делать.
– А разве есть варианты?
– Вам же вчера объяснили. Вы можете работать либо на «линии», либо на внешней поверхности. Вы даже можете сами выбрать, где именно. Лично я советую внешнюю поверхность, там гораздо интереснее. Я сам провел там два биологических года и каждый день не уставал удивляться. Представляете, я там однажды встретил своего двойника. Его тоже звали Светозар Климов, но работал он лесовиком – представляете?
– Работы сейчас меньше будет, – зачем-то напомнил Подольский.
Васин в этот момент решал один важный для себя вопрос. У него была припасена тема для разговора, он продумал ее заранее, но не знал, пойдет ли она ему на пользу?
И все же он решился.
– Мне кажется, вы зря думаете, что работы будет меньше, – сказал он. – Я могу сейчас здорово подпортить вам настроение. Дело в том, что здесь, в Москве, живет еще один нелегал.
Подольский и Климов переглянулись.
– Ну вот... – сказал директор. – То ни одного, то целая команда. Продолжайте...
– Вы, наверно, думали, что ваш дорогой Родион Терентьевич тихо прятался себе в двадцатом веке?
– Конечно, – уверенно пожал плечами Подольский. – Он был очень дисциплинированным и трезвым человеком. Мы все считаем, что неприятности, которые на него свалились, – это чистая случайность. И если бы он не скрылся, мы бы добились отмены приговора.
– Ну, тогда слушайте. Этот ваш образцовый гражданин занимался у нас организацией заказных убийств...
– Убийства... – кисло проговорил директор. – Не наш профиль. Это пусть криминальная милиция занимается.
– Более того, – продолжал Васин, – убийства совершал ваш современник. Вы хорошо меня поняли? Он вытаскивал отсюда человека, чтобы убивать людей там, у нас! По-моему, для ваших темпоральных структур это не самое полезное открытие.
До собеседников наконец дошло.
– Это уже не шуточки, – обронил внезапно побледневший Подольский.
– И это тоже не все. Несмотря на то, что Родиона Терентьевича больше нет, работы у вас меньше не станет и ваши неприятности будут продолжаться. Потому что, кроме меня, здесь есть еще один человек из двадцатого века. И он не просто живет здесь, а, насколько я понял, регулярно совершает прыжки туда- сюда, активно изменяет прошлое в своих корыстных целях. И плевать ему на ваши климатические аномалии, темпоральные сбои и прочее. Только вчера его люди пытались похитить установку, а ваши дураки- спецназовцы всех до единого отпустили.
Васин откинулся на спинку кресла, кусая губы. Он с волнением ждал, какую реакцию вызовут его слова. Если все пройдет благополучно, он убедит их, что остановить Глинского им не под силу. Что это может сделать только он сам, майор Васин, и для этого ему необходимо вернуться в привычную среду.
– И между прочим, как раз я и занимаюсь расследованием того, что творил у нас человек, про которого я рассказал, вместе с глубокоуважаемым Родионом Терентьевичем, – добавил он на всякий случай.
В салоне машины повисла напряженная тишина. Ее вдруг оборвал молодой женский голос:
– Светик, ты скоро? Гости ждут.
Голос звучал из-под пиджака Климова.
– Подожди, милая, у нас серьезный разговор, – сдавленно проговорил директор. – Это жена меня зовет, – объяснил он удивленному Васину.
– Приходи скорее, тут все скучают без тебя, – донеслось из-под пиджака.
К машине приблизился сутулый оборванный дед с большой сумкой. Он постучал грязным пальцем в окно и спросил:
– Живые иконы купите?
– Нет, – отмахнулся Климов.
– Посмотрите хоть, – не унимался дед и быстро достал из сумки металлическую дощечку с изображением Богоматери. Изображение двигалось: женщина укачивала закутанного младенца со стариковским личиком, ее губы шевелились.
– Звук включить? – настырно спросил дед.
– Проваливай отсюда! – рявкнул Климов.
Затем он повернулся к Васину.
– А вы сами знаете этих людей?
– Только одного. Его зовут Петр Николаевич Глинский.
– Да мало ли как кого зовут. Вы его лицо помните?
– Конечно. Я только вчера разговаривал с ним.
Ликвидаторы еще раз переглянулись.
– А адрес вы знаете? Или гражданский номер?
– Нет, этого не знаю.
– Ясно... – проговорил Климов. – Значит, будем искать его по изображениям. Надо вызывать милицейскую лабораторию.
Подольский достал из-под панели телефонную трубку, протянул ее директору.
– Вызови сам, я там никого не знаю.
Климов, пожав плечами, взял трубку.
– Василиса, здравствуй, милая. Это я. Ага. Нормально все. Нет, подошли ко мне, пожалуйста, патруль. Да, прямо к дому. Человек надежный нужен, чтоб не болтал. Срочно, милая. Обязательно позвоню...
– Зачем милицейская машина? – спросил Васин.
– Нужно установить личность вашего знакомого, а у нас нет никакой аппаратуры. Но мы имеем право использовать для наших нужд возможности милиции. Правда, это не часто нужно...
Патруль приехал на удивление быстро. Это была угловатая мрачная машина, без какого-либо намека на ту изящность и стремительность, которой отличались все местные средства передвижения. Климов вылез и коротко переговорил с водителем – молодым рыжеволосым парнем в синей форме. Затем он поманил пальчиком Васина.
Васин вышел и пересел в кабину патрульной машины. Ему показалось, что он попал не в милицейский «бобик», а в лабораторию, набитую несусветным количеством панелей, экранов, кабелей и еще Бог знает чего. Выглядело это впечатляюще, однако, завидовать Васин не стал. На своем опыте он знал, что сложная техника мало способствует раскрываемости преступлений. Она просто помогает в работе, вот и все.
Патрульный милиционер попросил Васина повернуться к нему и приложил ему на виски два проводка с липкими дисками. Затем он установил прямо перед Васиным небольшой экран на гибком кронштейне.
– А током меня не шарахнет от вашего хозяйства? – поинтересовался Васин.
Вопрос остался без ответа. Милиционер молча возился с выносной антенной, удлиняя и сгибая усики. Вскоре он удовлетворенно хмыкнул – видимо, все шло удачно.
– Сейчас вы увидите на экране лица различных людей, – сказал он, повернувшись к Васину. – Сидите спокойно, взгляд от экрана не отводите и постарайтесь не моргать. Хорошо?
– Хорошо. А сколько человек вы собираетесь мне показать?
– Около четырех миллионов. Ну, всех, кто имеет лицензию на проживание в центральных районах Москвы.
Васин застыл, чувствуя, как по лицу расползается глупая ухмылка.
– Четыре миллиона, вы говорите? И в каком году мы закончим просмотр?
– В каком смысле?
– Ну, как? Если на одну фотографию я буду тратить, скажем, секунду, то... Подождите, сейчас подсчитаю...
– Почему, секунду? В секунду будет проходить от двух до шести тысяч фотографий – в зависимости от вашей реакции. Если у вас нормальная реакция, то можем и увеличить скорость.
– Реакция-то у меня нормальная. В том и дело.
– Он нелегал, – сказал вдруг заглянувший в окно Климов. – Он ничего не знает здесь и всему
