легкие. В какой-то момент Кириллу показалось, что он слышит, как впереди гудит двигатель, и он собрал остатки воли, чтобы бежать чуть быстрее.
Это действительно был двигатель, и не один. Под углом к дороге по полю мчались, подпрыгивая, три мотоцикла. Они остановились прямо на пути Кирилла, он узнал промзаводскую пехоту – на каждом мотоцикле сидело по двое.
Кирилл остановился, с шумом хватая легкими воздух. Его тянуло сесть на землю и долго-долго не вставать, пока не пройдет боль в мышцах.
– Поршня ловишь? – крикнул Рваный, перекрывая треск мотоцикла.
Кирилл кивнул.
– Мы видели, джип проехал. Помочь?
– Лучше Дрыну... – выдохнул Кирилл. – Дрыну помогите. Там двое против него...
– Двое?! – свирепо сверкнул глазами Бивень.
– Прыгай ко мне, – кивнул Кириллу Шерсть, спихивая Бивня с сиденья. Тот моментально перебрался третьим к Рваному. – Сейчас догоним Поршня, разберем вопросы...
Мотоцикл высоко подпрыгивал на ухабах, но именно сейчас Кирилл до конца понял смысл выражения «Лучше плохо ехать, чем хорошо бежать». Он сидел, держась за ременную петлю, и силы возвращались. Он хотел только, чтобы Шерсть гнал мотоцикл побыстрее.
Вскоре рубчатые следы джипа свернули с дороги в лес, и Кирилл испугался, что потеряет Поршня. Но терять было уже негде. Проскочив между деревьями полсотни метров, мотоцикл снова вылетел на просеку. Здесь стоял ветхий забытый монтажниками вагончик, над ним возвышалась мачта ЛЭП. Рядом с вагончиком уткнулся носом в кусты серый джип.
Шерсть тормознул, с ухмылкой обернулся к Кириллу.
– Я ж говорил...
Поршень слишком поздно понял, что означал треск мотоцикла за деревьями. Он метался по поляне и паниковал: не было Пакли, не было шлема, не было даже оставшихся животных-уродов. Надо было рвать когти, но рядом с вагончиком уже тарахтел мотоцикл, и с него спрыгивал разъяренный Кирилл.
У Поршня был мизерный шанс, но он решил им воспользоваться. Обежав кусты, он рванул к своему джипу, дернул дверцу, но замешкался на секунду.
Этой секунды хватило, чтоб Кирилл крепко взял его за волосы и припечатал лбом о стойку кабины. Поршень свалился, закрывая голову руками, его беспомощная поза, казалось, молила: вот он я весь, сдаюсь, раскаиваюсь, только не трогайте...
Кирилл занес было над ним каблук, но в последний момент передумал.
– Присмотри за ним, – попросил он у Шерсти, а затем вошел в вагончик.
Глаза не сразу привыкли к темноте, зато в ноздри тут же полезла одуряющая вонь. Вагончик был захламлен, сквозь щели в стенах пробивался слабый свет. В дальнем углу угрожающе гудел опутанный проводами аппарат, собранный из десятка разных блоков. Толстый высоковольтный кабель через дырку в крыше уходил на верхушку мачты ЛЭП.
– Хрящ! – в отчаянии воскликнул Кирилл, рванувшись к узкому металлическому столу.
Восьмиклассник лежал на ржавой поверхности, поджав ноги к груди. Два толстых ремня от комбайна перетягивали его пояс и шею, не позволяя подняться. Под потолком болтались несколько пластиковых мешков и бутылок с мутными растворами, от них тянулись прозрачные трубочки с иголками на конце. Эти иголки уходили под кожу восьмиклассника на животе, на шее, на бедрах.
И еще Кирилл заметил, что его брючина вся задеревенела от засохшей крови. Хрящ не шевелился и не издавал ни единого звука.
