Пока почти сто человек экипажа подводного крейсера стояли вахты, Сакамаки занимался игрой в шоджи. Однако через небольшие промежутки времени он поверял свою «малютку» и убеждался, что с ней все в порядке. Приходилось обвязываться тросом, чтобы в шторм добраться до «А-лодки» по палубе подводного крейсера. Он рассматривал это как своего рода спорт.
По ночам лодка всплывала, днем шла под водой. Как и в надводной эскадре, адмирал Нагумо и здесь строго-настрого запретил радиообмен, чтобы ни один чужой корабль не обнаружил подводные лодки. Они могли лишь принимать передачи из базы в Куре.
Шестого декабря пять подводных крейсеров приблизились к Оаху. Они остановились примерно в двадцати морских милях от берега и стали ждать. Когда стемнело, лодки всплыли и подошли ещё ближе к берегу. Кацуо Сакамаки стоял в командирской рубке подводного крейсера, глядя в бинокль на портовые огни Пирл-Харбора. За ними раскинулся залитый морем огней и ни о чем не догадывавшийся Гонолулу. Были неплохо различимы самые высокие здания с неоновой рекламой и даже освещенные аллеи у подножия Даймонд Хед.
Сакамаки опять забрался в свою «малютку». Цветущая ветка все ещё лежала рядом с перископом, но немного завяла.
Сакамаки немного поупражнялся, повторив все операции, предшествующие атаке. Сколько раз уже он их проделывал! И вдруг он обнаружил, что гирокомпас лодки неисправен. Раньше ничего подобного он не замечал. Вероятно, прибор получил повреждение во время долгого морского перехода.
Взволнованный Сакамаки спустился вниз и вызвал механика подводного крейсера. Тот прихватил свой инструмент и перебрался в мини-лодку. С ремонтом следовало уложиться в несколько часов, иначе «А- лодка» осталась бы небоеготовой.
В конце концов врач подводного крейсера отправил Сакамаки в койку. Но тот не находил себе места. Он принял было снотворное, но сразу после этого выпил крепкого горячего кофе. А спустя полчаса вновь поднялся на палубу. Моторист Инагаки вместе с механиком подводного крейсера все ещё возились с гирокомпасом; дефект они так и не нашли.
Сакамаки снова спустился вниз. Он твердо решил, что никакой дефект гирокомпаса не сможет помешать его участию в бою. Он поведет лодку в атаку, даже если прибор не сумеют отремонтировать. А при необходимости сможет ориентироваться через перископ.
В три часа тридцать минут — время старта — он стоял в рубке командира, но услышал, что компас все ещё не работает. И старт перенесли. Инагаки с механиком лихорадочно возились с непослушным прибором.
Два часа спустя они сдались и, вконец обессиленные, вывалились из маленькой лодки. Однако Сакамаки все уже решил и вытянулся перед командиром:
— Капитан, несмотря ни на что, я иду в бой!
Командир подводного крейсера J-24 Хироши Ханабуса только кинул в ответ. Он знал, кого отбирали на «А-лодки», и дал знак Инагаки поторопиться с переодеванием. Начинало светать. Время пришло.
Пока Инагаки облачался в свой кожаный костюм, Сакамаки обвязал лоб белой лентой «хашамаки», какие носили ещё воины древней Японии. Его лодка стартует с опозданием на два часа. Капитан обнял обоих членов экипажа. Он знал, что видит их в последний раз. Затем дождался, пока они скрылись в своем маленьком суденышке и задраили рубочный люк. Только после этого он дал команду на погружение.
Сакамаки и Инагаки, запертые в своей тесной стальной трубе, с нетерпением ждали сигнала. Маленький электродвигатель лодки уже работал. Подводный крейсер прибавил ходу, чтобы сбросить с себя карликовую лодку. Знаком послужил скрежет отходящих металлических захватов. Мини-лодка рванулась вперед, в то время как подводный крейсер ушел в сторону.
