до шуток, а кроме того, предмет моих помыслов как раз вернулся в гостиную с тремя порциями виски на подносе. Я встала, чтобы помочь, и с некоей оторопью обнаружила, что жидкость в стакане справа выглядит более мутной, чем в двух прочих. С тревогой вглядевшись в лицо Слима, я увидела, как мерцает крошечное колечко у него в брови. «Не тебе», — одними губами проговорил Слим, улыбку он припас для Павлова, с увлечением переключавшего телеканалы. «Наверное, подыскивает что-нибудь подходящее для вечернего просмотра в кругу семьи, — решила я. — Непростая задача для столь позднего часа, когда сетка вещания перегружена одной-единственной темой».
5
На следующее утро я проснулась с гнетущим ощущением, будто кто-то пристально на меня смотрит. Оглушенные внезапным вторжением света, мои сощуренные глаза далеко не сразу смогли сфокусироваться на посетителе.
Мой собственный старший брат.
Я поморщилась. Прижала палец к виску, сожалея о той финальной рюмке. Для человека, глотнувшего вчера напоследок, помимо спиртного, еще и небольшую дозу гомеопатического снотворного, Павлов выглядел пугающе бодрым. Вчера он опрокинул стаканчик и пошлепал в туалет, дав слово, что вернется. Летели минуты, и он выполнил свое обещание, но ближайшие полчаса провел, курсируя между двумя помещениями. Для нас со Слимом это был шанс обменяться сначала улыбками, а затем — долгими, пристальными взглядами. Процесс, обретший еще больший накал, когда мой брат признал, что чувствует себя немного одурманенным, и, покачиваясь, отправился спать. Кто знает? Может статься, он решил, что Слим тоже не вяжет лыка и девицу вполне можно оставить наедине с инвалидом. Но, как выяснилось, его закадычный друг только разминался.
Короче, день завершился в постели Слима, где поутру и отыскал меня братец.
Я осторожно уселась, не без усилия собрав воедино мысли и простыни. Слим даже не шелохнулся. Совсем выдохся. А может, Павлов уже успел поквитаться с ним?
— Уже ухожу, — вздохнула я.
Зря я не настояла вчера, чтобы Слим оставил мои вещички в покое, за спинкой дивана в гостиной. Стоило всего-навсего посетовать — дескать, некуда подвесить брюки от костюма, чтоб не пришлось гладить их утром, — и он расстарался вовсю. Мой багаж со мною заодно вдруг очутился в его комнате, а Слим голышом метался в лунном свете, разбирая мои вещи и предлагая мне чувствовать себя как дома. Бросив один взгляд на одежду, вывешенную вчера на дверцу платяного шкафа, я поспешила отогнать прочь видение: Слим привстает на цыпочки, чтобы забросить наверх мою опустевшую сумку. Вопреки моим протестам, он проявил чудеса радушия и даже убрал ноутбук с маленького столика в углу, чтобы я могла разместить там косметику. При свете дня комната казалась скорее моей, чем его.
— Не желаю быть канатом для перетягивания, — заявила я.
— Ты опоздала, Циско. У нас гость.
— Кто? — поинтересовалась я, и, когда Павлов шагнул в сторону, очередной вздох намертво застрял в моей гортани. Даже Слим — и тот подскочил на кровати, вытаращив глаза так, будто ему только что привиделся какой-то дикий кошмар. Спал бы себе дальше.
— Тук-тук-тук, — ухмыльнулся здоровый мужик, заполнивший собой весь дверной проем. — Надеюсь, не помешал?
На плечи Фрэнка Картье было наброшено желто-коричневое пальто, на голове топорщились остриженные ежиком, уже редеющие седые волосы. Он был по-своему красивым, хотя и несколько потрепанным. Ронни Биггс [3] жилищного сектора (именно так о нем потом скажет Слим) и далеко не бедняк: золотые гайки на пальцах, толстенный браслет и запонки в придачу. Как мне предстояло вскоре выяснить, Фрэнк пребывал в вечных поисках недвижимости, которую он мог бы добавить в свой портфель. И верно, наиболее яркой чертой Картье была странная цепкость взгляда: его ясные синие глаза под двумя тяжелыми бровями казались слишком маленькими, слишком глубоко спрятанными, слишком острыми.
— Эх, ребята, — с неодобрением произнес он, будто стоял сейчас на крыльце, а не на пороге спальни, — и где вы только воспитывались?
Слим прочистил горло.
— Э… знакомьтесь, это Циско.
— Моя сестра, — тихо прибавил Павлов, уподобляясь переводчику при какой-то важной шишке. — Она здесь временно.
— Ну-ну.
— Приятно познакомиться, — вяло произнесла я и оглянулась на Слима, ища поддержки.
— Циско остановилась у нас, пока не подыщет собственное жилье.
Словно не слыша, Фрэнк Картье вскинул голову и вежливо поинтересовался, есть ли у меня работа. Он говорил, проглатывая окончания слов на манер кокни. Это можно было бы посчитать развязным, если бы от всего облика Фрэнка не исходил такой холод. Павлов подтвердил, что я уже успела устроиться на работу.
— В модельном бизнесе, — уточнил он.
— В таком случае, — Картье вновь уставился на меня, — я и сам рад знакомству.
Я уже набрала было воздуху, чтобы объяснить: работа временная, к тому же я всего-то сижу на приеме посетителей в одном городском агентстве по найму моделей. Однако к тому времени улыбка гостя сделалась уже настолько лучезарной, что освещала спальню, несмотря на задернутые шторы. Впрочем, взгляд Картье, похоже, остекленел, и я сообразила, что он сейчас взвешивает меня на каких-то внутренних весах.
— Такая милая барышня, должно быть, и пальцем не пошевелит меньше чем за тысячу? — вопросительно протянул он. — Я не ошибаюсь?
Глядя в изножье кровати, я пояснила, что получаю немного меньше. Слим опять прочистил горло.
— Мистер Картье, может, продолжим разговор после того, как мы оденемся?
— Ну конечно, — сказал хозяин и принялся нащупывать что-то в кармане плаща. Пакетик фисташек, как выяснилось вскоре. — Располагайтесь как дома, — он сунул орех в рот и закатил вбок, к коренным зубам. Мы молча глядели на это, пока Слим не выразился яснее.
— Мне хотелось бы одеться при закрытой двери.
Я потуже вцепилась в простыни, мечтая, чтобы Картье перестал наконец смотреть на меня, издавая этот хруст, что он внезапно и сделал. Проглотив орех, Фрэнк шагнул прямо в комнату и обернулся к Павлову:
— Слышал? Закрой дверь с той стороны и поставь чайник. Мы подойдем через минутку.
— Но, мистер Картье…
— Я бы с удовольствием выпил кофе. Как раз то, что мне нужно.
Слим сидел рядом с таким же ошарашенным видом, что и я сама. Мой брат тем временем действительно потянулся к ручке проклятой двери. И замер, лишь когда Картье нацелил на нас два воображаемых пистолета.
— Шутка! — Он сделал вид, что разрядил оба, один за другим. — Видели бы вы свои физиономии!
— Очень хорошо, мистер Картье, — резко выдохнув, Слим сполз по спинке кровати. — Вы уложили нас наповал.
— А разве нет? — усмехнулся тот. — Зрелище было что надо.
Я испепелила Павлова взглядом, и тот отдернул пальцы от дверной ручки.
— Выть может, все же дадим им время привести себя в порядок? — внес мой брат уже запоздавшее предложение. — Мне кажется, они имеют право побыть одни.
Картье возразил ему, что в этом нет необходимости, поскольку он не намерен тут задерживаться.
