Она пересела на заднее сиденье и раскрыла пакет. Там были теплый комбинезон, ботинки и шлем. Бекки быстро оделась. Они подъехали к стоянке машин, и Бекки пошла вслед за Джимом.
— Где ты шляешься, Том? — грозно крикнул ей летчик Эрл, стоявший возле огромного самолета- амфибии вместе со служащим аэродрома.
— Исполнял ваше поручение, да дождь задержал, — ответила Бекки.
Джим влез в самолет последним. Здесь уже были Франк и Викки.
— И вы, Франк? — спросила Бекки.
— Я — сменный летчик и бортмеханик. Я навестил Джонсона, — сказал Франк. — Его семья уже находится в безопасном месте. Но мы условились, что он не будет говорить о случившемся.
— Ох, спасибо, Франк! — И Бекки схватила его за руки.
— Да я-то при чем! — удивился Франк. — Я — крошечный винтик в огромном двигателе.
Бекки очень была рада, что Франк тоже едет. Он передал ей чемодан с вещами. Эрл сел на место пилота. Моторы заревели.
— Вы штурман? — опять искренне удивилась Бекки, глядя на Джима, занявшего штурманское место.
— Имеющий военные награды за работу на «летающих крепостях»! — добавил с веселой гордостью Джим.
Бекки взволнованно рассказала о секрете «БЧ». Джим дополнил ее рассказ подробностями.
— Теперь моей женушке можно не беспокоиться, — сказал развеселившийся Франк. — После того как ее спас Поль от хулиганов и я отправил ее домой, Руфи угрожали, что если она не перестанет выступать за мир, то наверняка заболеет «негритянской болезнью».
— Вот и еще одно изуверское оружие разоблачено, — сказал Эрл и сел за руль.
Моторы заревели сильнее, и самолет покатился.
— Прощайтесь с детством! — крикнул Джим на ухо Бекки и сделал вид, что вытирает рукавом слезы.
Бекки повторила его движение. Самолет разворачивался в воздухе. «Авиационные части», — прочитала Бекки надпись на деревянных ящиках, стоявших в проходах. Внутри самолет был шикарно отделан красным деревом, цветной резиной, кожей и пластмассой.
— Бекки, ложитесь спать! — посоветовал Джим. — Ночью ничего не увидите, а утром я разбужу вас. Будет остановка на островной авиационной базе. Там ваше дело — молчать и не вылезать из машины.
Джим откинул мягкое кресло, и Бекки легла. Спать ей не хотелось.
— Хорошо? — спросил Джим и, сев на кресло рядом, похлопал по резиновому матрацу.
— Вполне, — ответила Бекки.
— Хорошо будет держать на волнах, — пояснил Джим, — когда самолет упадет в океан и утонет.
Бекки погрозила ему кулаком и повернулась на другой бок. «Ну и пусть, решила она. — Будь что будет».
Максим Иванович, Егор и Анатолий только краем уха услышали радиопередачу в фойе зала. Они очень спешили. Выходя, Сапегин распорядился:
— Анатолий, дождись Романа, поезжайте в отель и ждите меня в номере. Никуда не отлучайтесь! Ты, Егор, со мной!
Максим Иванович вместе с Егором пришли в кабинет президента академии и, не сообщая о том, что одна из биобомб находится в портфеле Егора, попросили срочно вызвать судью штата, прокурора и журналистов, чтобы сделать им заявление.
Прошло немало времени, пока приехали судья штата и прокурор; журналисты собрались быстрее.
«Биби» — так уже прозвали корреспонденты «ББ», биобомбу — была выставлена для обозрения, чтобы стать достоянием широкой гласности. Ее осмотрели прокурор, судья штата и корреспонденты. «Биби» была заснята со всех сторон и только тогда передана прокуратуре. Забегая вперед, надо сказать, что ни одного снимка с «ББ», принесенной Егором, не появилось в печати. Зато прокурор вручил Сапегину газету с изложением антиамериканского выступления Романа Крестьянинова на приеме у Мак-Манти.
