Ровно в семь пятьдесят пять на шлагштоке водокачки за доком поднимался синий предварительный флаг. Затем то же самое делали на каждом корабле в бухте, от линкоров до самых малых торпедных катеров. Четыре матроса и офицер стояли вокруг флагштока, держа наготове звездно-полосатый флаг, пока ровно в восемь не спускался синий флаг на водокачке. В тот же миг развертывалось звездно-полосатое полотнище. Затем этому примеру следовали все корабли. На линкорах, где имелись собственные оркестры, они участвовали в церемонии, исполняя национальный гимн.
Все началось в семь пятьдесят пять. На водокачке уже развевался синий флаг. И тут внезапно воздух задрожал от рева моторов. Он быстро приближался. Люди удивлялись, откуда вдруг взялось столько самолетов.
Одна группа заходила с юга, со стороны входа в бухту. Они летели так низко, что через стекла кабин можно было различить головы пилотов. На «Калифорнии» один унтер-офицер удивленно воскликнул:
— Не иначе русские послали с визитом какой-то авианосец, у них же красные знаки на крыльях!
Кто-то громко возмущался, что шальные армейские летчики устроили такую суматоху именно во время подъема флага. Другие озадачено указывали на приближавшиеся машины с неубирающимися шасси. Таких самолетов на острове не было.
Затем первая из столь неожиданно появившихся машин стрелой ринулась вниз, к причалу для гидросамолетов на южной оконечности острова Форд. Спустя несколько секунд тишину воскресного утра разорвал грохот взрыва. В воздух взлетели обломки.
Когда небольшая машина, заложив рискованный вираж, умчалась вверх, люди на палубах разглядели на её плоскостях оранжево-красные круги.
— Японцы! — разнесся отчаянный крик. Он множился под рев моторов и грохот взрывов. Над мирным островом, над солнечными пляжами, над пальмовыми рощами, над сонной бухтой и полупустыми казармами, над городом Гонолулу и аэродромами — повсюду разразился ад.
В кабине своего бомбардировщика возбужденный капитан Футида спешил передать адмиралу Нагумо условный сигнал об успехе атаки:
— Тора-тора-тора! — передавал по радио Футида.
'Тора' значило «Тигр». Крылатые тигры из далекой островной империи нанесли свой удар.
ДВА ГОСПОДИНА В ТЕМНЫХ КОСТЮМАХ
Когда в Пирл-Харборе было семь, часы в Вашингтоне показывали час пополудни. В Америке вставали раньше, чем на Гавайских островах, и много раньше, чем в Японии. И эта констатация имеет непосредственное отношение к тому, что происходило в то утро в Пирл-Харборе.
За первую неделю декабря в Соединенных Штатах ничего необычного не случилось. Страна все ещё не участвовала в войне. Президент Рузвельт был занят тем, что отбивался от изоляционистского движения 'Америка — превыше всего'. Изоляционисты пытались воспрепятствовать тому, чтобы США со всей своей экономической и военной мощью стали на сторону антифашистской коалиции.
Возглавлял это движение Чарльз А. Линдберг. Самыми ярыми его поборниками слыли сенаторы Уилер, Кларк, Уолш и Ней. Они высмеивали предупреждения президента Рузвельта, который сознавал опасность, грозившую Америке со стороны фашистских агрессоров. Изоляционисты настаивали на абсолютном невмешательстве в разразившуюся мировую войну. Они были против объявленной Рузвельтом программы помощи тем нациям, которые противостоят агрессии держав «оси». Лозунгом изоляционистов было 'умиротворение агрессора'.
Рузвельт опирался на поддержку значительного большинства народа, но не имел её в конгрессе. Изоляционисты были очень хорошо организованы и наводнили страну своей пропагандой.
Декабрь в том году обещал быть прекрасным. В последние дни стояло необычное тепло. Лишь иногда сгущались туманы. Из Колорадо сообщали, что в Роки Маунтин совсем мало снега. Метеорологи предсказывали новую волну теплого воздуха с Атлантики, которая принесет с собой дождь и туман. С юго- запада тоже подступал теплый воздушный фронт, суля Флориде по-весеннему мягкую погоду. На Тихоокеанском побережье светило солнце, и воздух был необычно теплым.
