рейдеров.
БЛОК 3. КОНЕЦ СИЛЬНЫХ
Четкий прием. Симплекс
Взгляд летел над болотами и негде ему было приткнуться, не на чем было задержаться. Сумели княжие холопы оторваться в сумерках от рейдеров, но к утру устали без седел, и бараны выдохлись от бешеной скачки. К тому же все более чахлой и зыбкой становилась почва под ногами. Грязной свалявшейся сделалась шерсть и у взмыленного Барона. Закопошились в ней болотные пиявицы, некоторые из них добрались и до кожи Адаптида.
Конектид молвил ему, что видел князя уже неживым. С неба-де стала опускаться какая-то штука, вроде большой миски; Петролий вскочил, словно ждал ее и тут рейдер отсек ему голову с одного маха.
Семь лет, с самого отрочества, Адаптид жил умом и чувствами своего господина, который заменял ему отца, мать, а может даже сына — токмо к князю одному имел холоп заботу. Сейчас разом были обрублены путеводные нити, и Адаптид словно погрузился в зябкую томящую пустоту.
Потом он попробовал вынырнуть из мрака, утвердиться на том единственном, что у него оставалось — ненависти к погубителям князя. А ведь президент изшайтанился, — подумалось Адаптиду. Не зря в кабаках его кличут — Фискал Загребущая Рука.
Кроме как Адаптиду и Конектиду некому будет поведать правду-истину об убиении светлого князя.
Воины, покинувши спины усталых баранов, месили грязь своими сапогами, выискивая, где потверже. Там и сям мшина разрывалась водяными зыбучими окнами, в коих то и дело бухали пузыри — близкая Преисподняя дышала смрадом. Пару раз замечал Адаптид узорчатые хребты и клыкастые морды ящеров- коркодилов. Это еще не беда, тварь-то заметная, коли не свалишься в воду — она к тебе втихую не подберется. Другое дело — живоедки, мелкие ядовитые ящерки. Одну такую гадину Адаптид едва-едва заприметил, когда остановился перекурить из чубука, и едва успел сбросить с плеча. Живоедка, если незаметно подкрадется, чиркнет двумя ядовитыми зубчиками почти что без болести. А како уснешь ты тяжелым сном, устроит в тебе кладку яиц. Им сугрев будет, а вылупившимся малькам — стол и дом, они тебя еще живого изнутри сгрызут. Ежели же живоедка не устроит в теле человеческом своей кладки, то гибнет она мерзкой смертью, ибо новорожденные тварюшки остаются во чреве и начинают питаться маманькой, сгрызая ее изнутри…
Князь Петролий не токмо умом и отвагой президента превосходил, но и своим высокородством. Нефтяной род его был знатен и в те времена, когда о предках Фискалия никто слыхом не слыхивал, и тем паче тогда, когда отцы и деды Загребущей Руки промышляли разбоем на Теменском море. Неужели червяк- мозгоед совсем лишил ума Фискалия — ведь не сдобровать ему без верного полководца…
— Рейдеры энти, верно, давно домой поехали. На кой ляд мы им вообще сдались? — заметил Конектид, уныло вытаскивая сапог из грязи.
— Сдались, не сомневайся. Ежели они нас не закопают, мы будем орать на каждом углу про убиение князя.
Конектид вытащив сапог, стал вытирать шапкой взопревший лоб.
— Да много чего кричат на углах, или даже поют, сопровождая пенье ладной пляской. Куда нам брести? Раньше мы путь держали в составе войска, кое вели искушенные следопыты. А ныне нам ведомо лишь, где стороны света, да и то приблизительно. Как добраться до тропок-дорожек, как сыскать сторожки и запасники? И вообще в здешних краях дьявол обитается. Да-да, он где-то здесь прописан. Кому удалось отсюда выбраться, всякие жуткие вещи сказывали. Что он превращает твою жизнь в сон кошмарный, а самый ужасный сон — в явь. Что душу вынимает, как семечко, и отправляет в Преисподнюю, где из нее растет Древо Смерти.
— Много чего по кабакам и трактирам сказывают, чтобы на черпак водки гроши наскрести, — устало отозвался Адаптид. Более всего желал он нынче не слышать и не видеть ничего, и токмо поминать славные деяния, кои совершал он под началом доброго господина.
