объятия и не просить ничего взамен. Но было в Ребекке нечто большее, чем просто гибкое тело и роскошная грудь, может быть, эта проскальзывающая в ней чувственность, которая подсказывала ему, что после нескольких «уроков» она сможет стать прекрасной любовницей?
Любовницей для кого-то другого, строго напомнил себе Роберт, недоумевая, что же с ним происходит. Ребекка предназначена своему будущему мужу.
И все-таки он постарался придать своему лицу беспечное выражение.
— Вот вам и преимущество быть в кругу семьи. Если бы Брианна стала заставлять меня играть в шарады или тому подобные пустые игры, я бы отказался. Насколько мне известно, не считая завтрашнего музыкального вечера, нам не придется испытать иных потрясений. Кажется, одна из девиц Кэмпбелл собирается коверкать музыку Гайдна или какого-нибудь другого композитора, которому повезло умереть и не услышать подобного святотатства.
Выражение лица Ребекки чуть заметно изменилось, и она тихо ответила:
— Вообще-то… играть буду я.
Роберт почувствовал себя крайне глупо. Черт возьми, он хотел показаться обаятельным, а не вести себя как фигляр, оскорбляющий молодых женщин, да к тому же таких загадочных и прекрасных, как Ребекка. Видимо, Брианна не сказала ему, кто именно будет играть для них, потому что если бы она упомянула имя Ребекки, то в своем нынешнем состоянии влюбленности он бы никогда не допустил подобного промаха. Наверное, кто-то упомянул сестер Кэмпбелл, и он все перепутал.
— Прошу извинить меня. — Роберт провел рукой по волосам и вздохнул. — Пожалуйста… если сможете. Слишком часто я слышал исполнение, от которого у меня болели уши, и я уходил, проклиная изобретателя фортепиано. И все же это не причина вас оскорблять, хотя это и было ненамеренно. Думаю, я не стал бы порочить и сестер Кэмпбелл, пока не услышал их игру.
Но вместо того чтобы надменно развернуться и уйти прочь с видом оскорбленного достоинства, Ребекка Марстон мило рассмеялась, и все его напряжение как рукой сняло.
— Не знаю, милорд, понимаете ли вы, что только что бросили мне вызов, — лукаво ответила она. — Похоже, мне предстоит изменить ваше мнение, о музыкальных талантах молодых дам. Могу я бросить вам ответный вызов?
Неожиданная реакция Ребекки смутила Роберта. И снова он не мог оторвать взгляда от ее соблазнительных губ.
— Вы пострадавшая сторона, как я могу вам отказать?
— Сыграйте со мной.
Роберт пристально уставился на нее, пораженный этими тихими словами. Сыграть с ней? Да с удовольствием, прошептал этот непослушный голос у него в голове.
О большем и мечтать нельзя. Ласкать эту полную грудь, скрытую сейчас под скромным платьем, вплетать пальцы в шелковистые волосы, целовать ее, пока у нее не перехватит дыхание, проникнуть глубоко в это сулящее райское блаженство лоно…
Но тут совершенно другой голос, холодный и строгий, напомнил Роберту об опасности подобной игры с девственницами. Но еще опаснее было бы связаться с той, чей отец обладает могуществом и властью, да к тому же презирает его. Естественно, предложение Ребекки несло совершенной иной смысл.
— Не могли бы вы пояснить, мисс Марстон?
— Ваш брат сказал, вы прекрасно играете на виолончели. А у меня как раз есть ноты для виолончели и фортепиано. Как насчет дуэта?
Дуэт, о котором только что подумал Роберт, не имел ничего общего с клавишами и струнами.
Будь они в Лондоне, он мог бы вежливо отказаться, сославшись на отсутствие инструмента. Однако его виолончель была в Ролтвене, и если об этом неизвестно его братьям, то уж бабушка точно знает. Он только что обидел Ребекку и, будучи джентльменом, не желал еще и лгать. Роберт не очень любил выступать на публике, но в доме собралось не так уж много гостей. Кроме того, глядя в наивные, широко распахнутые глаза Ребекки, ему очень хотелось сделать ей приятное.
