наконецто добравшийся сюда от дома викария, а его, разумеется, воспитали в духе восемнадцатого столетия, когда с учеными чужестранцами полагалось беседовать на латыни. Учитель знал, что обращается к Профессору, ибо помнил описание, данное Марииной пленницей.
– Vir eruditissime, – радостно воскликнул Профессор, – sed solo цпге mihi cognite…
Когда из темноты возник фрегат, оба уже сидели бок о бок на приступочке лодочного домика и взахлеб беседовали о человеке по имени Помпониус Мела.
На фрегате приплыл Адмирал, желавший узнать, в чем дело, какие такие новости от Марии? Члены команды свисали с фальшборта, приоткрыв рты, словно бы намереваясь эти новости съесть. Тут даже Школьный Учитель сообразил, что навряд ли главной целью визита являлся Помпониус, – вспомнил о том и Профессор.
После того, как он пересказал свои новости, состоялся военный совет.
С учетом характерных особенностей людей, пленивших Марию, было очевидно, что чем скорее ее удастся спасти, тем будет и лучше. Дворец располагался в четырехстах ярдах от Шахматного озера. Для того, чтобы покрыть это расстояние шагами, составляющими три дюйма в длину, отряду лиллипутов потребуется три четверти часа. Профессору же хватило бы нескольких минут. Поэтому было решено немедленно снять с фрегата шестьдесят матросов с тем, чтобы Профессор, завернув их, словно в узел, в пальто, осторожно, но спешно доставил ко дворцу, где они смогут без малейшей задержки приступить к поискам. Тем временем, фрегат вернется на Отдохновение и заберет еще мужчин, верховых крыс и стольких женщин, без скольких удастся на острове обойтись. Если Профессор согласится вернуться к озеру, чтобы погрузить в пальто новую поисковую партию, она уже будет его здесь ожидать. Поиски следует разнообразия ради начать с Восточного крыла, распределившись группами по коридорам и этажам, действовать же надлежит со всевозможной поспешностью, передвигаясь от входов в глубину, пока все не встретятся в середине крыла. Вторая доставленная Профессором партия спасателей займется Северным крылом, третья – Южным и так далее, по порядку. Обнаружив закрытую дверь, следует под нее заглянуть, если, конечно, удастся, если же нет – покричать и прислушаться. Слух у лиллипутов острый, он, вероятно, позволит им услышать дыхание Марии, даже если во рту у нее кляп. Когда и если Марию удастся найти, тот, кто ее обнаружит, должен, не теряя времени, добраться до ступеней, расположенных под часами Северного фасада, здесь его будет ждать бригада неотложной помощи. Находясь поблизости от Северо-северо- западной гостиной, действовать надлежит не производя ни малейшего шума. При посылке рапорта на нем необходимо проставить время (в часах) и самое главное – рапорт следует писать в трех экземплярах и с заглавными буквами.
Отдельный отряд, составленный из самых бесстрашных сорвиголов, должен будет дождаться полуночи и, если все сложится наихудшим образом, связать во сне мисс Браун, как связали некогда изнуренного Гулливера. Тогда они смогут колоть ее булавками, пока она не откроет, где заточили Марию.
Поиски начались.
Тем временем, в сохранившей обстановку гостиной привычно сидели по сторонам от камина мисс Браун с викарием – два безмолвных истукана в вечернем платье. Лиллипуты могли разглядеть их сквозь окна и изпод дверей: викария облекало священническое одеяние из черного шелка, в руке он держал стакан кислого шерри, – наполненный до половины, поскольку скупость не позволяла ему выпить целый стакан; а мисс Браун, приукрасившая себя фиолетовой кружевной косыночкой, со своего рода надменной жадностью кушала шоколадки. Сказать друг дружке им было покамест нечего. Возможно, они размышляли о том, как лучше сломить дух Марии, и мечтали об огромном богатстве, которое расчитывали приобрести, продав маленьких островитян в рабство – цирку в «Олимпии» или киномагнатам в Голливуде.
