— Конечно. Я позвонила ему, как только выяснила, что Мелани была их пациенткой. Он разговаривал со мной покровительственным тоном. Сказал, что я должна обратиться к психологу, который специализируется на — цитирую — «таких женщинах, как вы».
— Он предложил вам поговорить с Гарри Клайном?
— С их штатным психологом? Нет. Похоже, тот принимает только женщин, которые еще не сорвались с крючка и из которых еще можно выжать немного денег.
— Есть ли возможность сделать анализ ДНК?
— Я так далеко не заглядывала. Хотите — верьте, хотите — нет, в подобных случаях закон защищает родителя-опекуна — что просто низко. Это мой ребенок, девочка должна быть со мной.
Лейк снова посмотрела на фото: сходство малышей просто невероятное. Если Алексис права и клиника пошла на это, дабы увеличить шансы Мелани забеременеть, то скорее всего это не первый такой случай — и не последний.
— Как вы считаете, Мелани подозревает, что ребенок может быть не ее?
— Сомневаюсь, — ответила Алексис. — Если вы отчаянно хотите ребенка, то не позволяете задавать себе подобные вопросы. Было это сделано намеренно или нет, но Шерман блестяще согласовал цвета. Мелани светлая, как и я. И у ее мужа тоже, должно быть, светлые волосы. Его фамилия Тернбулл — выпендрежное английское имя.
Лейк похолодела. Мелани Тернбулл. Она слышала это имя, причем недавно.
И тут она вспомнила. Это имя было написано на клочке бумаги, который она видела в черной чаше в квартире Китона.
Глава 20
— Вы знаете ее? — спросила Алексис. Она заметила проблеск беспокойства в глазах Лейк.
— Нет, конечно, нет. Я просто пытаюсь переварить все это.
— И что вы намерены сделать, чтобы помочь мне?
— Что? — рассеянно спросила Лейк не в силах сосредоточиться. Почему у Китона было записано имя Мелани Тернбулл? Он наткнулся на что-то подозрительное в связи с ее беременностью? Может, именно поэтому он решил отказаться от работы в клинике? И может, по этой причине его и убили.
— Вы хотели знать правду, и я рассказала ее вам, — с раздражением напомнила Алексис. — И?..
— Позвольте мне задать вам еще один вопрос, — попросила Лейк, стараясь обрести почву под ногами. — В тот день, когда говорили с Шерманом, вы не обращались к еще одному доктору? К Марку Китону?
— Нет, — ответила Алексис — ее, казалось, удивило отклонение от темы. — Я никогда о нем не слышала. Так вы можете попасть в лабораторию или нет?
— Я очень хочу помочь вам, но что даст проникновение в лабораторию? Не уверена, что там можно что-то обнаружить.
— Вы сможете понять, как настроены ее сотрудники, — сказала Алексис. — Можете подслушать что- то важное.
— Очень сомневаюсь, что они скажут что-то уличающее докторов в моем присутствии, даже если мне удастся провести среди них какое-то время. Но послушайте, у меня есть доступ к картам — я просматривала вашу карту. А теперь, когда я знаю про Тернбуллов, то могу посмотреть в их карте, нет ли там чего-то, связывающего вас.
— Например?
— Врачи должны были указать в карте Мелани, откуда взяты эмбрионы. Имея на руках обе карты, я смогу установить это.
Алексис скептически посмотрела на нее.
— Надеюсь. — Она отвела глаза и задумалась.
— Вы должны быть в курсе того, что в вашей карте сказано, будто у вас было всего два эмбриона. А вы сказали, их было гораздо больше.
Алексис сердито покачала головой:
— Просто ублюдки. Если Брайан когда-либо пойдет на попятный, они скажут, что эмбрионов было меньше, чем я думала, или что некоторые погибли.
Неожиданно в глазах Алексис появились слезы. Лейк впервые увидела, что она очень ранима.
— Я непременно постараюсь помочь вам, — пообещала она. — Сегодня же пойду в клинику и попробую посмотреть карты. И если найду что-нибудь, то дам вам знать.
Когда Алексис провожала Лейк до двери, то так сильно схватила за руку, что ей стало больно.
— Я должна вернуть своего ребенка, — сказала она. — Должен найтись судья, который встанет на мою сторону, если вы докажете, что Шерман вытворил такое.
Когда Лейк несколькими минутами позже покидала здание, то увидела, что консьерж посмотрел на нее с любопытством, — вероятно, выглядела она ужасно. Пройдя полквартала по направлению к Пятой авеню, она остановилась и присела на крыльцо. Правда ли то, что рассказала Алексис? — подумала Лейк. Все это казалось невероятным. А то, что Китон записал имя Мелани, могло быть простым совпадением.
Если доктора в клинике действительно используют чужие эмбрионы, то делают это не для того, чтобы доставить дикую радость пациентам. Они всего лишь хотят повысить рейтинг клиники и улучшить репутацию, ведь получалось, здесь женщины любого возраста способны забеременеть. А это обеспечивало большие доходы.
Китона убили, наверное, поэтому. Он как-то выяснил, что Мелани подсадили чужие эмбрионы, и решил связаться с ней.
А может, подозрения появились у Мелани и она сама решила вступить с ним в контакт?
Лейк достала из сумочки блэкберри, набрала 411 и узнала номер Стива и Мелани Тернбулл, живущих в Бруклине. Она начала было набирать этот номер, но остановилась. Одно дело позвонить Алексис, поскольку та уже добралась до продюсера Арчера и хотела изложить ей свои догадки, но что Лейк могла сказать Мелани? «Ваш ребенок вовсе не ваш, и нам надо поговорить»?
Нет, следовало прежде найти в карте Мелани указания на ее связь с Алексис. Лейк поднялась со ступеньки и посмотрела на часы. Через семь часов она должна представить презентацию. Она боялась возвращаться в клинику — слишком важная информация оказалась в ее распоряжении, — но ей необходимо пойти туда. После презентации у нее уже не будет возможности просмотреть записи в картах, поскольку клинику вечером закрывают. Значит, ей следует прийти туда заранее.
Вернувшись домой, Лейк прорепетировала презентацию еще несколько раз. Она понимала: единственный способ пройти через все сегодня вечером — это всецело сосредоточиться на слайдах, а не на аудитории. «Какая ирония судьбы», — думала она, глядя на слайд с доказательствами успешной работы клиники с женщинами в возрасте.
Лейк снова вспомнилась Мелани Тернбулл. Видимо, прежде чем звонить ей, следует сначала просмотреть карты. Вдруг сегодня у нее что-то получится?
Около двух она сделала себе салат с консервированным тунцом и луком, таким старым, что он пустил толстые зеленые побеги, и съела его без аппетита. Затем схватила блэкберри и все же набрала номер Мелани, решив рискнуть. Ей спокойно ответила женщина, а на втором плане играла классическая музыка и что-то лепетал ребенок. «Какой контраст, — подумала Лейк, — с полной тишиной в квартире Алексис Хант».
— Это Мелани Тернбулл? — спросила она.
— Да. Кто говорит?
— Меня зовут Лейк. Я… подруга доктора Марка Китона. Вы ведь разговаривали с ним, верно?
— Что? — В голосе Мелани появилось легкое раздражение. — Я понятия не имею, о чем вы.
— Доктор Китон работал в Клинике по лечению бесплодия на Парк-авеню. Его убили на прошлой неделе. Я знаю, что есть — ну, скажем так — конфиденциальные вопросы, которые вам с ним надо было обсудить. Речь идет о вашем ребенке.
