Том 2. Стихотворения 1850-1873

'Тому, кто с верой и любовью…'

Тому, кто с верой и любовью^*
Служил земле своей родной —
Служил ей мыслию и кровью^*,
Служил ей словом и душой,
И кто — недаром — Провиденьем,
На многотрудном их пути,
Поставлен новым поколеньям
В благонадежные вожди…

'Все, что сберечь мне удалось…'

Все, что сберечь мне удалось^*,
Надежды, веры и любви,
В одну молитву все слилось:
Переживи — переживи!

'Il faut qu'une porte…'

Il faut qu’une porte^*
Soit ouverte ou fermée —
Vous m’embêtez, ma bien-aimée,
Et que le diable vous emporte.
<См. перевод>^*

Н. Ф. Щербине*

Вполне понятно мне значенье
Твоей болезненной мечты,
Твоя борьба, твое стремленье,
Твое тревожное служенье
Пред идеалом красоты…
Так узник эллинский, порою
Забывшись сном среди степей,
Под скифской вьюгой снеговою,
Свободой бредил золотою
И небом Греции своей.

'С временщиком Фортуна в споре…'

(Из Шиллера)

С временщиком Фортуна в споре^*
К убогой Мудрости летит:
«Сестра, дай руку мне — и горе
Твоя мне дружба облегчит.
Дарами лучшими моими
Его осыпала, как мать, —
И что ж? Ничем не насытимый,
Меня скупой он смел назвать!..
София, верь мне, будем дружны!
Смотри: вот горы серебра —
Кинь заступ твой, теперь ненужный, —
С нас будет, милая сестра». —
«Лети! — ей Мудрость отвечала. —
Не слышишь? Друг твой жизнь клянет —
Спаси безумца от кинжала,
А мне в Фортуне нужды нет…»

'Прекрасный день его на Западе исчез…'

Прекрасный день его на Западе исчез^*,
Полнеба обхватив бессмертною зарею,
А он, из глубины полуночных небес,
Он сам глядит на нас пророческой звездою.