– Ты хочешь сказать, что выбраться из этой камеры нельзя?
– Хочу, и больше того, сказал. Теперь ее можно открыть только снаружи, из лаборатории.
– И вакуум настоящий получится? – спросила от нечего делать Мелания.
– Тут уж без всяких приписок.
– Сволочь ты эталонная. В парижскую палату мер и весов тебя, под колпак, – разругалась Мелания.
– Согласен, разделяю мнение, готов подписаться под каждым словом. Но ведь неинтересно играть, если все вокруг подмахивают.
«Куда ты, „К2“, советчик непрошенный, запрятался? Что же мне из-за этого законченного придурка пропадать?».
Мелания скинула шлем и еще пнула его пару раз.
– А меня не надо, – сказал дядя Витя и, наконец, узнал ее. – Девка-богатырка, она самая, – голос его совсем помягчал. – Девка-богатырка-а-а.
– Ты это прекращай. Слышать тебя не могу, – строго предупредила Мелания и навела на его нос горелку. – Чуешь, жареным пахнет. Сейчас как спалю рубильник! Все из-за тебя, кувалда.
Несколько минут было заполнено звенящей холодной тишиной. Дядя Витя выдавил из ссадины на ладони чуть-чуть голубоватой жидкости, потом перехватил напряженный взгляд Мелании и старательно ощерился.
– Не бойся меня, деточка.
– Ладно уж, пошебурши. Значит, в тебя залили искусственной, подлинно научной, или как там ее, крови. Вставили пару шлангов с двух сторон, один нагнетает, другой откачивает.
– Ну, правда. Что тебе с того? – бесцветно отозвался дядя Витя.
– Вот потому ты и стал у меня под ногами путаться, козел дрессированный. В тебя ж оболочки вселились. Ты ж для них как животное подопытное. Белка и Стрелка.
– О чем ты, тетка? Не бреши. Смеляков считает меня хорошим пилотом.
– Ну да. Был идиот, а стал пилот. Товарищ Смеляков чувствует себя папой Карло.
– Не тем местом думаешь, тетя. Новые возможности он мне дал? Дал. Натаскивал, понимаешь, тренировал. И вообще он меня из шкафа вытащил. А нынче я – супермен, понятно? Могу добежать до потолка и вернуться назад без травмы. Могу опустить голову в ведро с водой и не вынимать в течение семи минут. Не поморщившись, вырву себе зуб пальцами. Стоять на одной руке – нет проблем. Плюнуть ядом точно в глаз врага – запросто. Количество звуков, произнесенных за час каким-нибудь болтуном – подсчитаю тютелька в тютельку, причем в фоновом режиме.
– Ну, мастер-плевака, не забудь добавить – если браслет имеется, суперинтерфейс. А он, между прочим, мой. А помнишь, Вить, в аэропорту я сказала, что ты красивый? Хоть ты и загаженный был с ног до головы. Я ведь теперь поняла смысл этой фразы. Красивый внутри. Была ведь своя, незаемная сила.
– Скажи ему слово «дракон», – синтетический голос «К2» вдруг проник в токер. – Дракон...
– Дракон?.. Ну-ка, Виктор, что такое «дракон»?
Дядя Витя ничего не понял, даже дурашливо свесил нижнюю челюсть. Но потом его лицо смялось, как бумага. Вид неожиданно стал жалким.
– Интересный вопрос, и ответ должен быть интересным. Что-то крутится перед глазами, а назвать не могу... Один раз уже собирался вспомнить, когда летел в «Гнездо-2», но схлопотал по своей голове каблуком... Дракон – это не я, но продолжение моих рук, ног, сердца, дыхания.
Дядя Витя слабо мерцал в глубине оплавленной глыбы. Свернутый, спеленутый, стиснутый со всех сторон. Мелания стала долбить этот монолит, она долбила его сто лет, а может, сто лет слиплись в одно непрекрасное мгновение. Трещина-клин-трещина-клин. И она сама – этот клин и вода, пропитывающая клин, и даже трещина. Боль шла ломанной дорогой по самой Мелании. Но вот, наконец, показалось выжатое, перекошенное лицо дяди Вити.
Он коснулся большого черного цилиндра, на котором просматривалась панель дактилосканера. Цилиндр раскрылся и на ладони дяди Вити оказался браслет суперинтерфейса.