– Хрящ! – Кирилл начал обрывать трубочки, затем принялся распутывать узлы на ремнях, помогая себе зубами. Потом крикнул: – Шерсть, подкинь нож!
– От-тана попала... – прошептал вдруг восьмиклассник, когда Кирилл осторожно перекладывал его себе на руки. – А где все?
– Тихо, тихо... – говорил Кирилл, укладывая Хряща на заднее сиденье джипа.
– Кира... – в полубреду бормотал тот. – Поехали домой, ладно?
– Нет, домой нельзя, – Кирилл уже пытался приспособиться к неудобному «правому» рулю. – Надо в больницу.
– А с этим что делать? – спросил Шерсть, кивнув на трясущегося Поршня.
– Да ничего, – махнул рукой Кирилл. – Пусть валяется...
Родители не услышали, как Кирилл вошел в дом. Зато он уловил их приглушенный разговор на кухне, хотя сначала не разобрал слов.
Он встал перед умывальником, рассматривая бесформенный синяк на виске. После драки голова немного болела. «Надо было, – подумал Кирилл, – пока сидел в больнице, как-нибудь провериться на сотрясение...»
И тут он наконец отчетливее услышал голоса отца и матери.
– Как же Прохоровых не пригласить? – угрюмо говорил отец. – Лешка мне и досок привозил, и в гости всегда зовет...
– Да пригласи, чего ж... – вздохнула мать. – А Ковалевых, Дудиных?
– Да и их надо бы...
– Ох, чем кормить-поить, ума не приложу, – снова вздохнула мать.
– Так, может, водку не будем ставить? Деду Сухареву скажу, он наделает сливовки.
– Стыд это – самогон в такой праздник ставить, – с горечью проговорила мать. – А ну, посчитай, сколько народу получается?
– А сколько вычеркнули – пятерых, что ли?..
Кирилл застыл, не смея пошевелиться. Родители обсуждали, как устроить отцовский юбилей без денег. Без тех денег, которых лишил их сын.
Он начал невольно отступать к выходу – ему захотелось спрятаться за домом и побыть одному. Только как потом возвращаться?
В коридоре он споткнулся и грохнул пустым ведром.
– Кирилл, ты? – тут же отозвалась мать. – Проходи скорей, обед уже три часа ждет.
Кирилл сел за стол. Кусок буквально не лез в горло, он не мог даже поднять глаза от стола. Отец взял с холодильника сигареты и вышел во двор подымить.
– А это что?! – ахнула мать, заметив наконец синяк на виске.
– Ничего страшного, – заверил Кирилл, хотя прекрасно понимал, что для матери, столько натерпевшейся за последние дни, сейчас все страшно.
Неожиданно появился отец.
– Там тебя спрашивают, – сказал он Кириллу с немалым удивлением в голосе. – Вроде, грузины какие- то...
– Грузины? – в свою очередь удивился Кирилл.
– Ага. Или армяне – не знаю.
Кирилл бросил ложку, выскочил во двор. Действительно, у калитки топтались двое кавказцев. Заметив его, один бросил окурок и помахал рукой, предлагая подойти.
– Чего вам? – с подозрением спросил Кирилл.
– Мы от Тагира. Он спросить хотел, сколько ты денег брать будешь?
– Каких денег?
– Он Поршню платит. Сколько ты будешь брать, если этого бешеного выставишь? Тагир сказал, не обидит.
Кирилл замер, на его лице появилась нечаянная усмешка.
– Не буду я деньги с него брать. Вышибалой не нанимаюсь.
– Да ладно... – кавказцы огорчились.
– В общем, так. Снимаете здесь столовую на один день и делаете стол человек на пятьдесят. И чтоб все было по первому сорту, никакой самодельной водки.
– Так, – с воодушевлением проговорил кавказец. – Сколько раз делать? Каждый месяц?
– Какой еще каждый месяц? Один раз сделаете – и разбегаемся. А Поршень больше не подойдет –
