года назад мистера Джона Генри Берри сожгли заживо только за то, что он будто бы ухаживал за белой. Белая женщина была все равно что чужая, иностранка, и сулила беду, а племянник Бад взял да женился на такой.
Бад передернул плечами и как-то криво улыбнулся:
– Я же сказал, ты осудишь меня.
И снова воцарилась тишина. Потом медленно, но с шумом поднялся дядя Хэммер, окорябав деревянный пол своим стулом. Он уставился на Бада:
– Ну и дурак ты!
– Хэммер… – возмутилась Ба.
– Чтобы ехать в такую даль и гнаться за проклятой белой бабой…
– Хэммер, Бад родственник Мэри, – сказал папа спокойно. – Не вмешивайся.
Дядя Хэммер встретился глазами с папой, потом снова посмотрел на Бада, но тот отвернулся, не произнеся ни слова в ответ. Дядя Хэммер задержал свой полный презрения взгляд на Баде, потом пересек комнату и через боковую дверь вышел из дома.
– Как ты думаешь, почему он так поступил? – спросила я Стейси, когда наутро мы принялись за уборку и прочие домашние дела. – Как же он мог вот так вот взять и жениться на белой?
– Может быть, он влюбился в нее, – высказал предположение Кристофер-Джон.
Стейси так и взвился:
– Ну, парень, выкинь это из головы! Не смей никогда влюбляться в белую! И не пытайся! Надо для этого быть дураком, дядя Хэммер точно сказал.
– Я… я ничего такого не имел в виду, – чуть слышно пробормотал он. – Я только подумал… – Но голос его сник.
– Теперь я знаю точно: дядя Хэммер и в самом деле бешеный. Он так разбушевался, что папа велел ему заткнуться, – вдруг сказал Малыш.
Я живо обернулась к нему:
– Когда он это сказал?
– Сегодня утром, когда они умывались на задней веранде. Папа сказал: «Он родственник Мэри, и ты должен уважать его».
– А что дядя Хэммер ответил?
– Сказал: «Не должен я уважать всякого дурака».
– А папа что?
– Сказал: «Тогда уважай Мэри».
На это дядя Хэммер кивнул и больше ничего не добавил.
Я посмотрела на Стейси:
– Как ты думаешь, они сцепятся, дядя Хэммер и Бад?
Стейси продолжал доить корову.
– Я думаю, Баду лучше на глаза дяде Хэммеру не попадаться, или… – Он потянулся за следующим ведром и не договорил.
– Или что?
Стейси лишь мельком взглянул на меня:
– Или вообще уехать. Так будет лучше всего. Он вообще не должен был приезжать сюда.
Может, и не должен был, но он приехал, и мама старалась, чтобы он почувствовал, что ему рады. За завтраком она толковала с ним про старые времена. О том, что произошло накануне вечером, никто не вспоминал. Папа, Ба и мистер Моррисон тоже включились в разговор, только дядя Хэммер не произнес ни слова. Из-за этого завтрак вышел напряженный, и я была рада, когда он кончился. После завтрака, пока я и Малыш мыли посуду, Бад остался допивать свою последнюю чашку кофе и поговорить с мамой.
– Знаешь, Мэри, может быть, лучше мне двинуть дальше и сегодня же уехать?
– Мне казалось, ты хотел остаться до среды.
– Хотел. Но ты же видишь, Хэммеру не по душе, что я здесь.
– Да не обращай ты внимания на Хэммера.
– Э, нет, я же знаю, отчего он ко мне так относится… Потому и думаю, лучше уж мне уехать.
Мама вздохнула:
– Мы так давно не виделись. Останься хотя бы до завтра.
– Ладно, если ты считаешь, что можно… – Он мягко засмеялся, но смех его прозвучал невесело. – Мне кажется, я никогда не избавлюсь от этого – от такого отношения людей к тому, что я женат на белой женщине. О господи, я сам из-за этого чувствую себя виноватым, словно я всадил кому-то нож в спину. И Лидия тоже. Потому она и уехала, просто не смогла больше вытерпеть. А ведь мы никому ничего плохого не сделали, разве что себе самим да еще нашей дочке.
Он замолчал ненадолго. Мама тоже молчала.
