вам все простят и на вас снизойдет благодать, как тощая служанка, закованная в золотые цепи ваших поклонов и молитв. Вы дергаете Его седую бороду, клянчите прощения и думаете, что Он вас простит, радуясь, что о Нем вдруг вспомнили. Но так не бывает!
Аврам кричал, и его слова эхо разносило по пустынным улицам. Горячее дыхание ангела заставило Блейка отшатнуться. Языки пламени вырывались изо рта ангела, и рыжий дым окутал Блейка.
— Самая высшая благодать, которой вы можете достичь, — ничто для нас. Человечество само по себе не представляет никакой ценности, это заблуждение лишенных веры. Слепые поводыри слепых! Вы так глубоко увязли в своей грязи, что не видите ничего, кроме этого вашего мира и дрожите от страха, когда его у вас отнимают. Откройте глаза, обезьяны Эдема, и посмотрите, каков мир на самом деле! — Ангел вдруг с глухим стуком пнул Блейка сапогом. Блейк взлетел в воздух, а ангел выдул на него дым из своих ноздрей.
Блейк сидел на пристани и никак не мог прийти в себя после увиденного. Ему казалось, что он посмотрел на солнце и ослеп от его сияния.
— Мы же ничего не знаем, вот и живем, как можем, — жалобно заныл он, как обруганный ребенок.
— Вы живете так, как велит ваша алчность, и думаете, что Бог будет с вами нянчиться. — Аврам поставил Блейка на ноги. — Можешь найти ее и остановить, если хочешь. Твой друг Бонэм мог бы тебе помочь, если бы она не вскружила ему голову так же, как всем остальным.
Вой собак приближался.
— Пора уходить, — сказал ангел и глянул в небо.
И тут они увидели, что к пристани бежит кучка людей, а за ними мчится стая собак.
Блейк положил руку на рукоять шпаги и приготовился.
— Будем воевать с собаками? — поинтересовался ангел, роясь у себя в кармане.
— В нашей стране принято помогать людям, чего бы это ни стоило, — запальчиво ответил Блейк. Он взмахнул шпагой и зарычал, как затравленный медведь.
— Вот это мило. Прости, но мне придется исчезнуть, пока ваша жаркая схватка не кончится. Не люблю собак.
— Если мне предстоит здесь погибнуть, я хоть не зря погибну! — прокричал Блейк, размахивая шпагой.
— В таком случае я не буду далеко уходить, вдруг придется сопроводить твою душу в мир иной, — улыбнулся ангел.
Люди мчались все быстрее, но псы их настигали. Судья бежал в парике, и за ним развевалась по ветру красная мантия. Блейк смотрел, как тот жалко перебирает ножками в слишком больших для него ботинках. Ботинки шлепали по грязи. Казалось, что в панике судья влез не в свою обувь.
Первой его настигла шотландская борзая. Она прыгнула на него сзади, повалила на землю, вцепилась зубами в парик — парик слетел и остался у нее в зубах. Она затрясла его, как пойманного кролика, затем принялась грызть, прижав лапами к земле. А судья вскочил на ноги, сбросил ботинки и босиком побежал к Блейку и ангелу. Все остальные, отбиваясь, как могли, от собак, кинулись к домам, выходившим на Граб-стрит. Укрывшись в зданиях, они смотрели из окон на площадь, не желая помочь человеку, который когда-то был хранителем их прав.
— Беги! — закричал Блейк судье, метнувшись ему навстречу.
Задыхаясь, судья тяжело бежал к Блейку, но вдруг напоролся босой ногой на стекло и запрыгал на месте. Привлеченная запахом свежей крови, за ним бросилась еще одна борзая, крупнее первой. Одним ударом лапы она повалила судью на землю.
Блейк взмахнул шпагой и отрубил голову собаке. Судья снова встал на ноги — по его лицу текли слезы, слова застревали в горле, как горящие угли, — и скрылся в одном из зданий на площади.
