— Я еще не все ее письма прочла, — с сожалением призналась Килин.
— Скажешь, когда выяснишь. Договорились?
— Да.
Приехавший по вызову врач подтвердил, что разрывов связок, переломов и других серьезных повреждений при падении Килин не получила.
Однако Дэрмот категорически запретил девушке возвращаться в гостиницу.
Разумеется, Килин протестовала изо всех сил. Гаррет же сохранял полное молчание.
То же самое молчание он продолжал хранить на протяжении всего вечера. Напряженное, вдумчивое, мрачное... Он почти не покидал дом по хозяйственным нуждам.
К ужину Гаррет разговорился. Терри, которая фонтанировала энтузиазмом, постоянно вызывала отца на различные беседы, которые тот непринужденно поддерживал. Дочь развивала тему занимательного совместного досуга, которую до этого за чаепитием подбросила ей Килин.
Сама же Килин больше не генерировала новых идей. Она тихо наблюдала за происходящим вокруг нее и периодически ловила на себе хитрый прищур глаз Гаррета. Тем не менее, девушка чувствовала себя спокойно и уютно, словно прожила в этом доме всю свою жизнь.
Килин казалось невероятным, что она впервые вошла в этот дом всего несколько дней назад. Люди за столом были такими родными. Тем более что к ней они относились как к своей. Даже в напряженном молчании Гаррета было столько дружелюбия, а в его хитрых глазах столько тепла!
После ужина Килин прилегла на диване, у ее ног устроился спаниель Гаррета. И лежа так, слушая и наблюдая этих людей за их обыденным общением, девушка подумала, что так хорошо ей еще никогда не было.
— Я приготовил для тебя комнату на втором этаже, — подойдя к Килин, тихо сказал Дэрмот. — Сможешь подняться?
— Я отнесу ее, — вмешался Гаррет. Небрежно высказанное намерение заставило Килин с тревогой посмотреть на Гаррета, затем на Дэрмота и Терри. Девушка опасалась, что в этих словах они расслышат нечто большее, чем простое желание помочь.
— Я сама. Я справлюсь, — поспешила отказаться от помощи Гаррета Килин.
— Но доктор запретил тебе напрягать поврежденные связки еще как минимум сутки, — настоятельно напомнил Гаррет.
— Не забывай, что у меня две ноги, — рассмеялась Килин. — Одна из них по-прежнему здоровая. Я уверена, что добраться до комнаты, которую для меня любезно приготовил Дэрмот, не составит труда. Благодарю тебя за столь горячее желание помочь, Гаррет.
Уголками глаз Килин следила за Дэрмотом, который молчаливо наблюдал их переговоры. Гаррет незаметно для окружающих делал то же самое. Он надеялся, что отец поддержит его намерение, но тот хранил молчание.
— Хорошо! Как тебе будет угодно, — вынужден был согласиться Гаррет.
Он допил чай и встал из-за стола. Спаниель Бэн как по команде вскочил с дивана, на котором до того уютно дремал в ногах Килин, и подбежал к хозяину. Гаррет бросил короткий взгляд на гостью и вышел.
Дэрмот подошел к девушке и сказал:
— По крайней мере, ты могла бы опереться о мое плечо.
— Спасибо, — с мягкой сдержанной улыбкой ответила она.
Пришлось принять помощь: Дэрмот помог ей встать с дивана и отвел наверх.
— Ты произвела сильное впечатление на Гаррета. Я не вижу в этом ничего удивительного, — заметил Дэрмот.
— Полагаю, в его жизни было не много женщин, которые имели повод опереться на его плечо через пару дней после знакомства.
— Думаю, таких не было вообще. Но причина его волнения не в этом.
— Волнения? — удивилась Килин. — Я не заметила никакого волнения...
Дэрмот проводил ее в комнату для гостей. Поплотнее закрыв дверь, чтобы никто не мог их слышать, он прямо сказал:
— Гаррету через многое пришлось пройти с матерью Терезы.
— Да, он упоминал о ее свободолюбивом характере. — Килин постаралась придать этому замечанию самый нейтральный тон.
— И мне было бы очень грустно, если бы ошибка, которую в свое время совершили я и твоя мать, повторилась бы с тобой и Гарретом.
Килин удивленно распахнула синие глаза, стараясь угадать, на что намекает Дэрмот. Тот по-отцовски поцеловал девушку в щеку и сипло произнес:
— Спокойной ночи, дитя мое. Я очень рад, что ты решилась-таки на эту поездку.
— Я тоже, — растроганно сообщила Килин.
Дэрмот вышел, закрыв за собой дверь.
После его ухода осталось множество вопросов. А главное, что именно Дэрмот считал ошибкой — разлуку или любовь, пронесенную через всю жизнь?
И когда должна наступить ясность, что родилась именно любовь?
Килин знала о силе того впечатления, которое она произвела на Гаррета. Она неоднократно испытала на себе шквал его эмоций. Но даже самые смелые предположения не позволяли считать это отношение влюбленностью, тем более любовью.
Сама Килин была очарована домом, в который попала, всем семейством Кинкейдов, частью которого был Гаррет. Но к самому Гаррету особой нежности девушка не испытывала, как не видела нежности и в его отношении к ней.
Поэтому предостережение Дэрмота она решила рассматривать однозначно: не позволять втянуть себя в странные отношения, последствия которых могут стать непредсказуемыми для всех...
Гаррету не спалось в эту ночь.
Он старался не думать о том, что за несколькими стенными перегородками от него спит девушка, которая его так волнует.
Больше десяти лет женщины не оказывали на него такого влияния. Он общался с ними. Властвовал над ними. Умел завязывать и прекращать разумные отношения с интересующими его женщинами. Никогда не пасовал, всегда добивался своего, самоуверенно, несуетно, откровенно.
Слово «любовь» в таких отношениях никогда не всплывало. Находились другие более точные определения.
Однажды он поверил в любовь, жил ею, пылал и надеялся, что это чувство взаимно. И был унижен, предан, оскорблен...
Гаррет рывком сорвал с себя одеяло, оделся и направился на кухню. Полоска света сочилась из-под двери. Недоумевая, он открыл дверь.
— Как ты напугал меня, Гаррет. — Килин резко обернулась. — Я не слышала твоих шагов.
Гаррет недовольно посмотрел на нее.
— Где ты взяла эту сорочку? — раздраженно поинтересовался он.
— Мне ее дала Терри.
— Как ты спустилась? — продолжал допрос Гаррет.
Килин не сдержала улыбки и ответила:
— Я не инвалид, Гаррет. Сейчас я чувствую себя значительно лучше.
— Хотя бы сейчас позволишь помочь тебе подняться наверх? — спросил он, смягчившись.
— В этом нет необходимости, — отвергла его предложение Килин.
— Ты еще что-нибудь хочешь на кухне?
— Нет. Я спустилась сюда попить. Теперь намерена вернуться в комнату и продолжить спать, — четко отрапортовала гостья. Потом добавила: — Только боюсь, у меня из этого ничего не получится...
