– Подмывайся.
– Ничего себе... – с дрожью в голосе проговорил Мося, когда Бивень величественно удалился. – Чего они, а?
– Ничего, – хмуро ответил Кирилл. Ему ни капли не хотелось ввязывать кого-либо в свои неприятности. Тем более от Моси в этом не было бы никакого толку.
– Бить будут, да?
– Не знаю... Может, и будут.
– И ты пойдешь?
– Нет, блин, колбасы тухлой наемся и скажу, что заболел, – со злостью выпалил Кирилл. Он закурил и в сердцах забросил спичку далеко в траву. – И вообще, отвали...
– Слушай... – Мося был необычайно взволнован. – Может, давай это... Я пацанов позову с Гимназии.
– Мои дела, – покачал головой Кирилл. Но, хорошенько подумав, он добавил: – Вообще, ладно. Дуй на Гимназию, скажи, где я. Но пусть только никто не лезет в разговор. Пусть просто побудут... на всякий случай.
– На какой... какой случай? – Мося часто-часто заморгал.
– На такой, – отрезал Кирилл. – До больницы меня донести, если что. Все, вали к пацанам.
Мося умчался сразу. Кирилл же посидел еще некоторое время, размышляя, не сунуть ли ему под майку какую-нибудь арматурину. Потом сказал себе: «Была не была» – и отправился к памятнику.
Дрын и вся его банда были уже на месте. Они поднялись со скамеек и от нетерпения выдвинулись на несколько шагов навстречу Кириллу.
– Надо же, – сказал Бивень, укусив себя за руку, – один идеть, без бабы. А то опять пришлось бы отпустить.
– Храбрый, наверно, – хмыкнул Поршень, глядя на Кирилла из-за чужих спин. – А ведь я говорил... Он и тогда один был, и сейчас. Я говорил, Гимназия за него не подписалась.
– Что ж ты, козел, делаешь? – проговорил Дрын, по обыкновению ухмыляясь. – Не в падлу было черные бабки ныкать? На покойников собрали, а ты, сука, хапнул.
– Я ничего не хапнул, – тихо, но напряженно произнес Кирилл. Но его пока не собирались выслушивать.
– Ты нас кинуть хотел, да? – продолжал Дрын. – Молодец, классно кинул. Пацаны, между прочим, последнее отдавали. Вано колеса от мопеда продал, Шерсть – из бабкиной пенсии принес... А ты, ублюдок, пришел такой с честными глазами... Девочке бедной помочь... Хорошо хапнул, молодец.
– Умный... – многозначительно похвалили из толпы.
– Я не хапал, – процедил Кирилл, и его кулаки непроизвольно сжались.
– А кто ж тогда? – с издевательским добродушием усмехнулся Дрын. – Большие пацаны отняли, да?
– Нет, не большие. Маленькие... Вот он у меня все забрал, – Кирилл ткнул пальцем в Поршня. – И сказал, что сам отдаст.
– Что-о?! – возмущение Поршня было столь же колоссальным, сколь и неподдельным. – Ты это на меня?.. На меня?..
– Дрын, он наших пацанов парафинит, – злобно воскликнул Бивень, подпрыгнув на месте от нетерпения. – Дай я ему чавку выставлю!
– Обожди. Потом выставишь, еще будет время, – взгляд Дрына стал тяжелым. – У тебя еще хватает хамства на ребят парафин гнать? За это отдельно получишь. За брехню, за кидалово, за деньги – за все получишь.
– Я не брал деньги! – почти закричал Кирилл. – Поршень пришел ко мне домой и все забрал. Сказал, сам отдаст.
– Дрын, я ж говорил, – затараторил Поршень, свирепо вращая глазами. – Такие козлы только на Гимназии бывают. Сам схавал – на других катит...
– Осядь, – с железным спокойствием проговорил Дрын. – Я и сам знаю, что наши такое никогда не сделают. А ты, Кира, обоснуй-ка свой тухлый базар. Докажешь, что Поршень у тебя был?
Кирилл открыл рот, но запнулся. Доказывать было нечем. В принципе, мать видела, как Поршень приходил... Но ее вмешивать нельзя. Последнее дело за мамочкой и папочкой прятаться.
