мучительного чувства вины.
— И ты позволил мне уехать. — Перед Джасмин забрезжил слабый свет.
— В какой-то мере для меня это стало облегчением. Слишком уж жесткую эмоциональную зависимость от тебя я испытывал.
— И ты разбил мне сердце, — пожаловалась она. — Тебе не приходило на ум, что я в тебе отчаянно нуждалась?
Эстебан покачал головой.
— Я сам себя презирал. Так что мне не составило труда убедить себя в том, что и ты меня презираешь.
— Так и было.
Воцарилась тишина. Джасмин беспомощно оглядывала спальню, отделанную в небесно-голубых тонах, и удивлялась, как это безмолвие может причинять такую невыносимую, почти физическую боль.
— Твоей вины тут не было, — наконец прошептала она. — Я имею в виду потерю ребенка. — И сглотнула слезы, поймав на себе его взгляд, такой молящий, такой беспомощный. — По статистике при первой беременности выкидыш на ранней стадии случается довольно часто. Нам просто не повезло…
Голос Джасмин беспомощно прервался. Она отвернулась и обхватила себя руками за плечи, стараясь унять нервную дрожь. Но тут ладони мужа накрыли ее руки. В кои-то веки, чувствуя себя под надежной защитой, Джасмин всхлипнула.
— Меня тоже терзало чувство вины, — глухо покаялась она. — Мне казалось, что, как женщина, я доказала свою несостоятельность по всем статьям, проиграла во всех отношениях. Я уехала, потому что не смогла больше выносить сочувственных взглядов. Мне казалось, что все думают, будто утрата ребенка раз и навсегда подвела итог нашему несчастливому браку.
Эстебан промолчал. Он лишь крепче сомкнул объятия, утешающие куда лучше слов. Шмыгнув носом, Джасмин повернулась и уткнулась лицом в плечо мужа.
— Будем считать, что судьба дает нам еще шанс, — сказал он, и Джасмин кивнула. — Вместо того чтобы сражаться друг с другом, мы будем учиться разговаривать.
Она кивнула снова.
— Если ты услышишь что-то для себя неприятное, ты скажешь об этом мне, а я внимательно тебя выслушаю.
Последовал третий кивок.
— Только не пугай меня этой своей новообретенной кротостью, — улыбнулся Эстебан. — А то я с непривычки начинаю нервничать.
— Кротость тут ни при чем, — тихо возразила Джасмин. — Мне просто приятно слушать, как вибрирует твой голос у моей щеки.
Эстебан глухо зарычал, подхватил жену на руки и жадно припал к ее губам. Поцелуй повлек за собой новые ласки и возвращение на такую знакомую супружескую кровать…
8
Они уснули в объятиях друг друга, а проснувшись, вместе приняли душ. Расстались они лишь на несколько минут, не более, когда Джасмин пришлось вернуться в свою спальню и подыскать себе какую- нибудь одежду.
Вновь они встретились на террасе. Тогда-то на безоблачный доселе небосвод и набежало первое облачко. Эстебан спустился к завтраку в деловом костюме и при галстуке. Выглядел он «на все сто», но Джасмин так хотелось, чтобы сегодняшний день муж провел с ней.
— Я отлучусь только на пару часов, — пообещал Эстебан, заметив, как жена изменилась в лице. — Просто одно наложилось на другое, — посетовал он. — Сам я в Жерону вернулся лишь несколько недель назад, а до того долго жил за границей. А тут еще свадьба брата.
Интересно, и что Эстебан де Ривера поделывал за границей? — встревоженно подумала Джасмин. Но сейчас ей меньше всего хотелось предаваться мрачным мыслям, поэтому она весело улыбнулась и полюбопытствовала:
— Так когда же свадьба?
— На следующей неделе, — поморщился Эстебан. — И как глава семьи, я вынужден присутствовать на всевозможных предсвадебных обедах, ужинах и приемах, что задает моя мать, а также сопровождать ее на обеды, ужины и приемы в особняк Тенорьо. Вот поэтому мне и пришлось вчера тебя покинуть. — Он налил жене кофе. — И сегодня меня ждет то же самое, разве что удастся уговорить тебя составить мне компанию.
