– Нет, – тихо усмехнулся Шевцов, переглянувшись с майором. – Штрафом ты не отделаешься. Программа обнаружена не в твоем личном сервере, а в глобальной сети. А распространение инструментов для взлома – уже уголовная статья, и ты знаешь об этом.
Антон почувствовал удушье. Он понял, что его самым подлым образом подставляют. Но зачем?! Из всех хакеров он самый безобидный. За что прогневалось на него – слабого, незаметного и небогатого человека – такое могучее ведомство, как ЭКОПОЛ?
– Да за эти статьи уже сто лет никого не наказывают, – пробормотал он, пытаясь слабо сопротивляться.
– Что значит «не наказывают»? – возразил Шевцов, обменявшись ироничной улыбкой с Брусовым. – Никто не отменял этого закона, хотя допускаю, что он несколько морально устарел. То, что мы порой сквозь пальцы смотрим на некоторые подобные нарушения, – так это лишь из-за нехватки времени. У нас полно и более серьезных дел. Однако данное преступление мы выявили и обязаны принять меры. Оставим бессмысленные споры. Закон известен, доказательства налицо. В любой момент тебе можно предъявить обвинение и возбудить уголовное дело. Тогда, конечно, прощай квалификация, прощай надежда на приличную работу и так далее...
Антон вдруг понял, что Шевцов издевается. Он говорил эти прописные истины простым, ясным языком, разъяснял и разжевывал их сверх необходимости, а в глазах его стояла усмешка. Он что-то недоговаривал. И предоставлял возможность Антону самому догадаться, что именно.
– По моим прикидкам, тебе грозит не меньше трех лет заключения. Поверь, в наших силах сделать так, чтобы суд отнесся к твоим проделкам с полной серьезностью. Ведь если покопаться, можно найти еще что- то, помимо этих двух несчастных «ломалок»? То, что ты сегодня учинил на рынке, – это, конечно, мелочь, но и ее можно представить, как, ну, скажем, воспрепятствование деятельности должностного лица. Это еще одна уголовная статья...
«Посадить можно кого угодно, – устало подумал Антон. – И за что угодно. Но почему именно меня?»
– Так, сегодня уже поздно, – продолжал Шевцов. – Ночь ты проведешь в изоляторе – вот постановление на задержание. Майор Брусов тебя проводит. А завтра придет следователь и расставит все точки...
– Что вам от меня нужно? – решился спросить Антон.
В глазах Шевцова блеснул интерес.
– Ночь ты проведешь в изоляторе, – повторил он. – А завтра... Завтра поговорим.
Камера была самая обыкновенная. Без чрезмерных удобств, конечно, но и без грязи, вони и насекомых. Просто комната с голыми стенами.
Антон неподвижно лежал на кушетке и смотрел в окно. Там была видна стена противоположного здания и кусочек неба.
Ночью он не спал. Заснул уже на рассвете, а проснулся только днем. За все это время его ни разу не побеспокоили. Только сунули в кормушку блок пенопластовых коробок с едой.
Казалось, либо его просто забыли, либо выдерживают, как коньяк, чтобы довести до нужного состояния. Состояние у него и впрямь было паршивое, что и говорить...
Антон уже не сомневался, что ЭКОПОЛ ведет с ним какую-то игру. Можно предположить, что они хотят заставить его работать на себя. Но зачем? Связями в преступной среде Антон не обладал, внедряться и выведывать информацию не умел. И ничего толком не знал про теневой рынок и все прочее, что интересовало полицию. Ну а стучать на Леденца мог и любой другой, без этих сложных процедур. На рынке очень многие держали «левый» товар, и почти все друг про друга знали. Но даже если так, при чем здесь УЗТ?
Может, им нужны его профессиональные способности? Тоже маловероятно. Антон отдавал себе отчет, что он далеко не гений, что таких полным-полно, и ничего не стоит найти приличного системщика, да еще и с хорошими рекомендациями.
