– Она там, в доме, – сказала Ба, потом, нахмурившись, зачерпнула ложкой в горшке и попробовала воду.
Когда я выходила, она потянулась за солью.
В маминой комнате я никого не нашла, но услышала голоса мамы и Сузеллы.
Тут я как раз вошла.
Мама стояла перед зеркалом и изучала, как сидит на ней голубое платье Сузеллы. Платье было с пелериной и с подложенными плечами и на маме выглядело очень стильно. Стоя бок о бок, мама и Сузелла, обе тоненькие и высокие, казались сестрами.
– Нет, правда, тетя Мэри, этот фасон вам очень идет, вы такая стройная и выглядите просто шикарно. Я скопировала его из журнала в библиотеке.
Мама улыбнулась и, распустив на затылке пучок, зачесала назад свои длинные, густые волосы. Потом, уперев руки в бедра и вскинув голову, приняла позу манекенщицы.
– Ну, как я смотрюсь, не так уж плохо, а? – засмеялась она.
Сузелла встала в такую же позу.
– Совсем неплохо. Мы обе недурно смотримся, вполне могли бы позировать для «Вог».
– «Вог»? – переспросила мама, не меняя позы.
– Это модный нью-йоркский журнал высшего класса. Я обожаю его рассматривать.
Мама снова внимательно посмотрела на себя в зеркало.
– Чтобы для модного журнала позировали цветные манекенщицы, не представляю себе!
– Конечно, нет…
– Наверное, они думают, что одежда нас вообще не интересует.
Мама прошлась походкой манекенщицы, потом, смеясь, вернулась и обняла Сузеллу. Та тоже засмеялась. Выпустив из объятий Сузеллу, мама наконец увидела меня.
– Кэсси, как я выгляжу в платье Сузеллы?
– Прекрасно!
– Я все уговариваю тетю Мэри, чтобы она позволила мне переделать по-модному несколько ее платьев. Я научилась очень хорошо перекраивать старые платья и делать их как новые. Пожалуйста, тетя Мэри, позвольте мне.
– Что ж…
Я повернулась, чтобы уйти.
– Кэсси, лапонька, ты что-то хотела спросить?
– Нет, мэм, просто посмотреть.
Вернувшись в кухню, я прислонилась к посудному шкафу и молча наблюдала, как Ба срезает с окорока тонкие ломтики сала.
– Ты нашла маму? – спросила она.
– Да, мэм… Ба, а сколько еще Сузелла собирается жить у нас?
– Ну, точно не знаю. Наверное, пока ее папа не приедет за ней.
– Хорошо бы он приехал завтра.
Ба перестала работать ножом и с удивлением посмотрела на меня:
– Ты что? Как ты могла такое сказать?
Я пожала плечами.
– Эта Сузелла действует мне на нервы.
– Что она тебе такого сделала?
– Она вечно путается под ногами, больше ничего. Мы уже никогда не можем оставаться одни – я, Кристофер-Джон, Малыш и Стейси.
– Сдается мне, ты просто ревнуешь. Только потому, что ты теперь не единственная девочка в семье, нельзя же так невзлюбить другую девочку?
– Не только это. Она слишком похожа на белую.
– Ну и что? Какое это имеет значение? Твой дедушка тоже был мулатом и тоже выглядел как белый, для меня это было совершенно неважно. Ну и что, что у нее мама белая? Она-то тут при чем? – Ба продолжала резать сало, не сводя, однако, с меня строгого взгляда. – Я бы хотела, чтобы ты была приветлива с Сузеллой. Она твоя гостья, да к тому же родня. Так что лучше сразу прочисть себе мозги и обращайся с ней по-хорошему. Не хватало нам в семье ревности! Ты меня слышишь, девочка?
– Да, мэм, – прошептала я и вышла на веранду.
Я постояла-постояла там, потом, заметив на лугу темное пятно, которое оказалось нашей кобылкой Леди, скатавшей во весь опор, направилась к ней. Ну, хоть Леди не была без ума от Сузеллы: Сузелла боялась лошадей.
…Закон гласил: «Брачный союз с негром, мулатом или особой, у которой одна восьмая и более негритянской крови, считать вне закона и недействительным».
