воодушевленные китайцы. Через несколько дней самолеты Ченно перевезли бойцов в Импхал.
Треть солдат Уингейта не вернулась на базу. Они нашли свою смерть в джунглях и в горах северной Бирмы. В июне, когда муссон буквально залил страну водой, Уингейт прибыл к Уэйвеллу. Его доклад дал повод фельдмаршалу написать специальное послание премьер-министру Уинстону Черчиллю. В результате этого из Лондона пришел приказ срочно отправить Уингейта в Англию. Там он должен был явиться для доклада к самому Черчиллю.
Уэйвелл знал о намерениях премьера приспособить командную структуру союзных войск в Азии и в Тихоокеанском регионе к новым требованиям. Он сам был давно убежден, что со старыми структурами нельзя разработать стратегию наступления против японцев. Уингейт сам высказался бы в этом смысле. И было известно, что Черчилль не пропускает мимо ушей мнение опытных фронтовых офицеров.
Сержант Билл Лирсон, вместе с парой солдат из его взвода 142-й роты «коммандос», отобранными для эвакуации своих отставших от части сослуживцев, которым уже не хватало сил для переправы через Чиндуин, собрал раненых и больных. Теперь он ждал С-47, который должен был отвезти их назад. Но когда вдали послышался тихий шум моторов, вблизи разорвались первые японские мины. Японцы выследили его группу.
'Красный' Лирсон действовал молниеносно. Он рассредоточил всех еще способных держать оружие людей у временной взлетной полосы, каждый должен был взять столько патронов, сколько сможет донести. А потом стрелять, чтобы продержаться до прибытия и отлета самолета. Речь шла о минутах. По рации Лирсон кричал летчику:
— Нас обстреливают. Площадка свободна. Садитесь! В любом случае! Мы продержимся!
Пилот не в первый раз летел над оккупированной территорией. И он был одним из тех, кто никогда не оставляет товарищей в беде. Второму пилоту он ворчливо сказал:
— Все равно, если нас собьют, то нам не повезло. Выпускай шасси!
Расчет Лирсона оправдался. Своим огнем «коммандос» прижали атакующих к земле и держали, пока самолет приземлился, развернулся, и в него погрузили носилки с ранеными. Затем Лирсон дал сигнал к отходу. Тотчас два истребителя «Харрикейн», прикрывающие «транспортник», спустились ниже, и, пока люди Лирсона запрыгивали в самолет, обстреливали японцев из бортовых пушек. Зарычали двигатели С-47, и машина покатилась на взлет. За исключением пары дырок в фюзеляже и нескольких раненых при отходе, операция закончилась вполне удачно.
Летчик Слайверс по-прежнему осуществлял истребительное прикрытие. В основном для С-47, но также и для более современных бомбардировщиков, атаковавших Мандалай и Мьичину. Однажды «Зеро» из пулеметов продырявил ему крылья, но Слайверсу удалось долететь до своего аэродрома. Там пилот L-1 Соундерс, улыбаясь, похвастался ему:
— Скоро я наконец-то получу настоящий самолет! «Москито». Только что с завода. Тогда я смогу вылетать на дальнюю разведку. Больше не буду осматривать сады над верхушками деревьев, как на старом «Л-первом».
После спасательной акции Билл Лирсон с несколькими другими больными попал в лазарет. Его трясла лихорадка, а когда его выписали, лицо у него было таким желтым, что товарищи подшучивали над ним. После трех дней, выделенных на восстановление здоровья, он получил приказ пройти курс обучения парашютистов. Там он встретил большинство товарищей по своему взводу.
Примерно в это же время Орд Ч. Уингейт отвечал в Лондоне на вопрос Уинстона Черчилля об успехе своей миссии:
— Сэр, если мы хотим снова отобрать у японцев Бирму, нам нужно десантировать с парашютами ударные группы в тыл врага и снабжать их по воздуху. Мы в буквальном смысле должны разжечь пожар в японском тылу. Тогда японская оккупация развалится. Для нас это пока неизвестная тактика, но у нас есть все причины заняться ею.
