Платформа утвердилась на пятиметровой высоте, сверху съехала лестница, и пассажиры бросились к вагону. Владу было забавно на это смотреть: здесь царили те же нравы и привычки, что и в общественных автобусах его родного города. Только вместо дачников с рюкзаками были перегруженные барахлом усоды.
– Быстро, быстро, быстро! – негромко, но настойчиво подгонял его Аматис, подталкивая в спину.
Влад особо не церемонился – рослый и сильный, он легко прокладывал дорогу, и даже вещи ему не очень мешали. Аматис не отставал, и в вагон они попали в числе первых. Здесь были разномастные скамейки в несколько рядов, а еще пассажиры, числом не меньше сотни. Опытный Аматис сразу занял место в передней части вагона. Здесь можно было откинуться на стену вагона, как на спинку. Владу осталось только поднести вещи.
– Ну, кажется, успели, – перевел дух Аматис, и в этот момент вагон вздрогнул – заработал подъемный механизм.
– Почему не сделать остановку подольше, чтоб все нормально сели без толкотни? – поинтересовался Влад, пристраиваясь на скамейке. – Вон сколько мест свободных, всем же хватит!
– Точно не знаю, это как-то связано с режимом работы дороги. Вроде бы вагон не может долго оставаться неподвижным. Это же в чистом виде темное знание. Кольцевой дорогой полностью управляют гурцоры, никого не подпускают.
В этот момент вагон ощутимо качнуло, Влад рефлекторно схватился за край скамейки, где-то посыпались тюки.
– О, уже летим, – удовлетворенно кивнул Аматис.
Поблизости было узкое окошко, похожее на бойницу, но сквозь толстое стекло ничего нельзя было разглядеть. Влад прислушался – никакого шума двигателей, никакой вибрации. Только размеренное покачивание. И иногда – легкая перегрузка сродни той, что бывает в скоростных лифтах.
– Как он летит, тоже неизвестно? – произнес он.
– Да какая разница? – махнул рукой Аматис. – Главное, что летит, и за триста лет не было ни одной аварии. Проскакивает из кольца в кольцо, как нитка в игольное ушко. Ты заметишь, когда проходим очередное кольцо, – пол как бы уходит из-под ног. С непривычки это страшновато.
– Уже заметил, – усмехнулся Влад. – Вроде ничего страшного. Бывали у меня полеты куда страшней…
В обычной пригородной электричке было больше комфорта и красоты, чем в этом летающем сарае. Влад заметил множество явно лишних деталей, каких-то стоек, кронштейнов, отверстий, оборванных трубок… Вагон явно создавался не для пассажирских перевозок. И переделывали его не слишком старательно. Ряды облезлых скамеек выглядели как зал летней эстрады в провинциальном парке.
– Перекусим? – предложил Влад, подвигая сумку.
– Можно, – согласился было Аматис, и тут в вагоне появились двое гурцоров.
Они вышли из овальной дверцы в торцевой стене вагона. И сразу же целенаправленно направились в сторону Влада и Аматиса.
– Дьявол… – процедил Аматис, потом толкнул Влада локтем. – Сиди и молчи, понял? Вообще ни звука!
Гурцоры остановились напротив. Они были в традиционных черных одеяниях и в масках. Влад не видел лиц, но ему показалось, что один из них специально встал поближе к нему и теперь не сводит с Влада своих глаз, контролируя его.
Второй гурцор заговорил с Аматисом. Влад не понял ни слова, темный использовал какой-то неизвестный язык. Говорил он вполне спокойно и вежливо, но Влада это обстоятельство не усыпило.
Аматису загадочный язык оказался знаком. Он отвечал так же спокойно и миролюбиво. Влад внимательно вслушивался, но по-прежнему не разбирал ни звука. Впрочем, одно смутно знакомое слово прозвучало дважды – «роториум».
Разговор продолжался минуты три, после чего темные сдержанно поклонились и ушли обратно в свою овальную дверку.
– Дьявол… – с досадой повторил Аматис. – Просто не повезло.
– Что случилось? Кто это?
