Белей нисколько не обиделся, так как ничего уже не замечал — свалившись на старшего товарища, мальчишка заснул. Угрюмец вручил это чудо гороховое кабатчику на сохранение. Тот лишь понятливо кивнул и повёл головой в сторону танцующих. Угрюмец благодарно улыбнулся и вклинился в круг. Юноша снова оказался в паре с Лоран.
— Нет силы удержаться, — пояснил он, когда девушка вопросительно приподняла бровь. В ответ магиня вновь рассмеялась.
Угрюмец, стараясь не упустить нить очередного танца, заворожено слушал эту божественную музыку, непостижимым образом перекрывающую грохот, как казалось раньше, нежных цимбал. Следил за плавными ласковыми движениями Лоран и ловил искорки в карих глазах девушки… А карих ли?
Медовых, янтарных, как у всякого представителя рода Орлеш… Они тянули, завлекали. Угрюмец смотрел и смотрел в эти глаза. В какой-то миг они приблизились, заняли весь обзор… а затем удалились в бесконечность — новый проход.
В бешенстве чародей снова выскочил из круга.
Ему почти удалось! Он уже целовал её губы! И она не была против!
На исходе осени, в самом конце Грудня, когда над Главелью резвились снежные северные тучи, Угрюмец чётко осознал — он влюбился. Бесконечно влюбился в высокомерную Лоран Орлеш. Но та искала встречи лишь со Старшим учеником Чёрного отделения и не обращала на своего сокурсника ни малейшего внимания. Но сегодня появилась надежда. По беззаботному поведению Лоран — небезосновательная. Это шанс, которым грех не воспользоваться!
Тин, кажется, так зовут её тёмного, вряд ли выдержал испытание — по собственному опыту Угрюмец точно знал, что Старшим на Отделении называли отнюдь не лучшего, хотя и не худшего, ученика. У Тина экзамен первый, следовательно, ему для успешной сдачи потребуются как минимум ещё две попытки. Угрюмец сумеет отбить за это время Лоран! Достаточно доказать, что белый маг ей подходит больше, чем какой-то чёрный!
Она же светлая магиня! Её союз с тёмным да ещё учеником осудят и свои, и чужие, и посторонние…
На этой почти оптимистической мысли звуки празднества перекрыла задорная трель пастушеской свирели.
— Завитушка? — удивленный голос кабатчика отчётливо разнёсся по мгновенно затихшему «Солнышку».
Амулет-ромашка вновь задрожал и… Нельзя сказать, что чёрный турмалин вспыхнул Тьмой — такого просто-напросто не бывает, но создалось именно это впечатление. Тьма ослепила собравшихся в кабачке не хуже Света.
За турмалином ожил и хрусталь, затем по «лепесткам» пробежала волна разноцветных огоньков. Она символизировала то, что Тьме, как и Свету, доступны все Стихии.
Скрипнула дверь и впустила в залу новоиспечённого подмастерья, бывшего Старшего ученика Чёрного отделения, ненавистного Тина. На его боку сурово сверкал красноватым золотом жезл.
Надежды Угрюмца жестоко разбили прямо у него на глазах.
— Э-э, молодые люди… — хозяин, уловив грозовое напряжение, попытался остановить избиение нежданного гостя, однако был перебит задорным и одновременно злым голосом Ивелейн.
— Тинни! Если ты решил испортить нам праздник Жезла, — заявила в тишине эльфийка, — то я отберу твою палочку и так отделаю твою костлявую спину, будешь до смерти лечиться! А если мало покажется, я тебя ещё танцу стрел научу!
Угрюмец довольно ухмыльнулся. Танец стрел — старинная эльфийская забава. Ставишь пленника с одной стороны поляны, ряд лучников — с другой…
— Да празднуйте себе на здоровье! — нисколько не смутился подмастерье чёрного мага. — Только Романда выдайте! Я с ним немного потолкую и уйду с миром!
— Романда? — вклинился в разговор кабатчик. — Отказника?
— Его самого.
— А зачем это тёмному наш Романд? — гневно прищурилась Лоран.
— В глаз кулаком да с хорошего замаха дать! — с подкупающей искренностью ответил Тин.