Черчилль задумчиво смотрел на своего собеседника. Похоже, что этот человек одержим своей идеей нетрадиционной войны. Но он и другие уже успели доказать, что такое ведение войны приносит успех. Молодые бесстрашные офицеры вроде этого смогли бы добиться победы над Японией.
Через несколько дней Черчилль собирался отправиться в Канаду на встречу в Квебеке с президентом Рузвельтом. Там должны были быть приняты долгосрочные решения, определяющие стратегию дальнейшего ведения войны. Речь должна была идти о Средиземном море, запланированной высадке на побережье Франции и о войне в Азии. В центре переговоров были бы новые объединенные командные структуры и координация совместных военных усилий.
— Вы женаты? — вдруг спросил премьер Уингейта.
Тот удивленно ответил:
— Да, сэр.
— Пусть ваша жена готовится к путешествию. И Вы тоже. Вы поедете со мной.
Уингейт оказался в очень затруднительном положении. Его жена находилась в семейном поместье в деревне очень далеко от Лондона. — Сэр, моя жена живет в Шотландии, — помедлив, сказал он. — Мы не виделись с начала войны.
Но для Черчилля и в этом не было проблемы. — Вы встретитесь с ней на борту корабля, — проговорился премьер и попросил Уингейта сообщить ему ее адрес.
Через пару часов у дома Уингейтов появилась полицейская машина, и миссис Уингейт пришлось срочно собирать чемодан. Полиция доставила ее в гавань Ферт-оф-Клайд, откуда в Канаду отправлялся лайнер 'Куин Мэри' со свитой Черчилля.
Уингейт и его жена встретились уже в каюте.
Админ-бокс
— Мы у них в мешке, — деловым голосом без всякого волнения сообщил младший капрал Эрик Томлин, вернувшись с подножья холма, который они ради простоты называли просто по номеру. Холмы окружали участок земли с пересохшими рисовыми полями и джунглями между ними, которые так и не выкорчевали. Один генерал назвал это место миской для супа. Три квадратных километра между высокими горными цепями на юге Аракана. Сюда кое-как можно было добраться по суше с востока от Таунбазара или с запада — через перевал Нгакьедок. Это непроизносимое имя какой-то находчивый командир перевел на армейский сленг как «Окей-док», и это название стало популярным в войсках, ибо солдатам больше не нужно было ломать язык при донесениях. Но к этому месту было легко долететь, и оно прекрасно подходило для сброса грузов с парашютом. Маленький холм посередине был отличным ориентиром.
— Что и у кого в мешке? — спросил гурка Нугунг, с начала бирманского похода служивший вместе с Томлином. Он лежал в тени брошенного танка, а сейчас выполз наружу и тер глаза.
— Мы у японцев. Они уже на всех холмах вокруг. Только через Окей-док еще можно пройти.
Гурка закурил свою трубку. Их пока хорошо снабжали. Так и должно было оставаться, потому что 'Эр Форс' поддерживал их всеми силами. Не так, как в прошлый раз, когда не хватало питьевой воды, и люди десятками падали от солнечных ударов. В последний раз они оба видели Бирму при отступлении. С тех пор они прошли вместе через несколько переформирований, через обучение, и, наконец, их обоих перевели во взвод охраны штаба 7-й дивизии. В первой Араканской операции Томлин и Нугунг не участвовали.
Официально местечко, где они находились, называлось Синзвейя, только его уже не существовало. Жители поселка ушли еще до начал японской оккупации, дома развалились или пострадали от обстрелов. Потому и позиция эта на штабных картах больше не именовалась Синзвейя. Из технического обозначения штаба 'Административная база' ('Administrative Base') на упрощенном языке военных появилось название «Админ-бокс», после того, как японцы их окружили.
То, что они вообще дошли до этого рубежа, было связано с новой наступательной стратегией СЕАК, созданного в августе 1943 года под руководством адмирала Льюиса Маунтбэттена. Это сокращение означало Верховное командование в Юго-Восточной Азии — South East Asia Command (SEAC), которое координировало отвоевание союзными войсками утраченных территорий. Были созданы новые армии, десантные плавсредства, пусть пока немногочисленные, уже прибыли в Индию морским путем, и в