– Да никто, в общем… просто экипаж этого корыта. Они меня узнали! Мы встречались давно, еще в войну. Они прекрасно знают, кто я.
– И что в этом страшного?
– Считай, что на другом конце про нас уже знают, – покачал головой Аматис. – И ждут.
– Ты сказал, куда мы летим? – удивился Влад.
– Конечно, нет! – тряхнул головой Аматис. – Но темные – они же не идиоты, сумеют сложить пару простых фактов…
– И что? Они будут нам мешать?
– Мешать вряд ли, – усмехнулся Аматис. – Я как-никак Просвещенный магистр и нахожусь при исполнении официальной миссии. А вот следить за каждым нашим шагом – это мы им не запретим…
Влад не добился от Аматиса дальнейшей ясности, они пообедали и задремали. Благо в летящем снаряде спалось очень хорошо.
Лисин посветил на потолок, и его передернуло от отвращения. Древняя каменная кладка была покрыта слоем беловатой слизи, в которой мельтешили какие-то точки. Иногда срывалась мутная капля, звучным шлепком отмечая удар о пол. Бегали тараканы и многоножки, их было немного, зато они брали размером и устрашающим внешним видом.
Здесь было примерно так же, как в пещере усодов-нелегалов, с которыми Лисину и Марго довелось пожить. Только хуже. Гораздо хуже. Один лишь воздух чего стоил: казалось, что плаваешь в загустевшей луже помоев.
Место, где находился сейчас сержант, тоже относилось к городским подземельям. Единственное отличие – эта часть галерей находилась глубже, чем пещера гостеприимных усодов-нелегалов. Гораздо глубже. По оценке Лисина – метров на пятьсот.
Простые нелегалы-труженики не пришли бы сюда жить и прятаться от властей. Тем не менее место было обитаемо. И его обитатели составляли сейчас для Лисина самую главную проблему.
Он зачехлил химический фонарь и осторожно заглянул в дыру, проломленную бог знает когда в каменном полу. Коротконогий лысый толстяк по-прежнему топтался возле решетки, отгораживающей темный и узкий проход в соседний тоннель.
Этот толстяк был не просто отвратителен – это была живая язва. Лицо, покрытое гноящимися волдырями, напоминало жабью морду. Череп был деформирован – просто смят наискосок какой-то злой силой. Вдобавок даже отсюда был слышен звук дыхания – бульканье и клекот.
На первый взгляд чистой воды мутант из придурковатого американского комикса. А на самом деле – просто человек. Получил за какие-то грехи по голове на поверхности, спрятался в подземельях, запаршивел от местного воздуха, воды и пищи – и превратился в отъявленного урода. Одежда истрепалась и задеревенела от грязи, бронхи и голосовые связки заросли грибком.
Здесь почти все были такими. В глубинных городских подземельях вообще прятались не от хорошей жизни, это Лисину доступно объяснили. В примерах столь выразительных, что ни капли сочувствия к подземным человекомонстрам в сердце сержанта не зародилось.
Уродливый толстяк, похоже, просто ремонтировал решетку. Сержант слышал его бормотание, но не мог разобрать ни слова. Может, он просто напевал под нос. Со звоном упала на пол какая-то железка, толстяк прекратил бормотать, звучно выдохнул, нагнулся и поднял свою вещь, едва удержавшись на ногах.
Похоже, он закончил свои дела. Постучав по решетке, он повернулся и побрел по коридору. Песня- бубнилка по-прежнему была слышна. И еще – вялое шарканье ног. Так ходят инвалиды и глубокие старики.
Лисин, борясь с нетерпением, дождался, пока шарканье окончательно затихнет. Торопиться было нельзя, любая небрежность могла полностью сорвать дело. Наконец воцарилась долгожданная тишина. Сердечко начало выстукивать привычное «бо-юсь-бо-юсь– бо-юсь…».
Сержант прыгнул в дыру и беззвучно приземлился на полусогнутые ноги. Молниеносно обернулся и убедился – в коридоре никого. Если бы кто-то был, пришлось бы его убить. У Лисина на этот счет имелись