Однако Конектид не унимался:
— У меня, друже, порохового зелья и пуль на пять выстрелов осталось. Како нам справится с медведем, не говоря уж о летучем упыре, по которому надоть залпом палить?
— Медведя ты изведешь нытьем, Конектид, а упырь-кровосос от тебя отравится и в понос изойдет. У меня запас еще на четыре выстрела. Можно и рыбу острогой бить, и птичьи яйца собирать. Так перебиваясь помаленьку, мы с Божьей помощью на зимник какой-нибудь наткнемся, где полно брашна <прим. пища, угощение> найдется. Как-нибудь проживем, коли не станем искать встречи с рейдерами.
— Да они уже забыли про нас. Мы сумеем еще возвернуться обратно тем самым путем, каким зашли сюда. Ну, иж напоремся на рейдеров, лучше быструю смерть принять, чем гнить заживо в болотах.
Адаптид не заметил в друге ни устремленности мыслей, ни матерости чувств, которые помогли бы тому стерпеть долгое изнурительное мучение.
— Конектид, у меня есть нужда пожить еще. Назад не пойду, так что прощай, товарищ.
Конектид повернул первым и Адаптид смотрел ему вослед. Друг и соратник становился все мельче, а небеса и болота все больше. Удалившись шагов на двести, он вдруг пропал. Баран его по-прежнему был на виду и что-то там искал на земле, и даже косился на Адаптида. А тот зараз ощутил, что случилось неладное. Потом насыпал порох на полку своего пистоля, загнал пулю в длинный ствол и двинулся туда, где только был его товарищ. Баран Барон неохотно поплелся следом…
Слева и справа от мостика из зыбкой почвы стояла гнилая вода с камышовыми зарослями и кочками, на коих теснились кривые березки-карлики.
С каждым шагом копилась тревога, а потом вдруг разом сменилась на отрешенность. Адаптид словно шествовал по большой зале, в каковой никогда еще не бывал, и просторы, залитые болотной жижей, становились просто бурой краской на ее стенах. Даль приблизилась и сделалась вполне различимой и близкой, хотя не слишком четкой. И когда отсчитал воин сто семьдесят шагов, что-то промелькнуло среди зарослей. Или даже не промелькнуло, а только дало знать о себе. Адаптид сделал несколько шагов в сторону и съехал в воду по пояс, ноги сразу стала подсасывать илистая няша <прим. жидкая топкая грязь, донная тина>, хотя и несильно. Умный Барон, имея собственные понятия о жизни, за ним не последовал. Воин старался воздеть повыше свою берендейку с пулечной сумкой и пороховым рогом. Еще двадцать шагов по вязкому дну — и Адаптид различил на поверхности водной две плоскодонные лодки, одну совсем близко, другую поодаль, на них плыли рейдеры, числом семь. А еще на воде лежало тело — Адаптид по чекменю сразу признал Конектида. Промежду глаз мертвеца торчала короткая стрела, рейдеры — большие любители бесшумных арбалетов. Сгустившаяся тоска навернулась под горло Адаптида, но ненадолго.
Княжий холоп выстрелил из пистоля и сбил одного из рейдеров в болото. Потом рванулся под водой, проплыл под днищем и вынырнул с другой стороны у плоскодонки — там, где враги не ожидали. Дернул за бортик и еще двое президентских псов упало в воду. Как они всплывали, Адаптид потчевал их мечом по голове — приемам боя на плаву его научил один пленный азиатец именем Масаеши Ояма. И что дивно, на разрубленной черепной кости одного рейдера, над выпученным глазом, блеснула звездочка о тридцати или сорока лучах. Адаптид запрыгнул в опустевшую плоскодонку, подхватил весло и айда грести изо всех оставшихся сил.
Те четверо, что плыли на втором дощанике <прим. плоскодонная лодка>, само собой припустили за ним и, естественно, общая силушка у них была побольше. Они стреляли вослед, мазали и вопили истошно: «Стой, ехида, не то промежность порвем.»
Перед Адаптидом встала стена густых камышовых зарослей с несколькими узкими просветами. Куда грести, чтобы не заблукать в густых волосах болота? И тут обозначились полоски на воде — очередной коркодил без особых дум выбрал направление. Воин предпочел за лучшее следовать животной мудрости.
