Довольный, он заулыбался и вынул из пакета еще фотографию.
– А эта, Стейси, для тебя… Если, конечно, ты хочешь.
Стейси замялся, прежде чем взять фотографию.
– Д-да, спасибо, Джереми.
– Я уже написал все на обратной стороне.
Стейси перевернул карточку. В надписи стояло: «Моему другу Стейси Логану навеки».
Стейси, как всегда, когда Джереми выражал ему дружеские порывы, почувствовал неловкость, коротко кивнул и, не сказав ни слова, засунул карточку в карман рубашки. У меня карманов не было, поэтому мою карточку я вложила в книгу для чтения.
– А еще?
Мы все посмотрели на Малыша.
– Что еще? – спросила я.
– А Кристоферу-Джону и мне не будет карточки? – спросил он.
Джереми смутился:
– Но… но у меня было всего две.
Малыш сердито посмотрел на него, словно не признавая такое оправдание убедительным.
– Знаешь, когда мне еще раз удастся поехать в Джексон, я еще раз снимусь, хорошо?
Малыш вздохнул в знак согласия: мол, что ж, если ничего лучшего Джереми не может придумать.
– И для меня? – спросил Кристофер-Джон.
Джереми, очень довольный, тихонько засмеялся.
– Конечно, и для тебя, – сказал он.
Засунув руки в карманы, он всю дорогу до перекрестка, от избытка чувств и в то же время смущаясь, оживленно рассказывал о своей поездке в Джексон. У перекрестка он с нами попрощался.
– А в школу Джефферсона Дэвиса ты не пойдешь? – спросил Стейси.
Джереми бросил взгляд в сторону выбеленного здания школы, видневшегося у дороги, и покачал головой:
– Туда больше не хочу. – Он опустил глаза и пнул ногой дорогу. Объяснений не требовалось, мы и так знали почему. – И потом, раз Эр-Be и Мелвин в Джексоне, я должен помочь папе. Папа говорит, семь лет в школе больше чем достаточно, я ведь уже умею читать, писать и считать… лучше его…
Он еще раз с нами попрощался, помахал рукой и пошел. Мальчики и я смотрели ему вслед. Джереми ничуть не изменился в Джексоне. Остался таким же другом, как прежде.
– К-кэсси, а как вам досталась ваша земля?
Я повернулась к Дюбе Кроссу. Он сидел в другом конце нашей передней веранды, вглядываясь в поля, а две его младших сестры, Ланнет и Ханна, осторожно качались на качелях. Было субботнее утро, и они пришли, чтобы заниматься с моей мамой повторением. Но когда обнаружили, что они первые, решили посидеть, подождать остальных. И я с ними за компанию.
– Дедушка купил ее, землю то есть.
– Но к-к-как? Как ему это уд-д-далось?
Я так обрадовалась, что смогу рассказать ему, – до того мне польстил интерес Дюбе.
– Давно это было. Еще в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году мой дед, Пол Эдвард, купил ее. Он был мебельщиком. Вот и накопил деньжат да откупил у янки двести акров. А потом уж, в тысяча девятьсот восемнадцатом, взял заем в банке и прикупил еще двести акров. На сей раз у мистера Джемисона.
– У м-м-мистера Джемисона?
– Ну да, разве ты не знаешь? У Джемисонов много земли здесь было. Потом уж она вся ушла к Грэйнджеру.
Дюбе был просто поражен моим рассказом.
Тут-то я ему поведала, что, мол, часть плантации Грэйнджера продали за долги – налоги он не заплатил. Еще во времена Реконструкции это было. А потом тысячу акров его земли купил отец мистера Джемисона. А мой дедушка – двести. Я рассказывала Дюбе, как позже, в тысяча девятьсот десятом году, Харлан Грэйнджер принялся выкупать землю назад. И к восемнадцатому году она вся снова была его. Да только двести акров Логанов ему не достались и еще те двести, что дедушка купил у мистера Джемисона. Лишь одно я ему не сказала: чего только мистер Грэйнджер не делает, лишь бы заполучить нашу землю себе! Назад.
Дюбе аж головой затряс от восхищения:
– С-с-скоро, скоро и я с-с-себе заведу. М-м-место под солнцем. З-з-землю то есть. М-м-моя будет. Хорошенькая, как вот эта. – Он всю нашу землю охватил, обнял прямо взглядом. – С-с-счастливчики вы.
Я проследила за его взглядом, хотя и так знала, что он прав.
Подошли еще ученики, и вместе с ними Дюбе и его сестрички вошли в дом. Почти все ученики, так же как Кроссы, были из семей или поденных рабочих, или испольщиков. Они привыкли к своим хижинам, покрытым толем, в которых иногда даже оставался земляной пол, поэтому в наш роскошный дом входили