Браслет неожиданно шевельнулся, и Мелании показалось, что это свернувшаяся в кольцо змейка, сердце даже сжалось от гадливости. Браслет еще раз взрогнул и разделился на два браслета.
Один из них дядя Витя приложил к запястью Мелании. Черная теплая масса мгновенно обвила руку, мягко, но ощутимо сдавив кожу. Второй браслет мигом оказался на запястье дяди Вити.
Он поднес свою руку к руке Мелании и оба браслета моментально сцепились, образовав что-то вроде наручников.
– Ты что это, Витек? Повязать меня решил, как мент?..
Мелания запнулась. Потоки мыслей и чувств текли от дяди Вити к ней и обратно.
Сожаление о чем-то несовершенном, тоска из-за скорого расставания, ощущение невысказанности.
– Ну, иди ко мне, дракоша, – прошептал дядя Витя, – давно не виделись.
– Я иду, хозяин, – и это были слова «К2».
Разгорались во мраке путеводные звезды: бессмертие Космики, непреходящие заповеди касты кшатриев, миссия космокавалерии. Рождалась нежность к чревам родных инкубаторов и любование мощью несущихся во мраке боевых гор, светился снова огонь братства с еще живыми и уже ушедшими пилотами. И красота наступающего строя колесниц сейчас опять бы тронула его сердце. И снова затеплелилась надежда на грядущее преображение Космики в мудрый венец всей Солнечной системы, а может, и целой Галактики.
Все, что было отчетливым для дяди Вити, казалось странными эмоционально-образными всполохами для Мелании.
Дядя Витя вытащил свободной рукой из кармана складной, внушительный нож, пружина выкинула лезвие, но теперь Мелания даже не испугалась.
Дядя Витя провел лезвием между большим и указательным пальцем. Вместе с голубыми пузырями вышла небольшая «медузка». Он разок подбросил ее и перекинул Мелании.
– «Лебединая песня» называется. Органический чип, выдает терагерцевую волну, чтоб «гора» знала, где твое тело. А еще тут записываются все мыслекоды, которые прошли через тебя за последние сутки.
Короче, положи его себе куда-нибудь, да так, чтоб не вывалился.
– Витя, доходчивее, – попросила Мелания. – Ты что раньше военным был? На танке катался?
– При чем тут танк. И никакой я не Витя. Меня зовут Виктор К123. Воинское звание – капитан космокавалерии. Дракон – личный человеко-кибернетический адаптер. Сведения о моем подразделении и районе базирования разглашению не подлежат... Плевать я хотел на Землю, с высоты триста километров, но... Но приказ – изъять суперБИ. Хоть раздери всех землян на клочки, но вынь да положь начальству суперинтерфейс. Приказ выполнен...
Бывший дядя Витя лег на пол спиной, на лбу проступили капли пота.
– Гадючник тут у вас. Чуть зазевался и уже вампиры кровь мою высосали, – просипел он. – Теперь внутри меня жидкий протез: молекулярные машины-васкулоиды, синтетический гемоглобин. Что теперь можно исправить в биографии? Только поставить точку...
Два браслета снова соединились в один, который обвивал запястье Мелании.
А человек, назвавший себя капитаном космокавалерии, вынул из полупрозрачного объемистого тетраэдра «костюм ангела».
– Одевывай, красотка.
– Ты чего, Виктор? Что ж я, вокруг лампочки летать буду, как мошка?
– Я ведь говорил, слушать надо было. Если сейчас выбираться отсюда, ломать-взрывать дверь и все такое, сработает антиворовская автоматика. Воздуха здесь не станет, словно его сгребли невидимыми граблями. Так примерно дело и обстоит на самом деле. Вон тот люк откроется, воздух уйдет в дыру за миллисекунды, и тут же люк закроется. А я знаю, как заклинить этот чертов люк и превратить мгновения в настоящую полноценную секунду... За дырой короткая труба, а дальше – окружающее пространство. Надо только со шкафа стартовать, чтобы точно в дыру угодить. Это я точно говорю. Ты будешь в костюме ангела, так что вылететь в трубу тебе будет не страшно.
– Витя, брось. Почему не смыться вдвоем? Ты прижмешь меня или я ухвачусь за твои тапки. Так и отвалим.
