портки типа «лосинные бананы» я себе смастачил из дохлого лося, которого также нашел Саша. Украсил их перьями глухаря, получилось недурно — Анима освежила мне память, и я вспомнил картинки с индейцами из энциклопедии.
А еще я припомнил все, что что читал и слышал насчет варваров и дикарей, проживающих на Земле. Если отбросить всякий пиар, то получается, что мы разрушили на планете-маме все кибероболочки, считая что они заражены плутонами. У нас директор разведывательно-диверсионной службы за это сияющую звезду героя заполучил, а отупевшие земляне въехали на полной скорости в эпоху варварства, которое было усугублено огромным количеством ничем не обеспеченных баксов, культом потребительства и низким уровнем образования, когда вместо думать учителя учат крестик в анкетке верно поставить. И варварство, между прочим, до сих пор всё прогрессирует, цветет и пахнет.
Без кибернетики у землян все выродилось и опустилось, первое время еще сохранялись очаги индустрии, но потом все технические «оазисы» были выкорчеваны набегами степняков, джихадистов и прочих конных хулиганов. Так что по всему материнскому Шарику сейчас техника, в лучшем случае, на уровне семнадцатого века. Космическая империя, конечно пособила чуркам-землянам, снабдив мутантными частично разумными породами скота и устойчивыми сортами злаков. В биосферу были внесены разнообразные бактериофаги, которые пожирают особо опасных микробов чумы, холеры, оспы и так далее. Так что чума и голод пока не косят земное население. Но все равно набеги, войны, захват рабов, казни составляют суть земной жизни, как и положено для безмашинной эпохи с низким выходом прибавочного продукта, когда численность народа постоянно подравнивается под застывшую производительность. Поскольку были выведены на орбиту искусственные солнца-солетты, тундра расцвела, тайга обзавелась довольно многочисленным народонаселением, а вот половина Европы и Юго-Восточной Азии оказалась затоплена поднявшимся морем. Калифорния после катастрофического цунами была захвачена японскими пиратами с утонувших островов и превратилась в Страну Заходящего Солнца. К востоку от нее Великая Мексика, чей император Монтесума II возродил культ Дымящегося Зеркала, которому приносит в жертву америкакесов. Ну, а между ней и Миссисиппским морем — владения Фед Резерва, что еще недавно все необходимое получал от дикарей за свои колдовские зеленые бумажки, но теперь подвергается постоянным нападениям Федерации Сиуксов. На новоорлеанской суше, за Миссисиппским морем, правит Барон Самди, верховный колдун всех вуду-поклонников. К северу от него, в Белом Вигваме, курят одну трубку пять вождей ирокезов. А, накурившись, передают остальным племенам и народам, что сказал Маниту насчет истинной демократии. Перед Белым же Вигвамом на сорока семи шестах экспонированы скальпы (не все, правда, настоящие) сорока семи так называемых «президентов США», начиная от Дж. Вашингтона. И душам этих сорока семи не будет никогда покоя за то, что отняли и леса, и прерии, и священный остров Манхэттэн у коренных, понимаешь, американцев.
Ну, голова, вспоминай подробности, тормоши Анима слежавшиеся слои памяти. После остановки Гольфстрима замерзли Англия с Бенилюксом и нижней Германией, но потом лед была растоплен лучами солетт и теперь там плещется море. В окна банковских зданий, где когда-то резвились финансовые акулы, теперь заплывают акулы натуральные, а черепа банкиров, некогда придумывавших, как высосать сок из очередной страны, отполированы миногами и крабами... В Европе осталось неутопленным Франкыстанское Королевство со столицей в Орлеане, а с юга его подпирают Объединенные Арабские Эмираты с центром в Марселе. Еще там есть Верхнегерманский рейх с фюрер-кайзером, проживающим в Мюнхене, и мелкие султанаты окрест него. Далее на восток лежит Речь Посполита, но там от государства одно название. «Чем дальше в Польшу, тем разбоя больше», этот старинный тезис работает и сегодня; паны шляхта пьют, шалят, бузят, и отсиживаются в замках, когда степняки уволакивают на аркане крепостных хлопов. К востоку от нее раньше была Украинская Охлократия, но теперь там Дикое поле, по которому ездят только кочевники с разными поэтическими названиями. К югу от Дунайского и Черного морей проглядывается султанат-халифат Великая Туркия, у которого больше понтов, чем могущества, зато отличный спрос на рабов. К северу от Дикого поля находится отгороженная от него засеками и крепостями обширная лесная Русь. Правит там царь Александр IV, советуясь с посланцами земли русской всех сословий на Земском Соборе. Изгнал он ревнителей древесной веры, мастера его соорудили ракеты пороховые, страшные для степняков и панов, собрался царь уже вести дорогу чугунную за Урал-хребет. Но Урал-хребет поражен был техноплесенью (никак и тут Техноком постарался), она вкупе с разлившимся морем отсекли от александровой Руси Теменское Президентство, которое три десятилетия подряд подвергается непрерывным нашествиям центральноазиатских орд и морских пиратов из империи Вынь Шэня. Когда пираты сачкуют, то выход из Обского пролива запирается дрейфующими льдами — Техноком непременно выводит одно из искусственных солнц на профилактический ремонт. Жизнь там тяжелая, внешняя торговля перекрыта хищниками, города растут медленно. Президенту Фискалию пока удается удерживать ситуацию под контролем, однако оборонные расходы постоянно растут, следовательно и подати с повинностями. Фискалия там мало кто любит, феодалы против него интригуют, пытаются его отравить, а он пытается отправить самых бойких из них на плаху…
Я, судя по предварительным расчетам, оказался на южной окраине Теменского президентства, в Ишимском мэрстве.
