– От-тана! – обрадовался Хрящ. – Чего хоть за записи? А спицу принес?
– Ага, – на одеяло легла длинная велосипедная спица. Хрящ тут же схватил ее и принялся пихать ее под гипс, чтобы почесать ногу.
– Кайф, – сказал он. – Ну рассказывай, как там городок?
– Да чего рассказывать... Стоит городок, не падает.
– Паклю-то не видел больше?
– Паклю? – Кирилл вздохнул. – Паклю в дурку отвезли – от наркоты лечиться.
– В дурку? Давно пора, – одобрительно сказал Хрящ.
– Ага... Пельмень вот к нему ездит иногда, яблоки всякие возит.
– А Поршень?
– А чего Поршень... Ходит всю дорогу с разбитой рожей. Только зарастет – ему опять расшибают. А вообще, давно не видно его. Тут какие-то братки на «Фордах» приезжали, его спрашивали. Не знаю, в общем...
– Ясно... – Хрящ замолк, перебирая кассеты.
– Когда домой отпустят? – спросил Кирилл.
– Говорят, через недельку. Но это неточно.
– Я попрошу батю, чтоб он на машине отвез. А тебя вообще-то не спрашивали, где так угораздило? – Кирилл постучал пальцем по гипсу. – Что ты докторам сказал?
– Да с докторами-то я договорился. Тут из милиции приходили...
– Да ты что? Ну и...
– Да ничего. Сказал, что упал, – Хрящ пренебрежительно махнул рукой. – Упал так упал – им только легче.
– А по правде как было? Я ж еще не знаю толком.
– Да так... Это ж я стрельнул в потолок, чтоб вы смогли вылететь через дырку. Потом по мне стрельнули. Помню только, железяки на мне звякнули. Потом как швырнуло на штабеля, как посыпалось сверху... Нога пополам. Так что, – подвел итог Хрящ, – это я вас всех спас.
– Ну, с меня литр пива, – почтительно проговорил Кирилл.
Хрящ уставился в окно, где колыхалась черная березовая ветка.
– Кира, – проговорил он, – а ты, когда там был... Вот там, – он показал пальцем в потолок, – с Ираидой- то не виделся?
– Виделся, – кивнул Кирилл.
– И чего?
– Ну чего... Вспоминала тебя.
– Да-а? – Хрящ разволновался. – Ничего не передавала?
– Да, просила передать кое-что.
– Что, говори!
– Просила сказать, что таких дураков набитых она в жизни не видела. Что таких, как ты, надо в банки со спиртом закрывать и показывать за деньги.
Хрящ снова отвернулся к окну и обиженно засопел.
– Да ладно, не плачь, – Кирилл протянул ему небольшой плотный прямоугольник, похожий на календарик. – Вот тебе от нее посылка.
Хрящ вцепился в карточку и подался назад, чтобы Кирилл не подсмотрел.
– Отклеивать надо? – растерянно спросил он.
– Ну отклеивай.
С гипертрофированной осторожностью Хрящ снял с карточки липкую пленку. Его глаза удивленно округлились. Кирилл не выдержал и тоже посмотрел.
На карточке была Ираида – совсем настоящая, живая. Она улыбнулась и начала говорить. Голос был негромким, но очень чистым.
«Сережа, спасибо огромное за папу. Я никогда тебя не забуду. И еще – я про тебя узнала. У тебя все- все будет хорошо. Прощай...»
Она снова улыбнулась и приложила пальцы к губам. Изображение застыло. Теперь в руках Хряща была просто фотография, на которой фантастически красивая девчонка посылала ему воздушный поцелуй.
– Что она узнала? Что? – заволновался Хрящ, едва не подпрыгивая на кровати. Он даже пощелкал ногтем по карточке, помял ее, но Ираида не оживала. – Кира! – взмолился Хрящ. – Про что она говорила? Что у меня будет хорошо?
– Она же сказала – все.
– Но тебе-то она объяснила?
– Ни слова не сказала. Только все вздыхала, что ты не прилетел.
Хрящ откинулся на подушку, кусая губы от досады.
– Ладно тебе... – нерешительно проговорил Кирилл. – Кончай, больным нельзя нервничать, – внезапно он понял, что Хрящ хочет остаться один. – Ну пойду я. Принести еще чего-нибудь?
– Да не знаю... Ты пива вроде обещал?
Кирилл выбрался из больницы и пошел по улице, закинув пакет за плечо. На первом же перекрестке он неожиданно наткнулся на Дрына, который копался в двигателе древнего облупленного «Чезета».
Остановившись, Кирилл некоторое время с усмешкой наблюдал за его стараниями. Потом сказал:
– Салют композиторам. Что, рояль не настраивается?
Дрын обернулся.
– А, привет. Видишь вот, провод вылетает... Обожди пять секунд, подвезу до города.
– Ну подвези, – Кирилл присел на корточки, закурил.
Дрын щелкал плоскогубцами, вполголоса матерясь.
– Как там музыка? – поинтересовался Кирилл. – Играет?
– Да ну на фиг... – пробормотал Дрын, не оборачиваясь. – Рваный нормально такты держит, девочка на «Ионике» тоже терпимо. А Вано на барабанах молотит, как бесноватый. Попробовал Удота посадить – так он, паскуда, сразу мне барабан бычком прожег.
– Тяжелый случай.
– Ага... Может, ты на барабанах посидишь?
– Не-а. Какие мне барабаны – повестка со дня на день придет.
– А-а, у нас Брюхо тоже вот... Вместе пойдете. Ну ничего, я их вышколю, музыкантов этих хреновых, – Дрын поднялся, кинул плоскогубцы под сиденье. – Ну, помчали.
Мотоцикл так звонко трещал, что прочие звуки тонули, как в болоте.
– Ты к Машке? – крикнул Дрын.
– Не, я домой. Машка в город отъехала по делам.
– Все поступает?
– Поступила давно.
– Ну теперь держись, Кира, – засмеялся Дрын.
– С чего это?
– Город! Девка-то красивая... Танцы-жманцы-ресторанцы.
– А ты ее ни с кем не путаешь?
За квартал до центральной улицы Дрын остановил мотоцикл.
– Дальше сам добежишь?
– Добегу, – заверил Кирилл, пряча усмешку. Все понятно: на улице полно людей, и Дрын опасается принародно катать гимназиста. Нет – значит нет, можно и пешком пройтись.
Пройтись не удалось, потому что через десяток шагов мотоцикл Дрына снова оказался рядом.
– Ладно, черт с ними, – сказал он, глядя в сторону. – Поехали.
– Я тоже так думаю, – согласился Кирилл. – Черт с ними, поехали.
– Держись, не падай! – крикнул Дрын, выкручивая газ.
– Не упаду, – заверил его Кирилл.
