— Майкл Брэнсон тебя любит.
Лайза нахмурилась.
— Во-первых, при чем здесь Майкл? А во вторых, это неправда.
— Ты боишься, что я тебя брошу? Ну а я боюсь что ты в один прекрасный день встретишь нормального, обыкновенного мужчину вроде Майкла и решишь, что он может дать тебе больше, чем я.
— Ты шутишь?
— Нет, не шучу.
Керк сел и стал машинально теребить канат, протянутый вдоль борта лодки.
— Что я могу тебе предложить, кроме бесконечных ограничений, политических игр, зачастую опасных для жизни, и «друзей», с которыми ты ни дня не осталась бы, если бы не считала себя обязанной — ради меня?
Лайза тоже села и закрыла голову другим полотенцем — солнце припекало.
— Большинство твоих друзей мне нравятся, — возразила она. — А с теми, кто не нравится, я общаюсь только на официальных мероприятиях.
— Или когда оказываешься запертой с ними на яхте, откуда не сбежать.
Лайза устало вздохнула.
— Мы что, обязательно должны обсуждать все это именно сейчас, в маленькой лодочке среди моря?
— А где еще? — Керк пожал плечами. — В каюте нам не удается серьезно поговорить, там нас отвлекает кровать.
— Значит, это еще одно похищение, — заключила Лайза.
— Нельзя похитить то, что и так твое. Ты принадлежишь мне.
— Какой же ты самоуверенный!
— Ты считаешь, что любить тебя — это самоуверенность? — с вызовом спросил Керк.
Лайза только покачала головой и стала вытирать лицо уголком полотенца. Пальцы ее все еще дрожали, да и дыхание не совсем выровнялось.
— Прошлой ночью ты обещал мне дать развод.
— Сегодня я забираю это обещание обратно. Я сожалею о том, что наговорил прошлой ночью.
— Я тоже сказала то, чего не следовало. Даже не знаю, как у меня вырвалось… Просто иногда ты выглядишь таким…
Керк не дал ей закончить.
— Дети — подарок Бога, но и любовь — тоже. Очень мало кому из людей посчастливится иметь и то, и другое, у большинства есть только дети. Если бы мне пришлось выбирать между любовью и детьми, я бы выбрал любовь.
— Но у тебя нет выбора, ты должен оставить наследника, которому перейдет фамильный титул.
— Если нам очень захочется иметь детей, мы что-нибудь придумаем, например, усыновим ребенка. Но только если этого захотим мы, — с нажимом повторил Керк. — Если нет, что ж, —он небрежно пожал плечами, — пусть долг перед семьей выполнит Дензил.
— Представляю его лицо, если ты ему такое скажешь.
— Он тоже Максвелл, хотя предпочитает об этом не вспоминать.
— Но он наполовину француз.
— А я на четверть испанец. Ты ирландка. Что-то не припомню, чтобы нам это сколько-нибудь мешало.
— Ладно, уговорил, я остаюсь, — прошептала Лайза.
Керк озабоченно нахмурился и всмотрелся в ее глаза.
— Это решение окончательное? Больше никаких споров?
Лайза кивнула.
— Я остаюсь с тобой навсегда. Только смотри, как бы тебе об этом не пожалеть.
Керк недоверчиво рассмеялся.
— Почему ты внезапно передумала?
— Мое сердце всегда хотело остаться, проблемы создавал только разум. Но… Керк, посмотри на нас. — Она вздохнула. — Сидим в какой-то жалкой лодчонке посреди моря, в самую жару, потому что нам больше нравится быть здесь, но вместе, чем где-то еще. — Лайза снова посмотрела ему в глаза, их взгляды встретились. — Если ты веришь, что любовь поможет нам выдержать все, что нас ждет в реальном мире, я тоже готова в это поверить.
Керк нежно взял ее за подбородок.
— Я всегда знал, что ты у меня храбрая.
Он наклонился, чтобы ее поцеловать, но Лайза отстранилась.
— Нет, только не здесь. Я чувствую, как с яхты за нами наблюдают.
— Ну и пусть наблюдают. — Керк все равно ее поцеловал. — Кажется, пора вернуться в нашу каюту, где есть большая удобная кровать.
— Тогда давай возвращаться.
На полпути к яхте Лайза вдруг вспомнила, что Макс упоминал про какое-то собрание. Она спросила об этом Керка.
Он улыбнулся, но радости в улыбке не чувствовалось.
— Все нормально, я получил поддержку, которой добивался. Битва закончена, и теперь мы можем немного расслабиться.
Казалось бы, Керк должен быть удовлетворен победой, но его тон противоречил смыслу слов. Лайзе хотелось расспросить его, однако они уже подплыли к яхте, и она решила отложить разговор. Уже можно было разглядеть лица тех, кто ждал их на борту: на одних была написана тревога, на других — настороженность, а некоторые смотрели так, что Лайза снова покрылась гусиной кожей. Определенно не все рады моему спасению, поняла она.
Дензил и один матрос ждали их на корме, чтобы помочь подняться. Керк хотел взять Лайзу на руки, но она возразила:
— Я сама, не хочу выглядеть глупо.
Завернутые в полотенца поверх мокрой одежды, они бок о бок поднялись на яхту. Никто их не остановил расспросами, и они беспрепятственно прошли в каюту. Закрыв дверь, Керк прошел в ванную, Лайза последовала за ним. Они сбросили мокрые полотенца. Керк молча помог Лайзе снять спасательный жилет, оказавшийся бесполезным, и швырнул его на пол. Следом полетели ее рубашка, шорты и голубой купальник.
Тишина была похожа на затишье перед бурей. Все так же молча, Керк стянул через голову футболку и освободился от остальной одежды. Он действовал сосредоточенно, лицо оставалось непроницаемым, почти отчужденным, но все тело Лайзы было напряжено в ожидании того, что неизбежно последует дальше.
Высокий, стройный, сильный, гибкий…
— Марш под душ! — скомандовал Керк, открывая дверцу душевой кабинки, где уже была включена вода.
Лайза встала под горячие струи, Керк вошел за ней и закрыл кабинку. Их окутали клубы пара. Керк шагнул к Лайзе, и она забыла, что собиралась его расспросить о собрании.
Зачем о чем-то спрашивать, зачем вообще о чем-то думать, если они вместе и наедине, если им так хорошо и они настолько поглощены друг другом, что, даже если бы яхта вдруг пошла ко дну, они, наверное, ничего не заметили бы. Это и есть любовь. Лайза чувствовала любовь на вкус, на ощупь, на запах, дышала ею. Выйдя из-под душа, они перешли в кровать, где и провели остаток дня.
Вопросы? К чему вопросы, если у них есть другой способ общения? Не было больше пустого молчания в перерывах, они больше не спорили не только друг с другом, но даже с самими собой. Когда Лайза принимала Керка в себя, ее глаза были широко раскрыты, в них светилась любовь, а с ее губ не сходило его имя.
Пьер и Дензил стояли на палубе.
— Как ты думаешь, он понимает, что после сегодняшней победы положение Лайзы становится еще более опасным? — спросил Пьер.
— Честер не настолько глуп, чтобы раскрыть карты сейчас, когда Керк решил сделать вид, что никакого