Саша предупредил меня, чтобы я придумал подходящую историю на случай встречи с землянами. Он посоветовал помалкивать насчет того, что я с неба свалился — иначе прямая дорога на плаху. По его сведениям, рейдеры президента и служители древесной веры ведут охоту на бомжей, выдающих себя за посланцев неба.
Так что пришлось поломать репу, придумывая историю и легенду, старательно подбирая слова и выражения. Теменцы ведь говорят на нашем языке с примесью блатного арго и старой лексики. Я в энциклопедии читал, что архаизмы и арготизмы были нарочно внесены в теменскую речь космиканскими лингвистами, производившими гипнотическое обучение тамошних феодалов. Это был какой-то не шибко продуманный эксперимент, впоследствии осужденный начальством.
Саша без опоздания известил меня о том, что я вскоре столкнусь с конным разъездом теменцев. И все равно это оказалось сюрпризом. Лес был уже не таким темным и густым, от мха не столь тянуло сыростью, улавливался даже запах каких-то ягод, когда из куста ракиты на меня вдруг выехал всадник. Наверное, я еще в противоположную сторону пялился, так что и тепловое излучение не приметил вовремя.
Первые секунды я даже не мог поверить, что встретился с варваром-ратником, что это не виртуальный мультик. Всадник был в помятом шлеме с рогами и хвостом, в исцарапанном доспехе с какими-то дебильными шипами на локтях и запястьях. Сам низенький, квадратненький — я сразу понял, что росту в нем не больше метра шестидесяти — но в руках лежало то ли копье, то ли меч: на древко было насажено слегка изогнутое длинное лезвие. Вдобавок у варвара имелось ружье, похожее на кусок канализационной трубы, и маленький арбалетик, приделанный прямо к наручи. Глазки-бусинки, глубоко утопленные в лицо, выражали какой-то рефлекторный ум. Единорогов я, конечно, видал и даже трогал в зоопарке, но этот зверь был приземистый, запаршивевший, сопливый, вонючий, с зубками страшновато крупными. Резцами-лопатами он потянулся к моей ноге, отчего сразу стало зудежно в коленке. Вдобавок с длинного седла спрыгнул здоровенный пес, собака Баскервиллей, сущий Цербер, с широкими лапами и огромными челюстями, как у динозавра. Шею и грудь этого чудовища прикрывала кольчуга, а низкий лоб и макушку защищал шлем, похожий на миску. Пес не залаял, а только утробно прорычал, но этого было достаточно, чтобы вызвать обильный и холодный пот. Всадник тоже рыкнул:
— Замри, парень, а то убью.
Конечно, произнес он эту фразу более нечленораздельным языком, со странными интонациями и огласовками («А ну-ка сдох, пацан, не то укоцаю, бля»), но в общем я его понял.
— Ты человек или зверь лесной? — продолжил мой собеседник.
— Это я-то зверь?! — пришлось возмутиться мне.
— Потом разберемся. Беги рядом и не вздумай рвать когти, — распорядился варвар.
— Я — с говорящей птицей.
— Птицу бери.
И пришлось бежать. Конечно, я пустил в ход трансквазер, чтобы организовать отрыв от зловонного варвара. Но хрональный канал снова меня к всаднику привел — что-то на Земле прибор сразу не так стал работать.