Покончив с шоколадками, мисс Браун уселась за пианино и принялась играть церковные гимны.
Под треньканье пианино Народ лиллипутов безмолвно и встревоженно топотал по коридорам, и звук их шагов был не громче того, какой издает, ударяясь о землю, древесный листок.
Согласно инструкциям, они заглядывали под двери и звали повизгивающим шепотком: «Мария! Мария!». Они сноровисто лезли вверх по громадным ступеням, пользуясь доставленными фрегатом штурмовыми лестницами. Когда возникала необходимость спуститься, они съезжали по перилам. По коридорам они, сберегая время, передвигались бегом. Снаружи в непроглядной тени, отбрасываемой колонной Северного фасада, ждал вместе с бригадой неотложной помощи раздираемый нервной тревогой Профессор. Он боялся, что мисс Браун может застукать его и вновь обозвать несчастным шпиком, но еще сильнее боялся он за Марию.
В конце концов, послышалась быстрая пробежка как бы мышиных ног по мраморным плитам и показался запыхавшийся гонец. Рапорт в трех экземплярах он принести позабыл, но зато не забыл новостей. Профессор увязал его и бригаду неотложной помощи в пальто и со всех ног помчал вниз по лестнице, предназначавшейся когда-то для слуг.
Они летели вниз мимо пустых кладовок и чуланов для метел, вниз по деревянным ступеням, страшно отзывавшимся на удары Профессоровых гвоздями подбитых сапог; все глубже и глубже вниз – к каменным стенам, паутине и запаху покрытых плесенью пробок. Мимо клеток, в которых когда-то рядами лежали бутылки с вином, и чьих-то следов в пыли; мимо сводчатых склепов и метавшихся там теней, творимых Стряпухиным фонарем, который Профессор предусмотрительно прихватил; мимо тяжелого сейфа, где некогда, окруженный лучистой тьмой, лежал прославленный Бриллиант Мальплаке, в 480 карат, украденный Вильямом Мальплаке («Великим Мытарем») у Набоба Кокосы; мимо кирпичных арок, кладка которых скрывала, быть может, немало замурованных заживо Монтрезором вороватых любителей шерри; спеша, пробегали они мимо множества тяжких дверей, ведущих в винные погреба, дверей, снабженных снаружи засовами, но лишенных замков, и наконец, достигли последней, массивной двери, за которой помещалась темница. Дверь была заперта. Горсточка лиллипутов стояла пред ней, указывая на пыльный пол с отпечатками Марииных ног.
Глава XXIII
Дверь соорудили кода-то с таким расчетом, чтобы она выдержала удары боевого топора. Два слоя дерева, в одном из которых древесные волокна шли вдоль, а в другом поперек, так что никаким топором разрубить ее было невозможно. В давние дни, когда ее только-только навесил на петли кто-то из вассалов Вильгельма Завоевателя, дверь запиралась на громадный, размером с полено, какое сжигают на святки, деревянный брус, ходивший в двух больших пазах, оставленных в каменной кладке. Когда брус изъели черви, – а случилось это уже в пору правления королевы Елизаветы, – деревенский кузнец сковал взамен него железный замок. Замок этот и поныне оставался на месте и был заперт. Ключ, весивший два фунта и три унции, мисс Браун уволокла с собой. Помимо замка, на дверь примерно в то же время поставили несколько больших и крепких засовов. С ними особой возни не предвиделось, поскольку их достаточно было вытянуть из скоб, – если, конечно, вы находились перед дверью, а не за ней. Со времени Елизаветы немалое число людей потрудилось над дверью, стараясь сделать ее понадежнее. В пору Регентства кто-то оборудовал ее железными прутьями, такими же как те, из которых состояла оконная решетка, но и эти прутья выдвигались, подобно засовам. При королеве Виктории кто-то навесил на дверь подобие цепочки, на какие в жилых домах запирают изнутри входные двери. При короле Эдуарде сюда приехал специалист из
