— Как невеста в день свадьбы. Нет, правда, ничего подобного не видел с тех пор, как моя кузина Бьюла выходила замуж за своего поляка. У Бьюлы лицо как лепешка, но, можете мне поверить, в тот день она была красива, как Венера, Клеопатра и Елена Прекрасная вместе взятые.
— А вы случайно не знаете, почему у мисс Шарп такой довольный вид?
— Нет. Я пытался закинуть удочку, но, похоже, она приберегает это на потом. Так или иначе не забудьте захватить копию заявления; разгадка — в заявлении.
Стэнли поехал дальше по направлению к Син Лейн, а сильно озадаченный Роберт взял полотенце и пошел в ванную. До завтрака он нашел у себя в бумагах заявление и еще раз с удвоенным вниманием прочел его. Интересно, что такое Марион вспомнила или обнаружила, что ее так обрадовало? Очевидно, Кейн где-то допустила ошибку. Марион довольна и просит его принести с собой заявление Кейн. Значит, где-то в заявлении и есть доказательство того, что Бетти Кейн лжет.
Он дочитал заявление до конца, так и не поняв, что же это может быть, и начал читать снова. Да что же это такое? Может, она сказала, что шел дождь, а дождя не было? Но это не влияет на достоверность ее рассказа. А может, дело в автобусе? В том, который, по ее словам, проехал мимо, когда ее везли в машине Шарпов? Может, она ошиблась во времени? Но они проверяли и не раз — со временем все в порядке. Может, дело в подсветке таблички на автобусе? Может, было слишком рано, чтобы включать подсветку? Но это всего лишь неточность, мелкая ошибка, которая не может перечеркнуть заявление Кейн.
Роберту не хотелось думать, что Марион из желания получить «хотя бы одно маленькое доказательство» в свою пользу преувеличивает значение пустяковой неточности и видит в ней доказательство лжи. Ведь обрести надежду и потом ее потерять еще хуже, чем не иметь ее вовсе.
Эта новая забота почти полностью вытеснила беспокойство по поводу обеда, и он перестал думать о том, понравится ли Кевину, как его накормят во Франчесе. Когда перед уходом в церковь тетя Лин осторожно спросила его: «Роберт, а что вам подадут на обед? Я почти уверена, они, бедняжки, питаются разогретыми консервами» — он просто ответил: «Они понимают толк в хорошем вине, и Кевин это оценит».
— Что случилось с юным Беннетом? — спросил Кевин, когда они ехали во Франчес.
— А его не приглашали на обед.
— Я не это имел в виду. Куда подевались его безумные костюмы, высокомерие и агрессивность а-ля «Наблюдатель»?
— А, он разошелся с «Наблюдателем» из-за этого дела.
— Да ну!
— Впервые он отлично знает обстоятельства дела, о котором разглагольствует «Наблюдатель», и, я думаю, контраст явился для него сильным ударом.
— И надолго эти благотворные перемены?
— Знаешь, я не удивлюсь, если навсегда. Во-первых, он достиг того возраста, когда бросают детские глупости и меняются к лучшему, а во-вторых, похоже, он задумался, достойны ли защиты те, на кого проливает слезу «Наблюдатель», или они такие же, как и Бетти Кейн. Взять, к примеру, Котовича.
— Ба! Патриот! — выразительно сказал Кевин.
— Он самый. Еще на прошлой неделе Невиль вещал о нашем долге перед Котовичем — долге защищать и беречь его, и обеспечить английским паспортом. Сомневаюсь, что сегодня он все еще того же мнения. Он удивительно повзрослел за последние дни. Я даже не подозревал, что у него есть костюм, в котором он был вчера вечером. Наверное, это тот самый костюм, в котором он ходил на выпускной вечер: с тех пор я ни разу не видел его прилично одетым.
— Будем надеяться, это надолго. У парня отличная голова, и как только он избавится от дури, он принесет конторе большую пользу.
