сейчас казался молодой женщине бомбой замедленного действия, которая взорвется, стоит лишь снять трубку. Потому что Анджела ни разу за последние три года не звонила в Валенсию. Общалась она с мужем через адвокатов, да еще Санди переписывался со своей бабушкой, с Исабель. Так что наверняка звонок из Дублина повергнет в смятение все семейство Валера еще до того, как Анджела объяснит, в чем дело.
Стиснув зубы, она глубоко вздохнула и заставила себя опуститься на софу, закрыла глаза и помолилась, чтобы никого не оказалось дома.
Ну ты и трусиха! – мысленно обругала она себя. И тут же возразила: «А почему бы и нет?» Если вспомнить прошлое, то бояться Антонио весьма разумно. Анджела очень надеялась, что если кто и поднимет трубку, то это Исабель. Тогда, по крайней мере, можно будет попробовать взять себя в руки и разговаривать нормальным голосом.
– Си… – раздался в трубке глубокий баритон, звучащий в высшей степени соблазнительно.
Анджела вздрогнула, а ее глаза широко распахнулись, мгновенно поменяв цвет с зеленого на серый. Проклятье, это был Антонио! Жар волной прошел по ее телу, в горле застрял ком. Молодая женщина почувствовала, что ничего не может сказать. Тогда она закрыла глаза, и муж предстал перед ее мысленным взором – черные волосы, смуглая кожа, стройное мускулистое тело…
Сегодня выходной, время в Валенсии приближается к обеду, а в семействе Валера принято одеваться к воскресным трапезам, как на прием. Так что на Антонио сейчас черный костюм с белой сорочкой и черной бабочкой.
Анджеле даже чудилось, будто она видит его глаза – волнующе, золотисто-медового цвета, с загнутыми ресницами, длинными и густыми. Поглядев в эти глаза, уже совершенно невозможно оторваться от них. Так что Анджела не стала этого делать даже мысленно, а перевела взор на рот Антонио, прослеживая плавные и одновременно твердые очертания его чувственных губ. Она совершенно отчетливо осознавала, что сейчас произойдет – и действительно ее бросило в дрожь.
Это были губы прирожденного любовника. Прекрасный, соблазнительный, удивительно выразительный рот, который мог улыбаться, изгибаться в презрительной усмешке, целовать… И лгать…
– Прошу прощения, с кем я говорю? – требовательно произнес Антонио по-испански.
Анджела снова вздрогнула, затем решительно сжала телефонную трубку.
– Привет, Тоньо, – хрипло пробормотала она. – Это я, Анджела…
Бомба взорвалась: в трубке воцарилась оглушительная тишина, повергшая молодую женщину в панику. Во рту у нее пересохло, сердце забилось с перебоями. Голова закружилась, руки и ноги словно налились свинцом… и внезапно Анджеле захотелось расплакаться. Но, поняв, насколько это было бы неуместно, она тряхнула головой и собралась объяснить цель своего звонка. Однако Антонио опередил ее.
– Что случилось с моим сыном? – резко спросил он, переходя на английский.
По его тону нетрудно было догадаться, что Антонио сделал совершенно неправильные выводы.
– Все в порядке, – поспешно произнес – Анджела. – Санди здоров.
После короткой напряженной паузы Антонио снова спросил, довольно холодно:
– Так чего ради ты звонишь мне… вопреки своему обыкновению?
Анджела состроила гримасу и прикусила губу, чтобы не ответить собеседнику какой-нибудь колкостью. Разошлись супруги отнюдь не мирно, и за прошедшие годы их отношения к лучшему не изменились.
Три года назад, когда Анджела бросила мужа, забрав с собой сына, Антонио повел себя настолько омерзительно, что позволил себе даже угрожать жене. От этих зловещих обещаний у нее до сих кровь стыла в жилах.
В ответ Анджела обратилась в суд, и Антонио было запрещено встречаться с супругой иначе как в присутствии третьих лиц. Вряд ли кто предполагал, что он простит жене то унижение, которому его подвергли, заставив поклясться перед судьей, что он не будет общаться с Анджелой наедине и не увезет Санди из Ирландии. Только после этого ему позволили встретиться с ребенком. С тех пор супруги не обменялись и словом.