Думать он будет потом.
— Я давно не играл, но готов пойти вам навстречу.
— Превосходно. Постараюсь сделать так, чтобы завтра утром вам дали ноты, и вы смогли отрепетировать. — На щеках Ребекки появились прелестные ямочки. — Мы ведь не хотим, чтобы вы оскорбляли композитора музыкальным святотатством!
На этот раз Роберт искренне рассмеялся.
— Похоже, мне не удастся легко загладить свое неудачное замечание.
Он любил женщин с чувством юмора. Во-первых, с ними было еще приятнее проводить время в постели, а во-вторых, они обычно не были испорченны и надменны.
Черт возьми, пора прекратить думать о спальне, когда рядом с ним мисс Марстон.
— Конечно, нет, особенно если оно адресовано тому, кто серьезно относится к своей музыке. Боюсь, я как раз из таких.
Поразительно. Роберт и сам был в точности таким же, хотя не рассказывал об этой стороне своей жизни окружающим. Для него музыка являлась чем-то личным, красота звука и ритма проливала бальзам на его усталую душу.
— Правда?
— Уверяю вас. — Без сомнения, Ребекка говорила честно, на мгновение Роберту показалось, будто она хотела что-то добавить, но предпочла промолчать.
В воздухе пахло осенью. Роберт пытался думать о чем-то другом, кроме стоявшей перед ним молодой девушки. Легкий запах прелых листьев, влажной земли и печного дыма. Запах сельской осени. В Лондоне почти всегда царили менее приятные ароматы. Когда Роберт был моложе, то всегда с нетерпением ожидал отъезда из Ролтвена, но сейчас мирный пейзаж казался ему милее. Возможно, с возрастом он стал не таким неугомонным.
Неужели он превращается в серьезного, оседлого человека, которого к тому же заинтересовала незамужняя молодая особа?
Нет. Роберт отогнал от себя эту мысль, потому что перед его внутренним взором уже возникли поросшие примулой тропинки, собор, полный собравшихся на свадебную церемонию гостей, и пухлые улыбающиеся младенцы. Все это было связано с мисс Марстон, а Роберт не был готов отказаться от своей свободы.
Кроме того, он ясно видел выражение ужаса на лице леди Марстон, когда Дэмиен предложил ему сопровождать ее дочь. Возможно, ей было известно о размолвке между ним и ее мужем, или же ее испугала ужасная репутация Роберта, но что бы это ни было, его ухаживания, если он все же не устоит, не будут приняты благосклонно.
— Скоро ли ваша матушка найдет повод к нам присоединиться? — иронично поинтересовался Роберт, продолжая любоваться прекрасным профилем Ребекки.
— Меня удивляет, что ее здесь нет, — покачала она головой. — Правда, мы стоим на самом виду, и она может за нами наблюдать.
Роберту пришлась по душе честность Ребекки. Возможно, именно это и привлекало его в ней. Удивительное сочетание красоты и ума. Она была искренней. Не тщеславной, не жеманной и не пустой.
— Возможно, нам не стоит ее беспокоить. Я отведу вас в дом, прежде чем ее хватит удар. — Роберт с легкой улыбкой окинул взглядом широкую каменную террасу. — И хотя это отнюдь не подходящее место для вашего соблазнения, боюсь, леди Марстон именно этого и опасается.
Возможно, опасения леди Марстон имеют под собой основания.
Ребекка сдавленно рассмеялась:
— Уверена, человека с такой репутацией, как у вас, не остановят даже каменные плиты.
У Роберта уже был подобный опыт в крайне неуютных местах, но он не собирался говорить об этом вслух.
— А что с моей репутацией? — спросил он, подавая Ребекке руку.
— Меня не интересуют сплетни, — ответила она, но это противоречило только что сказанному ею.
Каждый человек хоть раз в жизни прислушивался к сплетням, напомнил себе Роберт.
