— Только быстрее, я хочу домой!
Джордж склонился над лежащим мужчиной, затем мельком заглянул в салон «форда» и тут же вернулся обратно.
— Ну что там? — тут же спросила Долорес, неотрывно следившая за всеми его действиями.
— Два трупа. Давайте поскорее уберемся отсюда, пока не вернулась полиция.
Они вошли в дом, и Долорес, тщательно заперев дверь, тут же устремилась к бару.
— Мне совершенно необходимо выпить, — пояснила она Джорджу, с любопытством рассматривающему ее изящно обставленное жилище. — Чего вам налить?
— Виски.
— Хорошо.
Разговор возобновился лишь после того, как они молча осушили бокалы и Долорес дрожащими от волнения руками тут же налила еще.
— По-моему, мы с вами сейчас думаем об одном и том же, — заметила Долорес.
— О том, что давно пора перейти на «ты»? — попытался пошутить он.
— Об этом тоже. Но прежде всего о сеньоре Доменико, — ответила Долорес. — Кстати, с ним я все время была только на «вы».
— Думаешь, он будет нам за это мстить?
— Прекрати дурачиться!
Джордж заглянул в ее испуганные глаза и тут же сменил тон, заговорив нежно и серьезно:
— Я прекрасно понимаю, чего ты боишься, милая. Месть входит в кодекс чести любого уважающего себя мафиози. Сегодня нам повезло, что охотились на кого-то другого. Однако стоит ли дожидаться, пока мы станем объектом подобной охоты?
— Но что же делать?
— Ты по-прежнему не хочешь обращаться в полицию?
— Нет, — отрывисто ответила Долорес.
— Но почему?
— Потому, что я слишком хорошо знаю местные нравы.
Джордж призадумался. С одной стороны, обращение в полицию было бы самым простым и естественным выходом из сложившейся ситуации. Но, с другой… С какой стати он хочет свалить на кого-то другого заботу о безопасности доверившейся ему девушки?
— Да, пожалуй, ты права, — сказал он, обняв сидящую рядом с ним на диване Долорес за плечи.
— Вот видишь!
— И поэтому у меня к тебе другое предложение.
— Какое же? — Немного успокоившись, Долорес с нескрываемым любопытством посмотрела на своего собеседника.
— Почему бы тебе не полететь со мной в Канаду? — выпалил Джордж и поспешил добавить: — Хотя бы на время, пока сеньор Доменико о тебе не забудет или пока его самого не настигнет чья-нибудь пуля…
— Но ведь у вас ужасно холодно! — в притворном ужасе воскликнула Долорес и, словно бы в подтверждение своих слов, зябко передернула плечами.
— Зато у вас слишком жарко, — резонно возразил Джордж.
— Однако я не поняла: в каком качестве ты предлагаешь мне с тобой ехать?
Судя по этому чисто женскому вопросу, Долорес окончательно успокоилась, зато Джордж разволновался не на шутку.
— Ну, допустим, в качестве невесты, — неуверенно пробормотал он, помня все свои предыдущие неудачи на этом поприще. — Я еще не встречал такой необыкновенной женщины, как ты, и мне очень хочется познакомить тебя с моей матерью, которая давно мечтает, чтобы я женился.
— А ты у нее такой послушный сын?
— Дело не в этом…
— Иди ко мне! — неожиданно перебила его Долорес странно-звенящим голосом.
— Что?
Джордж удивленно вскинул голову, а уже через мгновение заключил ее в объятия…
Из окна уютной гостиной открывался вид на сад, посреди которого светилась стеклянная пирамида — изыск современных архитектурных дизайнеров, — скрывающая внутри себя фонтан, бьющий разноцветными струями. Помимо его неяркого света, комнату освещало бра, отбрасывая на стены причудливые тени. Именно этот по-южному мягкий полумрак казался Джорджу наиболее соответствующим моменту.
Долорес поддалась внезапно нахлынувшей истоме и обмякла, отдаваясь ему во власть, когда Джордж стал ее целовать. При этом она погладила его по волосам — так, как обычно гладят кота, а не мужчину.
Усмехнувшись этой мысли, Джордж вдруг подумал, что если ей и хочется сейчас лечь в постель, то лишь затем, чтобы коснуться щекой подушки и тут же уснуть. Впрочем, после столь бурно проведенного дня в этом не было ничего удивительного.
Однако он сам уже испытывал столь горячее нетерпение, что невольно начал высвобождать заправленный в юбку тонкий джемпер, причем делал это убаюкивающе-осторожными движениями, как отец, раздевающий на ночь засыпающего на ходу ребенка.
Неожиданно Долорес отвела его руки и, кокетливо растягивая слова, произнесла:
— Я сама…
Как же Джордж ценил именно эти предшествующие главному мгновения, когда два обнаженных, еще холодно-упругих тела оказываются на туго накрахмаленной белоснежной простыне и первые прикосновения и поцелуи вызывают ту легкую чувственную дрожь, которая стремительно переходит в учащенное дыхание и обжигающий внутренний жар!
А дальше — завораживающая любовная игра и неистовое желание почувствовать самое острое, самое бесстыдное, самое сокровенное наслаждение…
— Да ты просто вилкабамба! — восхищенно воскликнула Долорес немного погодя, любовно играя волосками на его груди.
Джордж самодовольно усмехнулся. Он знал, что индейцы этого племени, обитающие в горах Эквадора, славятся своей долголетней половой активностью. Некоторые из них ухитряются иметь детей даже в столетнем возрасте, поэтому он с удовольствием воспринял комплимент.
— Слушай, — встрепенулся он, — а что, если мы выпьем еще по глоточку?
— Какой ты у меня молодец! — Долорес нежно поцеловала Джорджа, глядя на него с любовной иронией. — Всегда предложишь что-нибудь оригинальное!
Спрыгнув с кровати, она отправилась в другую комнату, а когда вернулась с двумя бокалами, спросила:
— Почему ты до сих пор не женат?.. Впрочем, догадываюсь. Твоя почтенная матушка еще не нашла для тебя подходящей кандидатуры, не так ли?
Притянув Долорес к себе, Джордж поцеловал ее и только потом ответил:
— Вот и не угадала. Моя почтенная матушка так хочет видеть меня женатым, что согласилась бы увидеть в невестках даже медведицу, — с мрачным юмором заявил Джордж. — А ты почему не замужем?
— Муж, вполне возможно, захочет, чтобы я родила ему детей. А это не входит в мои планы, — вздохнула Долорес.
— Ты не любишь детей? — удивился он.
— Очень люблю, но для актрисы кабаре это верный конец карьеры. А ты?
— Что — я?
— Хочешь иметь детей?
— О да! Теперь — да!
— Что значит — теперь?
— Это значит, что за столь короткое время я дважды был на волосок от смерти и понял, что не имею права прерывать ту тоненькую ниточку жизни, которая таится в моих генах.
— Зато я тебя что-то не очень понимаю…
