— Чур, когда она придет, — услышала я, — каждый сам за себя.
— Ты хочешь покинуть меня в самый ответственный момент?
— Слим, тебе не нужна моральная поддержка, чтобы просто извиниться.
— Предположим, Циско захочет поговорить начистоту, — сказал Слим. — По крайней мере, пока ты в комнате, она не станет давить на меня бредом вроде взаимных обязательств.
— Вы знакомы-то всего ничего, — напомнил ему Павлов, подобно Слиму зайдя за спинку дивана. — Ты ведь не из тех, кто считает, будто пара недель, проведенных вместе, — большой срок?
— Павлов, я не меньше ее самой хочу, чтобы у нас все получилось. Но кому придет в голову спешить с разговорами про любовь до гроба?
— Почему бы и нет?
— Такие разговорчики, — заявил Слим, — это серьезный скачок в отношениях.
— Обсуждение взаимных обязательств?
— Именно.
Мой брат дал Слиму секунду поработать над ошибками, после чего сдался и взглянул на часы.
— Циско может вернуться в любой момент, — сказал он. — Когда она войдет в эту дверь, лучше быть готовым к встрече.
Слим согласился и принялся прохлопывать карманы камуфляжных брюк, где-то под коленями (я лишь строила догадки, поскольку обзор загораживало принадлежащее ему замаскированное под диван чудовище) мой бойфренд, похоже, наглел, что искал. Но даже и тогда он не вытащил искомое на всеобщее обозрение. Вместо этого глянул на единственную камеру, о присутствии которой они знали (прямо мне в глаза, так мне показалось), и выскользнул из виду.
— Я всегда говорил: готовься к худшему, и тогда все покажется не таким уж страшным.
— Обычная размолвка между влюбленными, — заметил Павлов, обращаясь, кажется, к собственным тапочкам. — Циско не собирается лишать тебя жизни.
В ответ из-за дивана высунулась рука, ухватила моего брата за локоть и решительно утащила его прочь из кадра. Если бы я смотрела через
— Береги ковер, — посоветовал он, передавая самокрутку Павлову. — Стоит Картье наткнуться на прожженную дыру, и он сразу поймет, чем мы тут занимались.
Я потянулась к мышке, думая, как они ошибаются, и залезла прямо под диван. Обзор оставлял желать лучшего: всего лишь полоска света, определявшая расстояние между двумя мужскими задами. Фактически полностью видна была лишь пепельница посредине. Опять-таки, меня обеспокоил не столько открывшийся вид, сколько комментарии пользователей, ползущие в окошке чата. Того самого, что возник под картинкой, стоило мне оказаться под диваном.
ВАКХ: Только взгляните на эти комья под диваном!
ТРОГЛОДИТ: Ну и грязища! Нет ничего хуже скопления домашней пыли.
ЗАБИНТОВАННЫЙ: Эй, люди! Вам не нравится пыль? Отправляйтесь куда-нибудь повыше.
ВАКХ: Повыше? А ты видал паутину в камере за лампочкой?
Это было даже гаже, чем высказывания повернутых на ступнях фетишистов; похоже, привлеченная этим сайтом аудитория могла обрести голос только на уровне половиц. Я уже собиралась с духом, чтобы представиться с помощью клавиатуры и взять на себя ответственность за светлые волоски, темнеющие ближе к корням, о которых как раз зашла речь в чате, когда брат опередил меня буквально на миг:
— Не помешает устроить здесь генеральную уборку, — услышала я его голос.
— Да брось ты. Потерпит еще с месяц.
Рука, взъерошившая ворс на ковре, опустилась вниз.
— Пощупай, Слим. Тут полно крошек от бисквита и прочей грязи.
— Неужто твой бзик на чистоте — какая-то гормональная примочка? Совсем как у сестры: сплошные страсти на пустом месте. Имей в виду, она девчонка, ей это позволено.
Павлов нащупал комок пыли и бросил его в соседа.
— Я говорю о достойном существовании человека, — заявил он. — Одному богу ведомо, что творится под этим диваном.
Потянувшись к бокалу, я благословила им экран и обнаружила, что уже успела осушить его.
33
Бармен обслужил меня мигом. Он как раз разгружал аппарат для мытья стаканов, когда я оставила свой пост у компьютера и приблизилась к стойке. Наверное, павшая на беднягу тень, похожая на Джека- Потрошителя, убедила его, что стаканы могут подождать. Меня преследовали адовы муки: я знала, что натворила, и инстинкт советовал мне стереть это из памяти, основательно напившись. Пока бармен обслуживал меня, я наблюдала взлет воздушного пузыря за стеклом и думала, не посоветовать ли ему открыть вентиль пошире и нацедить кружку-другую.
— Ты встречаешься с кем-нибудь? — спросила я.
Бармен с бокалом придвинулся ближе, но дистанцию все же держал. Не знаю, кого из нас больше удивил этот внезапный вопрос. Он просто сорвался с моих губ. Импульсивная нужда перемолвиться с кем-то хоть словечком. Хорошо еще, что бармен был красавчик, хоть и держался как-то по-мальчишески настороже.
— Не пугайся, — успокоила его я. — Не собираюсь бросаться к тебе в объятия. Пока что меня больше интересует содержимое твоей головы.
Немного расслабившись, бармен тщательно вытер стойку тряпочкой и поставил передо мною заказ.
— Встречаюсь, — подтвердил он, застенчиво улыбаясь.
— Хорошо, — одобрила я, чувствуя себя идиоткой. — Я тоже.
— Прекрасно, — улыбка стала совсем беззаботной. Он оперся на локти. — У нас много общего.
Я глядела вдоль стойки, подавляя в себе искушение спросить, не желает ли он развлечься в любом случае.
— Просто хотела поинтересоваться: знает ли тебя твоя вторая половина как облупленного или что-то ты держишь от нее в тайне?
Обернувшись, я увидела, что он взвешивает мой вопрос, а вовсе не меня. Какая досада. Для разнообразия мне сейчас не повредило бы чужое внимание.
— Отвечу так: ты уже третья на этой неделе задаешь мне подобный вопрос.
— Шутишь!
— Это же интернет-кафе, — пожал плечами бармен. — Романы, которые завязываются у монитора, как правило, основаны на взаимных выдумках. Люди приходят сюда, чтобы анонимно пофлиртовать в чате или завести бурный роман в эпистолярном жанре с прекрасным незнакомцем, но всегда есть опасность, что кто-то без памяти влюбится в собственные фантазии.