Больше ста раз проводил Сакамаки эту операцию. Но на этот раз все шло не так, как надо. Вместо того, чтобы скользить вперед, лодка почти вертикально встала на корму и начала раскачиваться. Целый час экипаж безуспешно пытался выравнять лодку. В маленьком суденышке было очень тесно и передвигаться удавалось только ползком. Сменяя друг друга, они перекладывали свинцовый балласт, манипулировали воздушными вентилями и проверяли оборудование.
Спустя какое-то время лодку удалось кое-как отдифферентовать. Они продолжали плавание. Сакамаки ориентировался через перископ. В неверном свете утренней зари проступил контур берега. Лодка взяла курс на него.
Время шло к семи, а до входа в бухту Пирл-Харбора оставалось ещё далеко. Внезапно утлое суденышко потряс сильнейший удар. Инагаки, сохраняя присутствие духа, выключил мотор. Лодка наскочила на риф. Но так как двигалась она очень медленно, корпус уцелел. Только нижний торпедный аппарат вышел из строя. По счастливой случайности боеголовка торпеды не сдетонировала.
Сакамаки осторожно подвсплыл на перископную глубину и вновь взял курс на берег. Но к тому времени он уже намного отклонился от курса и оказался в районе рифов, миновать которые шансов почти не было. Спустя час новый удар потряс миниатюрную подлодку. Они опять наткнулись на подводную скалу. На этот раз вышел из строя и второй торпедный аппарат.
Сакамаки в отчаянии ползал по лодке. В некоторых местах появилась течь. Рулевое управление почти не действовало. Но мотор ещё работал. Ценой больших усилий экипажу удалось ещё раз вывести лодку на перископную глубину. Но в это время вода уже попала в аккумуляторный отсек. Распространился едкий, горький смрад, от которого перехватило дыхание.
Сакамаки приник к перископу, не отрывая взгляда от приближающегося берега. Там, впереди, лежал Пирл-Харбор, его цель!
Мысль о том, что они не смогут принять участие в запланированной атаке, была невыносимой. Она уязвляла гордость Сакамаки, терзала его душу, заставляя делать все возможное, чтобы доставить лодку на поле боя. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что его едва способный к маневрированию подводный корабль уже лишился всяких шансов сыграть хоть какую-то роль в предстоящей атаке.
Если бы только ему удалось подобраться на израненной лодке к американским кораблям! Тогда он бы не думал о спасении собственной жизни, а направил эту маленькую стальную сигару с зарядом взрывчатки в носу на таран ближайшего линкора. Умирая, захватить с собой противника — это соответствовало тому духу, в котором он был воспитан.
Он чувствовал, что становится все труднее дышать. От газа, который образовался от смешения поступающей воды с кислотой батарей, слезились глаза. По его оценке, до Пирл-Харбора оставалось ещё около десяти морских миль.
Обернувшись, он увидел Инагаки, лежавшего рядом с батареями. Он хотел подняться и подползти к механику, но уже не мог двинуться с места и потерял сознание.
Неуправляемую лодку медленно сносило к берегу.
РАЙ И ЕГО ХРАНИТЕЛИ
Едва ли о каком-нибудь другом регионе мира написано столько хвалебных слов, как о Гавайях. Установив свое господство на этих идиллических островах Тихого океана, американцы их преподносили как жемчужины тропиков, царство тишины и покоя.
В этом большая доля истины. Солнечные и зеленые Гавайские острова действительно принадлежат к числу прекраснейших мест мира. Природа раскрывает здесь все свои красоты, все богатства, чтобы радовать людей, дарить им хорошее настроение, облегчать жизнь, давать радость и отдых.
Острова богаты растительностью. В расточительном изобилии там растут фрукты всех мыслимых видов. Там бесчисленное множество очаровательных пейзажей, тихих укромных мест среди пальмовых рощ и горных склонов. Над всем этим великолепием величественно возвышаются горные вершины. Всегда светит солнце, а мягкий теплый ветер сменяется прохладным ночным бризом. Когда там идет дождь, люди танцуют от радости. Временами там так тепло, а дождь такой мелкий, что его капли испаряются в воздухе, не успевая достигнуть земли.
В последние годы на островах возникли бесчисленные отели для туристов, особенно на острове Оаху, который в то же время дал приют главной базе тихоокеанского флота и армии Соединенных Штатов. Клубов
