годы, потерянные из-за его слепого упрямства, а в ушах снова зазвучал голос Джимми, который бесхитростно рассказывал о том, как Эдвард Медфорд пытался заменить ему отца.
Как больно! Этот дом причинял ему боль. Эта комната, умерший мужчина, дух которого, казалось, все еще витает в ней… Эта женщина, которая отказывалась признать, что должна чем-то возместить ему то, чего лишила…
– Мне нужно уйти отсюда, – внезапно решил он.
Это было невообразимо – он просто обогнул Сэнди и пошел к двери! Ей вдруг стало трудно дышать.
– Значит, ты опять уходишь, – с насмешкой бросила она ему вслед. – Куда делись твои речи о «едином целом», Уго? – продолжала язвить Сэнди. – А данное сыну обещание, что ты будешь здесь, когда он спустится вниз?
Его спина и плечи словно окаменели. Он остановился у двери.
– Я не нахожу оправдания тому, что в течение семи лет мой сын был лишен права на отцовскую любовь, – сдавленным голосом произнес Уго. – А также тому, что Эдвард Медфорд украл у моего отца то, что ему не принадлежит.
– Эдвард ничего ни у кого не крал. Это сделала я.
Уго повернулся и посмотрел на нее. Бледный, но по-прежнему уверенный в своей непогрешимости, с болью, подумала Сэнди. По-прежнему высокомерно снисходительный, хотя и пытается бороться с этим.
– Эдвард Медфорд поощрял тебя и финансировал, когда ты прятала от меня сына, – отчетливо произнес он.
Сэнди поглубже втянула воздух в легкие и заставила себя сказать то, чего говорить не хотела.
– В день, когда родился Джимми, Эдвард умолял меня сообщить тебе об этом и предлагал любые деньги, чтобы я смогла защитить себя в суде, – призналась она. – Я отказалась.
Уго прищурился.
– Я тебе не верю.
– Мне неважно, веришь ты мне или нет, – ответила Сэнди. – Я знаю, что это правда. Деньги здесь совершенно ни при чем. Дело в человеке, который уходит от своих обещаний, ни разу – ни разу! – не обернувшись. И теперь ты намерен сделать то же самое. Только на этот раз ты разобьешь сердце маленького мальчика, а не глупой девушки!
– Ты никогда не любила меня, – изрек он. – Дело было только в деньгах! Единственное, что тебе нужно было, – это богатый мужчина, который вытащил бы тебя из дыры, в которой ты жила!
– И я выбрала тебя? – чуть не задохнулась от изумления Сэнди. – Подумай хорошенько, Уго, и скажи, кто был в роли преследователя? Помнится, именно ты осаждал меня.
– Это тактика, – цинично произнес он. – Ты идеально сыграла свою роль.
– Нет, – возразила Сэнди. – Если бы я играла в тактические игры, я заставила бы тебя подождать с сексом до тех пор, пока на моем пальце не появится кольцо. Но я этого не сделала, сентиментальная дура! – Она содрогнулась от отвращения к себе. – Я отдала тебе все – как отдала сегодня снова, – и если ты думаешь, что я горжусь собой за это, то глубоко ошибаешься. Ты, как никто другой, умеешь заставить меня презирать себя!
Сэнди отвернулась от ошеломленного Уго, еще больше презирая себя за то, что набросилась на него. Чего она пытается добиться? Окончательно похоронить свою гордость? Она подняла руку, чтобы прикрыть рот, и заметила, как сверкнул бриллиант на ее пальце. Со слезами, вдруг обжегшими ей глаза, Сэнди сорвала кольцо с руки и протянула Уго.
И этот негодяй взял его. Взял кольцо!
– А теперь можешь уходить, – едва слышно прошептала она.
На верхней площадке, а затем и на лестнице вдруг послышались шаги. Оба затаили дыхание и замерли. Это продолжалось всего пару секунд. Уго первым пришел в себя. Его глаза вспыхнули – и в следующий миг Сэнди уже была в его объятиях. Ее обдало жаром, и она отчаянно напряглась в попытке сопротивляться. Завладев ее ртом, Уго одним плавным движением отстранился от двери, которую открыл их сын. Джимми замер на пороге, словно зачарованный, наблюдая, как вновь обретенный отец целует его мать.
Специально. Все было подстроено специально, чтобы произвести впечатление на их в высшей степени впечатлительного сына. Когда Уго наконец отпустил ее, взгляд Сэнди упал на руку, упирающуюся в его грудь. В какой-то момент он успел снова надеть кольцо на ее палец. И сейчас оно сияло так же ярко, как лицо ее сына.
– Ты целовал мою маму, – обвинил он Уго.
– Ммм… – подтвердил тот. – Мне нравится целовать ее, а ей нравится, когда я это делаю…
Взгляд Сэнди метнулся от кольца к его лицу. Темные глаза насмешливо сверкали, словно говоря: «Попробуй это отрицать, если сможешь». Она не могла ни двигаться, ни дышать, буквально тая в его объятиях. И ничего не могла поделать с такой реакцией на него. А хуже всего было то, что Уго об этом знал. Он издал низкий гортанный смешок, взял руку, на которой красовалось кольцо, и повернулся вместе с Сэнди лицом к маленькому свидетелю.
– Мы говорили о том, как нам быть дальше, – непринужденно сообщил он сыну. – Как ты относишься к тому, чтобы мы стали настоящей семьей, Джеймс?
Джеймс. Сэнди захлопала глазами. Его так называл только Эдвард. Затем она перевела ошеломленный взгляд на сына, лицо которого расплылось в счастливой улыбке.
– Ты переедешь сюда и будешь жить с нами? – восторженно спросил Джимми.
Мгновенное замешательство Уго было единственной наградой Сэнди за то, что она позволила опутать себя этой паутиной. Он явно не загадывал так далеко. Наконец он сказал:
– Да. Наверное, сегодня же. Как ты считаешь? – поинтересовался он у ошеломленного сына.
