– Да, – ответил удивленный Кирилл.
– Мне нужно там кое-что посмотреть. По делу. Как ты думаешь, она мне не откажет?
– Нет, не откажет. Какой разговор...
– А ты не проводишь меня к ней?
– Да пойдем! – обрадовался Кирилл и едва удержался от вопроса – отдали ли ей деньги? Впрочем, это он решил отложить на потом. На более подходящее время, когда можно будет эдак небрежно обронить: «Да, кстати, тебе передали?..»
Архив и городской отдел статистики находились на тихой улочке за рынком и автовокзалом. В школьные времена, бывало, Кирилл прибегал туда, чтобы порыться в мусорном ящике и накопать там использованных перфокарт. Плотные картонные листки очень нравились ему, хотя были совершенно бесполезны в ребячьем быту. Разве что иногда их использовали в качестве детских денег.
Идя рядом с Машкой, Кирилл чувствовал себя довольно неловко. Он никак не мог сообразить: о чем говорить с девчонкой, которая только что пережила такое несчастье. Легкомысленные разговорчики казались недопустимыми, а тем для тяжеловесных бесед Кирилл толком и не знал.
Он поискал повод заговорить об окружающем мире, но мало преуспел. Его окружали мужики, что кучковались возле баданянских палаток, Плюгаев со своим мухобойным арсеналом, старушки, несущие стеклотару на сдачу, лоточницы с семечками, крупой и консервами. Не говорить же с Машкой о консервах?
С другой стороны, Машка и не требовала развлекать себя разговорами. Просто шла и думала о чем-то своем, не глядя по сторонам.
И вдруг среди стройной картины мира Кириллу бросился в глаза чужеродный элемент, какой-то крошечный сигнал опасности, который сразу насторожил. В следующую секунду он понял: этим сигналом были рыжие патлы Дрына, мелькнувшие на другой стороне улицы.
Дрын был не один – с ним вышагивали Поршень, Бивень, еще несколько промзаводских колдырей. Они тоже заметили Кирилла, переглянулись, быстро обменялись какими-то репликами и пошли прямо на него, решительно и быстро, как танковая бригада.
Перейдя улицу, промзаводские остановились толпой, перегородив тротуар и не обращая внимания на недовольных прохожих. Машка и Кирилл вынуждены были притормозить.
Дрын уперся в Кирилла острым прищуренным взглядом, словно хотел просверлить насквозь и увидеть внутри все тайные помыслы. Потом перевел глаза на удивленную Машку.
– Очень хорошо. Заодно и вопрос разберем. Что, отдал он тебе деньги?
– Деньги? Какие? – Машка захлопала длинными изогнутыми ресницами.
– Ну ясно... – зловеще ухмыльнулся Дрын. Свора за его спиной пришла в тихое движение, словно вода в кастрюльке заколыхалась.
– Тебе не отдали деньги? – теперь уже спрашивал ошарашенный Кирилл.
– О чем вы говорите? – Машка окончательно растерялась.
Кирилл в упор посмотрел на Поршня.
– Да ты... ты ведь сам... – попробовал выговорить он, начиная задыхаться от возмущения.
– Что ты там квакаешь? – презрительно и агрессивно рявкнул Поршень, искоса глядя темными жесткими глазами.
– Ты... – еще раз начал Кирилл, но тут же замолчал. Он понял – бесполезно. Он стал жертвой подлейшего обмана, возможно, хорошо продуманного. Или даже заговора. А значит, жалким лепетом ничего не изменить – по крайней мере здесь и сейчас.
– Ты, сука! – взвизгнул Бивень, изготовившись уже броситься вперед, в бой. – За такое кидалово знаешь что...
– Стоять, – спокойно сказал Дрын, отодвинув Бивня за себя. Он продолжал держать Кирилла под своим бритвенным взглядом, как под прицелом. И при этом ухмылялся. – Потом. Без девочек...