Сначала им владело любопытство. Потом стало преобладать уныние и страх. «Выдержка» в камере давала свои плоды...
Принесли обед. Вновь потянулись часы одиночества и ожидания неизвестно чего. Антон пытался переключиться на какие-нибудь полезные или хотя бы нейтральные раздумья, но мозг сопротивлялся и упрямо возвращался все к тому же.
Когда на улице уже стало темнеть, в коридоре раздались шаги, и замок звонко щелкнул, открываясь. Угрюмый охранник с глыбообразной фигурой и непроницаемым лицом повел его по коридору, сцепив руки магнитной защелкой. Антону было дико осознавать, что на него – на него! – надели наручники.
Место, в которое его привели, было уже настоящей комнатой для допросов. Голые стены, окошко, два стула и два стола, привинченные к полу.
– Жди следователя, – соизволил объяснить охранник и закрыл за собой дверь.
Ждать пришлось долго. Явно временем здесь не дорожили. А может, специально делали так, чтоб у Антона была возможность хорошенько испугать самого себя всякими догадками. Он успел подготовиться к тому, что сейчас придет скучный человек с чужим, казенным лицом, разложит бумаги или электронный блокнот, и машина правосудия начнет свою долгую обстоятельную работу.
Антон ходил взад-вперед по комнате, пользуясь тем, что никто за ним не следит и не запрещает делать что вздумается. Потом дверь открылась, и вошел Брусов.
– Скоро придет следователь, – сказал он, усевшись на стул и заложив ногу за ногу. – А пока мы можем немного поговорить. Ты не возражаешь?
Вопрос был идиотский. Антон лишь вяло пожал плечами.
– Я хочу сказать, – продолжал Брусов, – что закон, конечно, для всех один, но иногда для разных людей можно допустить разные толкования. Соображаешь? Мы можем найти с тобой общий язык и пойти на некоторые уступки. Но и ты должен пойти нам навстречу.
– Если вы хотите, чтоб я стал стукачом, – быстро сказал Антон, – зря теряете время. Я – сам по себе. Мне не на кого доносить, и я мало что знаю.
– Ты слишком шустро соображаешь, – усмехнулся Брусов, и его лицо-булыжник на мгновение изменило форму. – Я тебе пока ничего не предлагал. Подумай-ка сам, что лучше – три года тюрьмы или один год контракта с ЭКОПОЛом?
– Контракт? – изумленно переспросил Антон.
– Вернее сказать, устный договор. Устный договор с жесткими условиями. И с вознаграждением по истечении срока.
– А что?..
– Не спрашивай, что нужно будет делать. Я тебе все равно пока этого не скажу. Могу тебя заверить, что ты будешь проводить время с определенной пользой для себя, сносно питаться, иногда совершать прогулки и развлекаться по своему усмотрению. В любом случае, это интереснее, чем тюрьма.
– Иногда совершать прогулки?
– Больше я не скажу ни слова. И поторопись с ответом. Скоро придет следователь, и тогда ничего нельзя будет изменить.
Ошалевший Антон попытался хоть что-нибудь выспросить, но майор демонстративно отвернулся к окну и замолчал.
Хотя Антон и был готов к подобному повороту, все равно он оказался сбит с толку. Обрывки мыслей никак не хотели соединяться в единое целое, и только где-то на заднем фоне маячило нечто невообразимое: ЭКОПОЛ желает заключить с ним договор!!! Пусть даже и устный...
Но, похоже, непростой это договор. Иначе не было бы таких премудростей. А может, послать их к черту с их загадками, наверняка ничего хорошего они не предложат...
Брусов встал и посмотрел на часы.
– Подумай: сейчас ты можешь встать и уйти со мной. Домой тебя не пустят, но в любом случае у нас тебе больше понравится, чем здесь. Я имею право сказать охране, что беру тебя для оперативной разработки.
Антон никак не мог решиться.
– Если не желаешь отвечать – я пошел. Мне не хочется объясняться со следователем. И пропадай ты пропадом...