– А ты докажешь, что это я взял? – буркнул он.
– А хрен ли тут доказывать? – ухмыльнулся Дрын, сверкнув зубами. – Деньги ты взял, все видели. И хана. Больше этих денег никто не видел и не слышал. В том числе и Машка.
– Конечно, она не слышала, потому что я ей не говорил, – невпопад пробормотал Кирилл.
– Это точно, не говорил, – прозвучало злорадное шипение Поршня. – Он вообще никому не говорил. Ребята спрашивали – на Гимназии вообще про деньги не слыхали. Он все сам сочинил...
Кирилл готов был взорваться от ненависти и возмущения. Так бы и сорвался с места, снес бы череп этой лживой сволочи Поршню.
– Ну, кажется, разобрали вопрос, – подвел итог Дрын. – Все понятно. Что, Кира? Свое, конечно, получишь, и много. Но если ты пацан, то деньги должен до Машки донести. Не знаю, где ты их брать будешь, твои проблемы... И все равно, всей твоей Гимназии – звездец. Будем долбить всех, кого увидим. По-страшному, понял? До полусмерти.
– За что? – процедил Кирилл.
– За тебя, милый. И всем будем говорить, что за тебя. И Машке дадим раскладочку, какой ты добренький и честный оказался. Чтоб она знала... Сейчас отпускаем, иди... Но по улицам больше не шарься – можешь заболеть.
– Я не брал деньги, – с упорством обреченного повторил Кирилл. – Поршень забрал.
– Ну ты достал! – взорвался Поршень. – Дрын, ну сколько он будет на меня эту парашу лить?
– Дайте я ему вломлю! – простонал Бивень, прыгая на месте. – Он и вправду достал.
– Отхреначить его! – раздались крики из толпы.
– Ладно, – Дрын с ухмылкой кивнул. – Гимназиста побуцкать никогда не вредно. Только отведите куда- нибудь, чтоб... Чтоб не здесь.
– А ну пошли, с-сука! – Бивень с силой столкнул Кирилла с места. – Шевели заготовками, иди, коз- зел.
Кирилл понял, что его волокут за столовую. Там был небольшой грязный дворик, почти всегда пустой. А если и не пустой – толстые поварихи вряд ли чем ему помогут.
Толпа промзаводских, обрадованная давно желанным приключением, возбужденно гудела. Все были энергичны и деловиты, словно с хорошим настроением выходили на любимую работу. В основном Кирилла окружал молодняк. Дрын и еще трое ребят постарше остались в скверике, один пошел к баданянской палатке за пивом.
Они будут хлебать пиво, пока Кирилла пинают ногами и возят по пыли. Он сильно пожалел, что не собрал с собой подкрепление. Пяток взрослых гимназистов – и его бы не тронули. Хотя как сказать...
Кирилла втащили во дворик столовой. Тут же кто-то ударил. Перед глазами рассыпался фейерверк белых искр, Кирилл почувствовал, что падает. Он ударился спиной о корявый раздолбанный асфальт, но его сразу втроем подняли за шиворот.
– Ну что? – бесновался Поршень. – Кто деньги брал? Я брал? Говори, я? – И он с размаха залепил Кириллу оплеуху, попав по глазам.
Через мгновение молотили уже со всех сторон, Кирилл задыхался, сердце бешено колотилось. Он закрылся и шаг за шагом отступал, стараясь не упасть.
– Я деньги взял? – в поле зрения опять появилась ненавистная физиономия Поршня. Кирилл, забыв про боль, размахнулся и что есть сил приложил ему ботинком между ног. Даже самому стало больно.
– А-а! – заорал Поршень, сгибаясь пополам. – Су-ука! Убью, гнида!
Кирилл обхватил голову руками, догадываясь, что сейчас из него станут делать холодец. Его наконец повалили, ударив под колено, перед глазами мелькнул оскаленный рот Бивня и его кулачки, все в болячках.
Никто не заметил, как на месте расправы оказался Пакля. Он подскакивал с разных сторон, пытаясь увидеть, кого казнят. Потом сунулся к одному из промзаводских.