Антонио целый год добивался разрешения взять сына в Испанию. А до того ему приходилось летать в Дублин, чтобы увидеться с малышом. Но даже теперь Санди забирала и привозила обратно бабушка, так что у супругов не было необходимости встречаться.
Единственное, что объединяло Антонио и Анджелу, был сын. Ребенок имеет право любить мать и отца одинаково, и неприязнь родителей друг к другу не должна влиять на мнение малыша. Эту мысль до расставшихся супругов со всевозможной твердостью довела бабушка Санди, оказавшаяся в роли посредника, когда взаимная враждебность взрослых достигла пика. Так что Анджела приучилась часами с улыбкой выслушивать рассказы сына о своем чудесном папе. Ее утешало только то, что Антонио был в точно таком же положении.
Но это не значило, будто неприязнь супругов друг к другу утихла. Нет, они просто скрывали ее ради блага сына.
– Если честно, я рассчитывала, что трубку возьмет Исабель, – объяснилась Анджела, как могла коротко и холодно. – Я была бы благодарна, если бы ты позвал к телефону твою мать.
– Повторяю: что заставило тебя самой позвонить сюда? – требовательно произнес Антонио.
Попятно, он не собирается в этот раз приглашать на помощь Исабель, недовольно подумала Анджела.
– И все же я хотела бы говорить с твоей матерью, – упрямствовала она.
Она скорее почувствовала, чем услышала, как ее собеседник заскрежетал зубами.
– Для этого тебе незачем звонить сюда, – отметил он. – Когда мать прилетит за Сандро…
– Нет, Тоньо, подожди! – воскликнула Анджела, в панике оттого, что Антонио мог прервать разговор.
Но он не бросил трубку. И измученная беспокойством Анджела поняла, что муж будет молчать, пока не услышит ее объяснений.
– У меня проблемы с Санди, – вздохнув, сдалась она.
– Какого рода?
– Такого, что я предпочла бы обсудить их с Исабель, – уклончиво ответила Анджела. – Мне н-надо поговорить с ней д-до ее приезда…
Неудивительно, что я заикаюсь, угрюмо подумала она, ведь последнее утверждение было враньем. На самом деле Анджела надеялась удержать Исабель от поездки в Дублин. Но не осмелилась сообщить об этом Антонио, по опыту зная, что за этим последует.
– Не клади трубку, – коротко произнес он. – Я переведу звонок на другой аппарат.
Неужто Антонио уступил и позовет к телефону Исабель? Анджеле едва верилось в такую удачу, и она с трудом успела замаскировать вздох облегчения вежливым «спасибо».
Затем в трубке наступила тишина. Анджела слегка расслабилась – в целом разговор прошел не очень плохо, и слова, которыми они с Антонио обменялись впервые за последние три годы, были не столь ужасны, как того можно было ожидать…
Теперь надо было собраться с мыслями и решить, как начать разговор со свекровью. От намерения сказать правду Анджела уже отказалась.
Так что же делать? Свалить все на школьные проблемы Санди? Или на двойную жизнь, которую он вынужден вести, поскольку его мать живет в Дублине, а отец – в Валенсии?
Родители Санди жили не просто в разных странах, они обитали в разных мирах. Мир матери – это приличная улица в пригороде Дублина, с обычными домами, населенными семьями со средним достатком. А в тысячах милях оттуда жизнь была настолько далекая от всего среднего и обычного, что и взрослому человеку нелегко было бы приспособиться, не говоря уж о маленьком мальчике. Антонио тоже жил в пригороде, но на этом сходство кончалось, поскольку по сравнению с домом Анджелы его дом скорее напоминал дворец, а его образ жизни большинство людей назвали бы роскошным.
Когда Санди прилетал в Валенсию, его отец – глава известной всему миру компании «Валера инвестментс» – бросал все дела, чтобы побыть с сыном. А если все же уезжал на работу, то рядом всегда была бабка, готовая излить на внука потоки любви и обожания.
Анджела жила вдвоем с сыном. И пропадала в юридической конторе весь день. Так что после уроков Санди уводила к себе домой школьная воспитательница, откуда его забирала после работы мать. Но корень проблем был не в этом. Малыш Санди сам еще толком не понимал, что его тревожит. И матери пришлось