Сапегин заявил, что это фальшивка уже по одному тому, что советский гражданин может критически относиться к форме правления и режиму страны, но оскорблять ее народ не будет. Он начал вслух вспоминать все сказанное Романом на приеме. Но прокурор не дал ему договорить и пригласил поехать с ним, чтобы убедиться собственными ушами в подлинности звукозаписи.
Вскоре Сапегин и не отходивший от него ни на шаг Егор Смоленский сидели в кабинете прокурора.
При первых же звуках голоса, записанного на пленку, Сапегин побледнел. Он сразу узнал голос своего помощника. «Да, это говорил Роман, но когда и зачем?» — недоумевал Сапегин.
— Теперь, — сказал прокурор, — вы можете убедиться, что газеты в точности воспроизвели весь текст без искажений.
Профессор был так потрясен, что не понял очень настойчивого желания Егора прослушать запись еще раз. Прокурор пожал плечами, но приказал повторить. После первых же обличительных фраз Романа Егор, глядя в глаза профессору, вдруг предостерегающе поднял палец. При первом прослушивании Сапегин не обратил внимания на изменившийся оттенок в тембре голоса. Он отнес это за счет дефектов записи. Сейчас профессор явственно различил разницу в тембре. Если первые фразы и были сказаны Романом, то середину и конец договорил за него хорошо подобранный дублер.
— Это фальшивка! — уверенно заявил Сапегин.
Прокурора это отнюдь не смутило. Он потребовал доказательств.
— Вы можете спросить об этом у самого Романа Крестьянинова. Кроме того, были свидетели разговора на приеме у Мак-Манти.
На вопрос, кого он может указать, Сапегин назвал Анабеллу Мак-Манти, Пирсона, Лифкена, профессора де Бризиона, себя, Егора и Анатолия. Прокурор отвел свидетельские показания Сапегина и его друзей, как лиц заинтересованных, и тут же позвонил Пирсону.
Во время разговора с Пирсоном Сапегин держал вторую телефонную трубку и был удивлен, когда Пирсон самым наглым образом подтвердил правдивость газетного сообщения. Запрошенный де Бризион трусливо сослался на то, что «не слышал». От звонка к Лифкену и Анабелле Мак-Манти Сапегин отказался и, в свою очередь, сказал, что заявления Пирсона и его единомышленников, как заинтересованных сторон, не могут быть приняты во внимание. Сапегин снова объявил радиопередачу грубой фальшивкой, предложил вызвать Романа и заставить его проговорить весь текст записи, после чего сравнить обе записи. Как ни странно, но прокурор согласился.
Сапегин позвонил в отель и узнал от Анатолия, что Роман Крестьянинов исчез. Анатолий так и сказал:
— Ромка исчез. Я искал его в зале и везде, но не нашел. В отель он не приходил и не звонил, как условились.
Профессор, зная исполнительность Крестьянинова, тотчас же сообщил об этом прокурору и попросил помочь ему поскорее разыскать Романа.
— Это в моих интересах! — торжественно заявил прокурор. — Вряд ли чужестранцы, оскорбляющие страну, могут рассчитывать на гостеприимство. В связи с вашим выступлением, профессор, я прошу вас всех зарегистрироваться, как агентов иностранного государства, использующих свободу слова в нашей стране для агитации и пропаганды.
— Наша делегация, — сказал Сапегин, — покинет пределы вашей «гостеприимной» страны только в полном составе. Потрудитесь возвратить Романа Крестьянинова!
— Можно подумать, что мы его похитили! Берегитесь оскорбить меня!
— Тем лучше, что у вас в стране нет ни одного случая похищения детей… Нет гангстеров, похищающих людей, чтобы получить выкуп или уничтожить их…
— Я уверен, что ваш Крестьянинов околачивается где-нибудь в баре и скоро вернется! — сердито сказал прокурор.
— Я хочу верить вашему слову, что Роман Крестьянинов скоро вернется, отозвался Сапегин.