Со шпагой в руке Блейк приготовился встретить свору несущихся к нему собак. В отчаянии он издал страшный крик, который потряс все его тело.
Аврам быстро сунул руку в карман своего черного длиннополого сюртука и вытащил что-то маленькое и круглое. Резко и сильно он запустил кристаллом в приближающихся собак.
Слепящая вспышка света отбросила Блейка. Перекувырнувшись в воздухе, он отлетел к пристани и приземлился на груду бочек. Раздался гром, и ударная волна протащила по земле уже бесчувственное тело Блейка.
Наступила тишина. Потрясенный тем, что произошло, он поднялся на ноги. В ушах у него звенело, и, кроме этого звона, он не слышал ничего. Он осмотрелся. Все собаки сдохли. Вспышка разметала их по площади, разорвав на части. Аврам Рикардс сидел на низкой ограде, улыбался и смахивал белую пыль со своего черного сюртука. Постепенно слух вернулся к Блейку, и он понял, что эхо грома все еще перекатывается по городу к Саутворк-филдз, мимо кожевенного завода далеко на той стороне реки.
— Извини, не удержался. Мне очень нравятся Абарисы. Очень полезные кристаллы: ничто не устоит перед их силой… — засмеялся Аврам. — Скажи-ка, была ли это наука или волшебство? Или нечто иное, что выше и того и другого? — Ангел поднялся на ноги. — Ну а теперь-то, друг мой, мы можем отправиться на поиски «Неморенсиса»?
Глава 24
Optime Disputasti[18]
Было начало четвертого, но солнце уже садилось за горизонт и на улицы легли длинные тени. Аджетта примостилась у камина в книжном магазине, а Тегатус расхаживал перед ней туда-сюда, листая толстые пергаментные страницы «Неморенсиса». Аджетта чувствовала, что с тех пор как они пришли сюда, книга все больше ее притягивает. В ней снова начала нарастать злость. Она поднималась из самой глубины ее сердца и заполняла ее разум.
Девочка-призрак тоже сидела у камина и не отрываясь глядела на Аджетту.
— Уходите отсюда, — сердито сказала она. Только это она и повторяла все время. — Тут небезопасно. Они сейчас вернутся. А есть еще и другие, которые хотят причинить вам зло.
— Мы останемся здесь до темноты, — оборвал ее Тегатус. — А когда уйдем, больше не будем тебе мешать. Можешь наслаждаться одиночеством сколько угодно.
Аджетта никогда прежде не говорила с призраками. Она знала разные истории о привидениях, но смеялась над ними, считая, что все это сказки. А теперь перед ней сидело настоящее привидение и печально смотрело на нее ввалившимися глазами на пожелтевшем лице.
— Идите отсюда, а то останетесь здесь навсегда, как мы все, — настаивала девочка. Ее голос был высоким и звонким.
— Каково это — быть мертвой? — поинтересовалась Аджетта, подвигая стул ближе к огню.
— Я не мертвая. Я такая же живая, как ты.
— Нет, ты когда-то была живая, а теперь ты призрак — значит, ты умерла. Больно было умирать?
— Совсем нет. Я просто выскочила из своего тела и оказалась здесь. Просто все стало по-другому, и только.
— Как тебя зовут? — спросила Аджетта.
— Не знаю. Он забрал мое имя, — она зябко повела плечами, — и запер его где-то. Однажды я видела свое имя, но я не умею читать, поэтому так и не узнала. Если бы мне удалось узнать, как меня зовут, я бы выбралась отсюда. Не вечно же мне тут сидеть. — Девочка засмеялась. Ее смех был больше похож на стук зубов.
— Тадеус украл твое имя?
— Нет, книготорговцу нравится, что мы здесь. Мы — его семья.
— Тогда почему он вас не отпустит? — быстро спросил ангел. — Это был бы очень хороший поступок.
— У него никого нет, кроме нас. У него ведь нет… — Вдруг девочка-призрак окаменела и выпучила