Такая мягкая погода никак не радовала бастующих шахтеров с шахты Джона Л. Ливайса. Для них речь шла о повышении зарплаты. Сенатор Уолтер Джордж из Джорджии удивил читателей воскресных газет раздраженным комментарием по поводу роста налогов. Однако население Америки в то воскресенье занимали совсем другие вещи.
В Вашингтоне в тот день встречались две самые знаменитые футбольные команды: «Редскинз» играли против 'Филадельфия Иглз'. В Нью-Йорке предстояла не менее напряженная борьба. Там играли 'Нью-Йорк Джайнтс' против 'Бруклин Доджерс'.
Люди, достававшие в то утро газеты из почтового ящика или поднимавшие их со ступеней крыльца, не видели в заголовках ничего тревожного. 'Нью-Йорк таймс' воспевала мощь американского военно-морского флота. Заголовок на пять колонок гласил: 'Нокс заявляет: наш военно-морской флот превосходит все флоты в мире'. Немного ниже обещали: 'Мы сорвем планы Японии!'.
Иначе выглядела 'Чикаго трибюн', главная газета изоляционистов. Здесь на первой полосе красовался постоянный девиз 'Спаси нашу республику!' Имелось в виду, что каждый читатель должен выступить за невмешательство и тем не дать нанести ущерб американским интересам. В другой газете изоляционистов, 'Нью-Йорк дейли ньюс', Рузвельту предлагали обратиться к императору Хирохито с очередными призывами к взаимопониманию.
Никто из ранних читателей не воспринимал эти заголовки всерьез. Многие погрузились в куда более интересные воскресные приложения и комиксы. Супермены и прочие рисованные герои взяли в то воскресенье верх над высокой политикой.
В форте Сэм Хьюстон, штат Техас, до смерти усталый генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр вернулся с маневров. Отказавшись от яичницы-глазуньи, он завалился в койку, чтобы отоспаться.
Около полудня в Вашингтоне началась игра «Редскинз» против 'Филадельфия Иглз'. Стадион до отказа заполнили 40 000 зрителей. Кому не досталось билетов, сидели у радиоприемников. В то же самое время другая станция вела трансляцию из нью-йоркского Карнеги-Холла. Оркестр нью-йоркской филармонии исполнял Первую симфонию Шостаковича, дирижировал Артур Родзински. Но передача ещё только начиналась, когда диктор взволнованно объявил, что японцы атаковали Пирл-Харбор.
На слушателей у приемников поначалу это особого впечатления не произвело. Американец хитер, и тем гордится. Полгода назад многие уже попались на удочку, когда Орсон Уэллс поставил уникальный радиоспектакль, в котором чрезвычайно реалистично изобразил высадку на американском континенте марсиан. Тогда диктор 'последних известий' столь же взволнованно объявил:
— Дорогие слушатели и слушательницы! Только что к нам поступило сообщение, последствия которого пока невозможно предсказать. Из космоса прилетел загадочный корабль и приземлился в Америке. Из него вышли живые существа, которые по своему внешнему виду находятся за пределах наших представлений о Вселенной. Сейчас мы устанавливаем связь с местом их приземления, чтобы дать вам самую свежую информацию…
Поначалу большинство слушателей приняли все за чистую монету. Да и позднее, по ходу радиоспектакля, искусно стилизованного под репортаж, лишь немногие поняли, что к чему. Разыгрались потрясающие сцены. Охваченные ужасом люди выбегали на улицы в поисках зашиты. Другие молча брались за оружие, закрывали ставни и сооружали баррикады в ожидании прихода марсиан. В больницах перепуганные пациенты прыгали из окон. Даже армейские офицеры, находившиеся в отпусках, без вызова спешили в свои части.
Поэтому публика не слишком серьезно восприняла короткое сообщение перед началом симфонического концерта. На такую уловку умного американца дважды не поймаешь! И только когда был прерван футбольный репортаж, люди насторожились. На этот раз диктор добавил, что речь идет об абсолютно достоверной информации.
Японцы атаковали Пирл-Харбор? Но что случилось?
Средний американец слишком мало знал о мировой политике. А то, что знал, черпал в не слишком достоверных газетных публикациях. Об истинной подоплеке событий общественность почти не знала. Легенда, согласно которой американец был самым информированным гражданином в мире, оставалась только легендой. Нигде свобода выражения общественного мнения не обеспечивалась таким множеством средств массовой информации, как в Америке. Но и нигде они так легко не поддавались влиянию
