– Ты для него не человек. Я, наверно, теперь тоже.
– А кто для него человек?
Антон не ответил.
– Ну, раз так, он тоже для меня не человек, – со злостью проговорил Печеный. – Пока вы трепались, мне так хотелось его придушить. Раздавить ногтями, как гниду.
Антон невольно усмехнулся.
– Раздавить... А ты знаешь, что я мог бы сказать два слова – и он умер бы на месте?
– В каком смысле умер? От удивления, что ли?
– Нет, от ударной волны. В прямом смысле умер бы.
– Что-то я не пойму, – Печеный озадаченно покрутил головой.
– Ну... У тебя спички, а у меня – свои секреты.
Печеный ждал, пока Антон продолжит мысль. Но тот молчал.
– Ты все-таки скажи, – попросил он. – По-моему, мы все должны друг про друга знать.
Антон сел на лежанке и дождался, пока Печеный сядет рядом.
– Ты что, забыл? В моем компьютере – мина.
– И что?
– И то. Знаешь, что такое акустический взрыватель? Когда нас начали травить газом, я успел его запрограммировать. Стоит мне сказать два слова – и он сработает.
– Какие два слова? – Печеный придвинулся.
– Их нужно сказать громко и отчетливо, – продолжал Антон.
В тамбуре грохнула дверь – вернулись охранники.
– Какие слова? – с нетерпением переспросил Печеный.
Антон нагнулся к его уху и едва слышно прошептал:
– «Не стрелять».
– Но почему?
– После поговорим, – сказал Антон, кивнув на охранников.
Те принесли алюминиевую кастрюлю с какой-то кашей. Похоже, в ней смешали все объедки, оставшиеся в столовой после завтрака. Обжора почувствовал, что дело пахнет кормежкой, сумел подняться и присоединиться к остальным. Пока ели, охранники снова ушли. Они вернулись через несколько минут, притащив белый металлический ящик, похожий на автомобильный холодильник.
Вместе с ними пришли еще трое. В одном из них безошибочно узнавался «циклоп» – его лоб был заклеен крест-накрест пластырем, взгляд бессмысленно бродил по стенам, независимо от хозяина. Охранники подошли к решетке и направили внутрь стволы карабинов.
– Быстренько встали лицом к стене все трое. И не оборачиваться.
Пока Антон с товарищами изучали сырой потрескавшийся бетон стен, «циклоп» прошел в клетку, затащив за собой связку проводов. Дверь за ним захлопнулась, звонко щелкнув замком.
Охранники велели всем лечь на свои места и «не шарахаться». Обжора попробовал было грубить, но ему спокойно посоветовали быть послушным. Иначе обещали выволочь из клетки, «научить культуре общения» и связать.
«Циклоп» начал обклеивать всех по очереди датчиками, растягивая по полу провода. Двое незнакомцев, пришедших вместе с охраной, налаживали свой прибор. Антон чувствовал себя неуютно, хотя и догадывался, что ничего страшного сейчас произойти не должно. Иначе действительно связали бы.
Когда подошел «циклоп», Антон попытался заговорить с ним.
– Эй, – очень тихо позвал он. – Ты чего делаешь-то?
Тот посмотрел Антону в глаза и ничего не ответил, лишь пошевелил губами, будто проговаривал что-то про себя.
– Ты слышишь? – упорствовал Антон. – Тебя тоже проводами обматывали?
– Т-с-с... – прошептал «циклоп». – Муса не разрешает про это разговаривать.
– Но нас никто не слышит! – вдохновился Антон. – Расскажи, что с тобой делали?
«Циклоп» явно не имел собственной воли. Он затравленно обернулся в сторону охранников, а потом зачем-то прикрыл рот ладонью. После этого принялся накладывать Антону два сенсорных браслета с проводами. Было видно, что делает он это не впервые.
– Ну! – не отставал Антон. – Скажи, я же тебя спрашиваю.
– В кресле было больно, – неожиданно сказал «циклоп». – Оно – такое... Я сначала думал, там зубы лечить будут. Там такая штука... длинная, острая, как сверло. А они эту штуку на голову...
Он замолчал, нахмурившись.
– Давай дальше, – подгонял его Антон. – Голову, что ли, сверлили?
– Нет, голову не сверлили, – покачал головой «циклоп», коснувшись лба. – Иглой кололи.
Он был крупным плечистым мужчиной с угрюмым грубым лицом. Но ссутуленные плечи, старый, донельзя заношенный халат и пугливость делали его жалким и отталкивающим.
– Не разговаривать! – крикнул охранник.
Лицо «циклопа» исказила гримаса страха. Он торопливо прилепил оставшиеся датчики на виски и за уши Антону и отошел к Обжоре.
Это было обычное медицинское исследование, которое доводится проходить каждому. Никаких неприятных ощущений оно не принесло – нужно было просто лежать и реагировать на команды операторов-диагностиков – «дышать – не дышать, напрячься – расслабиться» и так далее.
Впрочем, разговор с «циклопом» подтвердил подозрения, что самое страшное еще впереди.
И все-таки Антону не верилось, что Джамбул пренебрежет старыми отношениями и начнет проводить на нем какие-то жуткие эксперименты, сделав в конце концов одним из ходячих полутрупов. Правда, и Джамбул не мог предположить, что приятель и однокурсник явится к нему с оружием и враждебными намерениями. Все перемешалось.
Незнакомцы пошуршали распечатками, посовещались, отключили свой ящик, вытянули провода из-за решетки и скрылись. Охранники посидели немного для порядка, затем тоже ушли. Они справедливо считали, что узникам некуда отсюда деться.
Печеный снова подсел к Антону. Присоединился и Обжора, который после кормежки стал чувствовать себя сносно.
– Я насчет мины, – сказал Печеный. – Почему именно «не стрелять»?
– Да просто так. Больше ничего в голову не пришло. Когда газ пошел, сам знаешь, сочинять было некогда.
– А-а... Я-то думал, есть какой-то план.
– План? Да нет... Но можно подумать.
– Понятно, – кивнул Печеный. – Ладно, будем думать.
Он молча удалился на свою кровать. Обжора некоторое время сидел рядом, чуть покачиваясь и порываясь что-то спросить.
– Думаешь, у нас получится устроить им шухер? – выговорил он наконец.
– Этого не знаю, – честно признался Антон. – Я по шухерам не спец. Я – по компьютерам. Мой компьютер готов сделать, что требуется. Теперь дело за вами.
Обжора горестно вздохнул и не стал продолжать разговор.
День вяло тянулся к своему завершению. Охранники то приходили, то уходили – им не сиделось в скучном тесном тамбуре. После ужина они зашли уже заметно пьяные.
Было и одно событие – однажды мимо провели незнакомого «циклопа». Его крепко держали двое людей в серых халатах, он мелко подрагивал и все время тряс головой, будто отгонял от себя злое наваждение.
Время от времени Антон возвращался в мыслях к разговору с «циклопом», и у него в груди начинал подниматься противный вязкий холодок. Почему-то за себя ему было страшнее, чем за товарищей. Казалось, другим легче переживать и униженное положение пленников, и страх перед совсем уже близким будущим.
– Придумал что-нибудь? – спросил Антон у Печеного на следующее утро.
Печеный беспомощно пожал плечами. Другого ответа Антон и не ожидал – придумывать в такой