— В глаз? — Храпик Хро тоже решил, что слишком долго стоял в сторонке. Ещё бы! Оскорбляют своего! Белого мага! — Интересно, и за что же?
— А по-вашему, забавно в ночь Жезла бегать по району Духов от здоровенной пантеры?
Зрители загоготали — до того уморительно-обиженную рожицу скорчил тёмный подмастерье.
— Это, что же, — отсмеявшись, с трудом выговорила Лоран. — Великий чёрный маг Тинни испугался кошечки и пришёл сюда бить нашего Романда?
— Нет, — кисло скривился Тин. — Она меня сюда загнала. Я об этом ходе ничего не знал.
Судя по лицу кабатчика, он — тоже, хотя и определил без труда, откуда явился новый гость.
— О-ой! — протянула герцогская дочка. — Бедная, обиженная нехорошей пантерой деточка. Прибежал к нам жаловаться на плохого гадкого Романда… — Зал полным составом слёг от хохота. — Нам Тинни жалко?
— До безумия! — согласился Храпик и, не сдержавшись, снова прыснул.
— Мы его пожалеем? — продолжала изгаляться Лоран. — Приголубим?
— Приголубим! — неожиданно для себя фыркнул Угрюмец. — Не выгонять же его, тёмненького, маленького, в ночь, на морозец! — он показательно потянул носом. — Там метель начинается.
— Ну, иди сюда! — девушка раскрыла объятия — так же матери призывают своих растерявшихся малышей сделать первые шаги. Ребёнок стоит в одиночестве, но рядом любимая мама, надо только до неё добраться, быстро-быстро, и всё будет хорошо, замечательно, как прежде.
От столь неприкрытого издевательства Угрюмец на месте Тина вылетел бы из кабачка рассерженной пчелой или вовсе превратился в горстку пепла, но тёмный подмастерье, спотыкаясь, поплёлся к Лоран. Сделал один шаг, второй и уткнулся носом в обтянутое кружевной шалью плечико, спина юноши мелко задрожала… В следующий миг Тин крепко сжимал тонкие ручки магини своими лапищами, на лице чародея гуляла наглая ухмылка.
— Белое отделение, — презрительно бросил он. — И кто вас учил верить чёрным магам?
— Н-никто, — пролепетала ошарашенная Лоран.
— Вот поэтому мы и сильнее!
— Уверен? — Храпик одарил пришельца не менее мерзопакостной улыбочкой.
Тин недоумённо нахмурился, очевидно подозревая подвох, чем пленница и воспользовалась. Она легко повела кистями и вывернулась из объятий тёмного подмастерья, а затем, на взгляд Угрюмца, повела себя несколько странно. Не по ситуации.
Лоран чуть сдвинулась — её правое плечо оказалось перед носом Тина — и прихлопнула ладонями над левым ухом, лучезарно улыбнулась. Гость в диком возмущении открыл рот.
— Мне что же, танцевать придётся?!
— Видимо, — подтвердил Храпик.
— Ненавижу я это дело, — Тин закатил глаза, но затем с тяжким вздохом полного повиновения жестокой судьбе поклонился «пленнице». Та в ответ притопнула ножкой — и грянула музыка.
Некоторое время посетители кабачка любовались ладной парочкой, а потом весёлый круг восстановился. Угрюмец на этот раз не присоединился. Он с ненавистью наблюдал за Тином и Лоран.
Вот они осторожно покинули общий хоровод и спрятались в тёмном закутке под лестницей, ведущей на второй этаж «Солнышка». Присели на удачно подвернувшуюся лавочку — видимо «романтический» уголок пользовался спросом. Угрюмец незаметно приблизился. Чтобы слышать. И видеть.
— Тин, зачем ты перед всеми позорился?
— Да ладно тебе, Лона, — легкомысленно отмахнулся юноша. — Они поняли, что я дурачусь. И плевать мне на их мнение!.. — он вдруг осёкся. Его лицо исказилось от внутренней боли, рука, будто бы против воли, потянулась к лицу собеседницы. — Лона, я не могу без тебя! Я так соскучился!
— Мы же виделись ночью, — Лоран несмело улыбнулась и сама прильнула к ладони Тина.
— Это было давно. Очень. Бесконечно!
— Значит, про Романда ты всё придумал? — её глаза говорили о другом.