Он неожиданно повернулся и быстро пошел дальше своей дорогой. Свита, естественно, последовала за ним, свирепо оглядываясь и корча рожи.
– Какие деньги? – проговорила Машка с заметным испугом. – Что случилось, Кирилл?
– Да так... – выдавил он. Во рту стало сухо, руки чуть дрожали. – Ничего. Местные разборки.
Все Машкины попытки что-то прояснить он далее пресекал. Она не обиделась, но, кажется, расстроилась.
Мать Кирилла, увидев у себя в архиве Машку, сразу запричитала:
– Ой, деточка, проходи, проходи... Как же ты? Ох, бедная... И что ж теперь? Тетя, да? А ты куда? Ах, осенью учиться... В город поедешь, одна-одинешенька? Ох, бедная деточка, ох, горе-то...
– Теть Галь, – спокойно и вежливо сказала Машка. – Мне очень нужно посмотреть архитектурные планы. Старые, до двадцатого года. Центр, площадь и еще четыре улицы.
Они начали обсуждать что-то такое, чего Кирилл не понял. Он-то думал, Машке понадобились какие-то сведения по поводу родителей – ну, может, наследственные права на дом, на гараж, мало ли что? А оказалось, какая-то ерунда.
Мать, подавленная горем девочки, не стала докучать ей лишними вопросами, а сразу отвела в хранилище.
Кирилл сидел в конторе и тупо шелестел каким-то журналом. После встречи с Дрыном и его приятелями мир стал каким-то померкшим, даже воздух потяжелел.
Довольно скоро Машка вернулась – сосредоточенная и задумчивая больше обычного. Стряхнув с юбочки пыль, она, глядя в пустоту, проговорила:
– Ну ясно... С центральной через столовую, потом через склад...
Они вышли на улицу. В руках у Машки уже было большое розовое яблоко, которое дала сердобольная Кириллова мать.
– Кирилл, – Машка вдруг остановилась и слегка коснулась его руки.
– Что? – удивился он.
– Ты, кажется, надежный человек. Да?
– Да, – подтвердил Кирилл. Только идиот стал бы уверять: «Нет, я ненадежный, брось...»
– Никому ничего не говори, ладно?
– А я и не говорю.
– И еще. Может быть, мне опять помощь понадобится. Ничего, если я снова к тебе подойду?
– Подходи, конечно. Какой разговор.
– Ну тогда я пойду. Спасибо тебе. Пока.
Глядя ей вслед, Кирилл думал, что ему самому сейчас не помешала бы помощь какого-нибудь надежного человека. Но, увы, он таких не знал.
При свете дня лики десантников уже не казались Пакле такими устрашающими. Мужики как мужики, только что в форме. Правда какие-то очень уж одинаковые, как братья. Нет, скорее как манекены из одной витрины.
Пакля находился с ними в пустынном месте за поворотом Подгорки. Недалеко отсюда они с Пельменем видели прямоходящую корову. Но сейчас Пакля про ту корову и не вспоминал. Нечто более интересное занимало его мысли. Замечательное и смелое открытие, которое он сделал еще тогда, в сарае, подтвердилось, и теперь душа Пакли радостно порхала в облаках.
Он сидел на пеньке, водрузив на голову шлем, и отдавал приказы:
– А теперь... Вот блин, что ж вам еще придумать? Ну давайте теперь, прыгайте по очереди друг через друга. Выше, выше...
И действительно, два здоровых мужика в устрашающей военной амуниции покорно принялись играть в чехарду, скача по траве, как веселые лягушата. Пакля, глядя на это, заливался смехом.
Сегодня утром он пришел сюда, притащив в сумке шлем. Надел, опустил зеркальный щиток. И буквально через несколько минут оба бойца примчались к нему, как два волшебных джинна по зову лампы Аладдина.
Оба их жутковатых тяжелых автомата Пакля велел оставить под кустиками – от греха подальше. Но и без оружия эти парни могли много чего натворить. Например, переломить ствол березки одним ударом руки.
