор, сообщив о желании профессора Сапегина еще раз поговорить с ним.
— Я ничего не слышал, я ничего не знаю! — поспешно сказал де Бризион.
Де Бризион подал руку подошедшему Сапегину с таким видом, будто дотрагивался до раскаленной плиты.
— Я ничего не слышал… — опять начал де Бризион.
Но Сапегин вежливо прервал его. Речь идет вовсе не о свидетельском показании по поводу интервью Крестьянинова на приеме у Мак-Манти, а совсем о другом. Сапегин предложил подписать коллективный протест против применения США биологического оружия, уничтожающего сельское хозяйство стран Европы. Де Бризион и на этот раз решительно уклонился.
— Боюсь, — сказал Егор, — что ваши соотечественники, профессор де Бризион, люди доброй воли, будут удивлены вашей позицией.
— Я не подписывал воззвания сторонников мира! — поспешно и сердито заявил де Бризион.
— Но если ваши коллеги спросят вас о мотивах подобного поведения? поинтересовался Егор.
— Не спросят. Я остаюсь работать в Америке. Простите, я спешу… — И де Бризион, красный от волнения и злости, расталкивая собравшихся, поспешил в зал.
Сапегин обратился к председательствующему с просьбой дать ему возможность выступить перед докладом с призывом подписать коллективный протест против применения биологического оружия. Председатель обещал дать слово «при первой возможности», то есть вежливо отказал.
Гонг призвал всех в зал. Член английской делегации доктор Ганн делал доклад о борьбе с саранчой. Это был пожилой, худощавый, сутулый, бледный старик. Он выдавал свою работу за международную борьбу с саранчой. Ганн рассказал о том, что «…территория от Индии до Африки образует в отношении перемещения саранчи как бы одно целое. Рои, выходящие из яичек во время летних муссонных дождей в Индии, осенью мигрируют в Южный Иран и Аравию, а другие рои одновременно движутся в Аравию из Африки. При благоприятных условиях новое поколение появляется следующей весной и проникает из Ирана и Аравии в Египет, Ирак, Палестину, Трансиорданию и так далее…»
— И так далее… — многозначительно повторил Сапегин.
— Значит, мало ее уничтожить один раз в Иране… — начал Анатолий.
— Вот именно! — подтвердил Сапегин недосказанную мысль Анатолия о «случайных» налетах саранчи.
Доктор Ганн особенно подчеркнул, что руководство международной кампанией против саранчи осуществляется из Лондона. Имперский институт энтомологии в Лондоне превращен в Центральную исследовательскую станцию по борьбе с саранчой. Он получает от заинтересованных стран сведения о передвижениях саранчи и телеграфирует свои ежемесячные прогнозы.
Во время войны против саранчи на Среднем Востоке и в Африке действовали войска, но сейчас это производится гражданскими учреждениями.
— Не потому ли, — саркастически заметил Егор, — американцы строят огромные аэродромы в Африке?
Доктор Ганн подробно рассказал о работе экспериментальной станции химической защиты британского министерства снабжения. Как бы отвечая на реплику Егора, он сообщил об удачных опытах доктора Кеннеди, направившего против саранчи самолеты британских и южноафриканских воздушных сил. При этом применялись препараты ДДТ, гамексан и другие. Особенно эффективным оказался двадцатипроцентный раствор динитроортокреозола в соединении с ароматическими экстрактами нефти. Докладчик говорил о помощи британских, французских и итальянских энтомологов в борьбе с саранчой в районах Руква-Тал, на юго-западе Танганаики, о работах в Кении и других местах.
— Такой длинный доклад о борьбе с саранчой, — заметил Анатолий, — и ни одного слова об огромной роли в этом деле Советского Союза!
— Жаль, что он не упомянул о роли Америки в размножении саранчи в Индии, — сказал Егор.
Молодой советский ученый имел в виду противодействие, которое Соединенные Штаты оказали Советскому Союзу, когда он предложил свою помощь Индии по истреблению саранчи. Не уничтоженная в Индии саранча огромными массами обрушилась на Иран. Это было только выгодно для американской политики закабаления Ирана.
Свой доклад доктор Ганн закончил словами:
— Систематическая борьба с саранчой более чем когда-либо приобретает огромное значение ввиду недостатков продуктов питания во всем мире.
Сапегин пожал плечами и сказал:
— Если бы докладчик и его соотечественники не робели перед своим старшим американским партнером, мы бы такую борьбу организовали совместно.