— Тетя Лин очень переживает, что он поссорился с Розмари из-за дела во Франчесе, и боится, что он так и не женится на дочери епископа.
— Ура! Тем лучше для Невиля! Он начинает мне нравиться. Роб, ты уж постарайся, как бы между прочим, подлей масла в огонь и сделай так, чтобы он женился на какой-нибудь хорошенькой глупышке, которая нарожает ему пятерых детей и будет устраивать по субботам для всей округи вечеринки с игрой в теннис, если не идет дождь. Такая разновидность глупости намного приятнее, чем та, когда лезут на трибуну и вещают на темы, в которых ничего не смыслят. Ну что, приехали?
— Да, это и есть Франчес.
— Настоящая «загадочная вилла».
— Раньше все было по-другому. Ворота, как видишь, ажурной работы (между прочим, довольно изящной) — и все было на виду. Просто предыдущему хозяину взбрело в голову наглухо зашить ворота железом, и из обычного дом превратился в загадочный.
— Во всяком случае, он очень подошел для затеи Бетти Кейн. Ей здорово повезло, что он попался ей на глаза.
Потом Роберту было стыдно, что он сомневался в Марион, — и насчет заявления Бетти Кейн, и по породу обеда. Он просто недооценил ее хладнокровие и трезвость ума; к тому же он забыл об умении Шарпов принимать людей такими, каковы они есть, а ведь это всегда так приятно. Они даже и не пытались состязаться в гостеприимстве с тетей Лин и не стали устраивать парадный обед в столовой. Вместо этого они накрыли стол на четверых у окна в гостиной, где на него падал солнечный свет. Это был очень красивый стол вишневого дерева, только абсолютно ненатертый. Зато фужеры ослепительно блестели. (Как это похоже на Марион, подумал Роберт, сосредоточиваться на главном и не думать о мелочах).
— У нас ужасно мрачная столовая, — сказала миссис Шарп. — Проходите и убедитесь в этом сами, мистер Макдермот.
Тоже очень характерное высказывание. Никаких вам светских разговоров со стаканчиком хереса вокруг стола. Проходите и полюбуйтесь на нашу жуткую столовую. И гость сразу же чувствует себя как дома.
— Скажите, пожалуйста, — сказал Роберт Марион, как только они остались вдвоем, — о чем это вы хотели…
— Нет-нет, пока не пообедаем, ни слова о деле. Пусть для вас
— О вашей просьбе? Нет, я ему ничего не говорил. Я подумал, что лучше не надо.
— Роберт! — сказала она, насмешливо на него глядя. — Да вы мне просто не поверили. Вы боялись, что я несу чушь.
— Я боялся, что вы на основании одного маленького факта столько всего нагородите, что он не устоит. И…
— Не бойтесь, — успокоила она его. — Устоит. Пойдемте на кухню, вы мне поможете донести поднос с супом, хорошо?
Вдвоем они прекрасно управились: Роберт нес поднос с четырьмя пиалами, а вслед за ним Марион несла большое блюдо с серебряной крышкой, — вот пожалуй, и все. Когда они съели суп, Марион поставила перед матерью блюдо со вторым, а напротив Кевина — бутылку вина. На второе был тушеный цыпленок с овощами и к нему — монтраше.
— Монтраше! — обрадовался Кевин. — Вы необыкновенная женщина!
— Роберт говорил мне, что вы любите красные вина, но сегодня в погребе старого Кроули выбор — увы! — не тот, что был раньше. Так что мне пришлось выбирать между монтраше и красным бургундским, которое хорошо пить зимним вечером, но не в полдень под курицу с фермы Стейплов.
Кевин заметил, что женщины крайне редко понимают толк в винах, которые не пенятся и не вышибают пробку.
— Откровенно говоря, — сказала миссис Шарп, — если бы эти остатки прежней роскоши можно было продать, мы бы, наверное, уже давно так и сделали, но, к счастью, запасы слишком невелики и разнообразны. Меня с детства научили разбираться в винах. У мужа был довольно хороший винный погреб,
