trois ans, et qui m’a rappelé un dîner que nous avons fait ensemble dans la société du défunt Дмитриев*.
Les Krüdener qui ont passé tout le temps avec nous viennent de nous quitter pour rentrer en Russie. Elle est toujours la même, belle et bonne comme autrefois, mais j’ai beau de croire que sa position n’est plus tout à fait la même.
Nous attendons ces jours-ci la Grande-Duchesse Hélène* qui revient d’Italie. Ici il y a encore peu de monde en ce moment. Cependant il y a déjà été quelques réunions de la cour. Dernièrement nous avons assisté à un petit concert qui y a été donné en l’honneur du Duc de Cambridge, l’oncle de la Reine d’Angleterre que j’ai beaucoup vu il y a cinq ans à Carlsbad…* Mais, bon Dieu, quel intérêt tous ces détails peuvent-ils avoir pour vous? C’est là le malheur d’une trop longue séparation, à part les deux mots
В этом месяце, помнится мне, любезнейшие папинька и маминька, ваши рожденье и именины, с которыми я вас от души поздравляю — празднуя их, вспомните и обо мне. Упоминайте иногда обо мне и в ваших письмах к Дашиньке. Странная вещь — судьба человеческая! Надобно же было моей судьбе вооружиться уцелевшею Остермановою рукою*, чтобы закинуть меня так далеко от вас.
Жаль мне очень, что вы не знаете моей теперешней жены. Нельзя придумать существо лучше, добрее, сердечнее — будь я сам душою немного помоложе, я мог бы быть вполне счастлив. Здоровье мое также с некоторых пор гораздо лучше. Простите. Целую ваши ручки. Ф. Тютчев
Минхен. Октябрь
На днях я получил, любезные папинька и маминька, письмо, написанное вами в прошлом месяце вместе с Николушкой, и я очень рад узнать, что он рядом с вами. Я не могу усердно не призывать его утвердиться в счастливой мысли покинуть службу, не доставляющую ему ни выгоды, ни удовольствия и заставляющую его приносить в жертву главные интересы. Дай Бог ему войти во вкус новых занятий и обрести приятность в исполнении того, что приносит большую пользу*.
Мы вернулись в город несколько дней назад. К концу нашего пребывания в Тегернзее стало весьма приятно, благодаря присутствию вдовствующей королевы, которая поистине самая любезная и гостеприимная хозяйка замка*. В этом году там собралось великое множество иностранцев. Общение, праздники и развлечения зачастую казались даже чрезмерными. Мы там часто видали короля и королеву саксонских, дочь королевы, австрийскую императрицу, герцога Бордоского, все семейство Лейхтенбергских и особенно и даже прежде всего великую княгиню Марию Николаевну*. Вы знаете, что великая княгиня с мужем проведут здесь зиму. Они прибыли в Мюнхен в первых числах сентября и вскоре после этого отправились вместе с вдовствующей королевой в Тегернзее, где они посейчас и находятся.
Великая княгиня Мария Николаевна поистине очаровательна. Нельзя иметь более изысканный облик и вдобавок быть столь любезной и естественной. И потому она с первого взгляда пользуется общим успехом. Не говоря о свекрови, которая от нее без ума, вся королевская семья — король, старая королева — приняли ее с большой любовью и, глядя на них всех вместе, можно подумать, что она всю свою жизнь провела среди них.
Мне посчастливилось повидать ее в Мюнхене, куда я прибыл тотчас же, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, а через несколько дней — в Тегернзее, где она была весьма милостива к нам, особенно к моей жене. К сожалению, пребывание в горах вызвало у нее сильное недомогание, удерживавшее ее в течение нескольких дней в комнате; более того, целые сутки мы находились в большой тревоге за нее. Теперь, слава Богу, она почти совсем поправилась и к концу этой недели предполагает вернуться в город. Ее свиту составляют граф Виельгорский, гофмейстер, служивший когда-то в нашем министерстве, — славный, галантный человек, я в свое время довольно коротко знал его в Петербурге; гофмейстерина Захаржевская, урожденная Тизенгаузен*, и одна фрейлина.
Я не сомневаюсь, что присутствие в Мюнхене великой княгини привлечет сюда этой зимой многих русских. Недавно я встретил у Северина министра Блудова*, которого встречал три года назад в Петербурге — он напомнил мне наш общий обед в обществе покойного Дмитриева*.
Крюденеры все это время были с нами, но теперь нас покинули, чтобы вернуться в Россию. Она все та же — красива и добра, как и прежде, но, боюсь, положение ее уже не так прочно.
На днях мы ожидаем сюда великую княгиню Елену Павловну*, возвращающуюся из Италии. Здесь пока еще небольшое общество. Однако уже состоялось несколько собраний при дворе. Недавно мы присутствовали на небольшом концерте в честь герцога Кембриджского, дяди английской королевы, которого я довольно часто видел пять лет назад в Карлсбаде…* Но Боже мой, какой интерес могут иметь все эти подробности для вас? В том-то и несчастье длительной разлуки, что все, что можно сказать, кроме слов
В этом месяце, помнится мне, любезнейшие папинька и маминька, ваши рожденье и именины, с которыми я вас от души поздравляю — празднуя их, вспомните и обо мне. Упоминайте иногда обо мне и в ваших письмах к Дашиньке. Странная вещь — судьба человеческая! Надобно же было моей судьбе вооружиться уцелевшею Остермановою рукою*, чтобы закинуть меня так далеко от вас.
Жаль мне очень, что вы не знаете моей теперешней жены. Нельзя придумать существо лучше, добрее, сердечнее — будь я сам душою немного помоложе, я мог бы быть вполне счастлив. Здоровье мое также с некоторых пор гораздо лучше. Простите. Целую ваши ручки. Ф. Тютчев
Тютчевым И. Н. и Е. Л., 6/18 декабря 1840*
Munich. 6/18 décembre 1840
Je rentre en ce moment de la messe, où j’ai été prier pour les deux Nicolas, celui de tout le monde et le mien*. Après la messe nous devions aller présenter nos félicitations à la Gr<ande>-Duchesse, mais comme elle se sentait fatiguée et un peu souffrante, elle les a reçus à l’église même.
Ce soir il y a un grand dîner chez Sévérine, après quoi une grande soirée à l’hôtel Leuchtenberg où il y aura tableaux, comédie, etc. etc.
Combien tout cela est fait pour vous intéresser, n’est-ce pas? Il ne manque plus que je joigne à ma lettre l’affiche du spectacle de ce soir. Hélas, que voulez-vous? Que peut-on dire à la distance qui nous sépare, qui en voilà la peine!