Улыбка Джасмин угасла. Она отвела глаза, спешно пытаясь придумать хоть какую-нибудь убедительную отговорку. Спасение пришло к ней в обличье ее матери. Кэтрин Уолдрон вышла на террасу, опираясь на костыли, и вид у нее в отличие от вчерашнего был весьма цветущий.
— Что я вижу! — восхищенно воскликнул Эстебан, поднимаясь. — Чудеснейшее из зрелищ! Suegra mia, оказывается, ваши стройные ножки и святого сведут с ума, а в кресле их толком и не рассмотришь!
— Полно тебе, негодник! — отмахнулась Кэтрин, раскрасневшись от удовольствия.
— Сама не знаю, в чем тут дело, или жара спала, или в воздухе посвежело, да только сегодня я чувствую себя не в пример лучше вчерашнего.
Джасмин поспешно встала, чмокнула мать в щеку, выдвинула для нее стул, терпеливо подождала, пока та усядется. Эстебан видел, какой нежной, трогательной заботой молодая женщина окружает мать — совершенно ненавязчиво, как бы между делом. А еще он заметил, что Джасмин испытала явное облегчение оттого, что неприятный разговор прервался. Эстебан подошел к внутреннему телефону, распорядился, чтобы с кухни принесли чай для Кэтрин, и вновь вернулся к столу. Мать и дочь вполголоса обсуждали, хорошо ли Кэтрин провела ночь. Подоспела Кармен с чайником. И вновь ушла — за омлетом и виноградным соком. Эстебан задумчиво потягивал кофе, отмечая, что Джасмин изо всех сил старается не смотреть в его сторону.
Сегодня на ней были голубые джинсы и синий топ с серебристой отделкой. Волосы, не сколотые в пучок, свободно рассыпались по плечам — значит, убегать она не собирается. Да, Джасмин обидчива, вспыльчива, язвительна, всегда готова дать достойный отпор, но при этом ужасная трусиха. Как много времени Эстебану потребовалось, чтобы это осознать! Он завороженно любовался тем, как золотые пряди сияют в солнечном свете, точно расплавленный металл, как искрятся карие глаза, а пухлые, капризные, так и зовущие к поцелую губы прикасаются к краю чашки. Эстебан дождался, чтобы женщины допили чай, и непринужденно забросил приманку, отлично зная уязвимое место Джасмин.
— Кэтрин, — промолвил он, намеренно не глядя на жену, — мы с Джасмин сегодня приглашены на вечер. Нам было бы очень приятно, если бы вы составили нам компанию.
Расчет оказался безошибочным. Насколько помнил Эстебан, до злополучной автокатастрофы Кэтрин обожала шумное общество и вечеринки. Хотя работала она продавщицей в цветочном магазине, жизнь вела весьма бурную.
— Вечер, говоришь? — Глаза ее восторженно заискрились. — А вы, правда, не возражаете взять на буксир старую больную инвалидку?
Джасмин бросила на мужа испепеляющий взгляд. Тот невозмутимо изогнул брови, ничем не выдав, что кровь в нем разом вскипела, а голова пошла кругом. Эта женщина возбуждала его, не прилагая к тому ни малейших усилий.
— Мы не развлекаться в Жерону приехали, — напомнила Джасмин обоим. — Нам даже надеть нечего.
Кэтрин огорченно сникла. И Джасмин немедленно почувствовала себя прескверно, точно больную кошку пнула.
— Нет проблем, — весело возразил Эстебан. — Эту оплошность можно исправить в течение часа.
— Ну конечно! — вновь просияла миссис Уолдрон. — Джасмин, у нас же целый день впереди. Мы вполне успеем пройтись по магазинам. Давно пора себя побаловать!
Ненавижу тебя, говорили золотисто-карие глаза. А оскорбленно надутые губы, напротив, сделались еще заманчивее.
— А кто устраивает вечеринку?
С самообладанием профессионального игрока Эстебан сосредоточил все свое внимание на теще и
