панно и невероятных, но очевидных переменах в нем.
— Магара взяла панно с собой? — спросил Кередин.
— Нет. Она оставила его мне.
— Чего же ты молчал? — взбеленился Бростек. Хьюитту очень не хотелось показывать кому бы то ни было то, во что превратились картины, прежде столь прекрасные, но делать было нечего, и он принес панно. Когда он развернул полотно, все оцепенели от ужаса.
— Что за жуткое место! — выдохнул Бростек. На лице Кередина застыла гримаса отвращения.
Один Варо оставался внешне спокойным.
— Жаль, что не могу показать вам панно прежним, — вздохнул Хьюитт. — Оно было невыразимо прекрасно!
— А перемены происходили лишь во время затмений? — спросил Кередин.
— Началось именно с этого, — кивнул Хьюитт. — По крайней мере, я замечал разницу вскоре после затмений. Но вот с тех самых пор, как Магара ушла… туда, эти страшные перемены уже не связаны напрямую с затмениями. Почти все самое страшное случилось вчера, после желто-синего затмения. Кстати, вы его видели? Тогда же из радуги исчезли желтая и синяя полосы…
— Как, еще два человека-ножа мертвы? — изумился Варо.
Все трое тотчас же отметили прямую связь между гибелью людей-ножей и исчезновением цветов из радуги.
— Похоже на то, — подтвердил Бростек.
— Значит, осталось только двое, — подытожил Кередин. — Очевидно, Оранжевый уцелел потому, что мы вовремя не добрались до Салемского перевала…
— А что произойдет, когда исчезнут все цвета? — еле слышно спросил Бростек.
— Настанет тьма, — прошептал Хьюитт. Ему, как никому другому, понятно было волнение трех друзей.
— А ведь это двойное затмение по времени совпало с нашим разговором с Магарой! — воскликнул Варо, обращаясь к Бростеку.
— С разговором? — ошалел Хьюитт. — Что еще за разговор?
— Все было очень странно, — ответил Варо. — Мы одновременно услышали ее голос. Она звала нас по именам, потом сказала что-то еще, но мы не разобрали слов. Спросила еще: «Вы слышите меня?»
— А вот эта штука стала горячей, — прибавил Бростек, выуживая из кармана подвеску мертвого мага и высоко поднимая ее в воздух.
— И у Магары есть такая штуковина! — воскликнул Хьюитт. — Она нашла его в кристалле, который ныряльщики достали ей из озера!
— В Тревайне? — недоуменно уточнил Кередин.
— Да, — кивнул музыкант. — Иро сказал Магаре, что это древний символ света.
Трое путешественников переглянулись.
— Стало быть, Линтон прав и в кратере скрыто нечто очень важное… — задумчиво проговорил Варо. — Но что?
— Не отвлекайтесь! Вы рассказывали о разговоре с Магарой! — нетерпеливо прервал его Хьюитт.
— Нам кажется, она сказала: «Пробудите волшебника в Неверне!», — сказал Варо. — Но я все же не вполне уверен…
— Но она, несомненно, сказала что-то про Неверн, — подхватил Бростек. — Мы и так направлялись сюда, но после того, что услышали, просто загнали лошадей!
— Однако последние ее слова были странными, — снова заговорил Варо. — Я совершенно ясно слышал: «Не надо!» Но поскольку это противоречит всему, сказанному ею ранее, мы рассудили, что относилось это не к нам, а к кому-то другому. Вот кому — это вопрос…
— По крайней мере, она еще жива, — тихо сказал Хьюитт. Он начал было в этом всерьез сомневаться. — А вам удалось ей ответить? — спохватился музыкант.
— Мы пытались, но толком не знали, как это сделать, — ответил Варо.
— Потом мы решили сделать все, о чем Магара просила, — объяснил Бростек, — и тут поняли, что на самом деле понятия не имеем, о чем именно она просила! Ну в самом деле, как разбудить этого волшебника из Неверна?
— Ну, перво-наперво, туда надо проникнуть, — заметил Кередин.
Все поглядели на неумолимый туман.
— Ты все еще полагаешь, что это — магический ключ к Неверну? — Варо кивнул в сторону панно.
— Да. Теперь я как никогда в этом уверен, — ответил Кередин. — Все, что Магара прочла в библиотеке Аренгарда, лишь подтверждает это предположение, а перемены в картине, несомненно, являются зеркальным отражением реальных перемен в волшебном саду. К тому же нам известно, что панно неким образом связано с людьми-ножами и затмениями…
— Затмения беспокоят даже Картель, — вставил Хьюитт.
— Спасибо, друг, мне сразу же полегчало! — едко парировал Бростек. — Теперь все мы можем спать спокойно!
— Когда Магара входила в туман, как раз случилось затмение, — припомнил Хьюитт, и по коже у него тотчас забегали мурашки. — Оно было голубое…
Нахлынувшие воспоминания заставили всех умолкнуть, но через некоторое время голос Варо вернул его друзей к действительности:
— Ну хорошо. Пора подводить итоги. Панно — магический ключ к Неверну и одновременно — ключ к Лабиринту Теней. Похоже, Магаре удалось сквозь него пройти. Если бы она просто заблудилась, то давным-давно вышла бы из тумана. А это значит, что и нам это под силу.
Варо говорил очень уверенно. Казалось, он всем сердцем верит, что, пройдя сквозь таинственный лабиринт, они вызволят свою подругу.
— Однако там, внутри, нам придется действовать вслепую, — добавил Бростек. — Хьюитт сказал, будто в тумане и собственного носа не разглядеть.
Музыкант отчаянно закивал.
— Не забудь и еще кое о чем, — напомнил Варо. — Если мы верно поняли Магару, то где-то там есть и волшебник. Нам следует его каким-то образом разбудить — возможно, именно он поможет нам справиться с людьми-ножами? — Он помолчал. — Итак, что мы имеем еще?
— А не забыли ли вы древние легенды? — вдруг спросил Хьюитт. — Ведь только «невинные и чистые сердцем» могут войти в Неверн. А в мире не восторжествует зло, «доколе сияет солнце на небе над волшебным садом». В этом саду, между прочим, одновременно царят все четыре времени года…
— Интересно, насколько мы невинны? — задумался Бростек.
— Если Неверн сейчас именно таков, — кивнул Кередин в сторону панно, — то с солнечным светом там дело обстоит неважно…
— Как ты сказал — все времена года разом? — переспросил Варо.
Хьюитт подробно рассказал о странностях прежней картины, изображающей магический сад.
— Но теперь там все по-иному, — сказал Варо.
— Сейчас все времена года умирают, — добавил Бростек.
Они внимательно поглядели на устрашающую картину смерти и запустения.
— Однако волшебное панно — это единственное, что у нас есть, — сказал Кередин. — Но когда мы окажемся внутри, то ничего не сможем на нем разглядеть.
— Тогда нам лучше выучить все наизусть, — предложил Варо. — На это потребуется какое-то время.
Он взял панно, отошел в сторону и принялся внимательно его изучать.
— Разве он сможет все это запомнить? — тихонько спросил Хьюитт.
— Все до последнего стежка, — уверенно заявил Бростек. — Такова уж удивительная у Варо память.
— Пора нам заняться лошадьми, — напомнил Кередин. — Ты пособишь нам, Хьюитт?
— Ты пойдешь с нами? — спросил Бростек у Кередина.
— Да, — решительно ответил бывший волшебник.
