– По меньшей мере полсотни. Скажем, по тысяче фунтов за штуку. Я полагаю, мы, наконец, можем дать Марии поужинать!
Мисс Браун придвинула свечу еще ближе к лицу мистера Хейтера.
– А Профессор?
– Его можно будет выпустить, как только мы переловим этих малявок.
– Вы что, оглохли?
– Оглох, мисс Браун?
– Он обнаружил вашу подопечную прикованной к стене подземной тюрьмы и собирается обратиться в полицию. Вы же слышали, как он говорил об этом. У Общества предотвращения жестокости, мистер Хейтер, вероятно, найдется, что нам сказать.
– Но мы же не можем вечно держать его тут под запором. Кроме того, когда мы продадим человечков…
– Вы обратили внимание на то, что он и человечки, судя по всему, знакомы друг с другом?
– Силы небесные! Вы хотите сказать, что он может предъявить на них приоритетные права? Но они же проживают на нашей земле, не на его. Они составляют собственность землевладельца. У него нет на них прав, мало ли с кем он знаком…
– Землевладелец здесь – Мария.
– Однако, дорогая моя леди, я не понимаю, что вы предлагаете… Нельзя же держать их здесь вечно… Трудности с кормлением…
– А зачем нам их кормить?
– Вы говорите невозможные вещи! Не можем же мы… Это было бы… грешно. Люди, склонные во всем видеть дурное, могли бы счесть это равносильным убийству. И потом, даже если мы заморим их голодом, мы все равно попадем тем самым в опасное положение. Нет, немыслимо.
– Мы ведь сказали Стряпухе, что Мария уехала к тетке, а где в настоящее время пребывает Профессор, вообще никому неизвестно.
– Но подземелье до сих пор посещают любители древности!
– Мы в состоянии отменить эти посещения на месяц-другой.
– Мисс Браун, мы не можем, нет, мы не должны даже помышлять о подобном. Мы же христиане. Мы не вправе думать только о себе. Кроме того, если мы оставим этих двоих взаперти, как же выйдут наружу все остальные – маленькие?
– Сэр Исаак Ньютон просверлил в двери дырку, чтобы его кошечки могли ходить взад-вперед.
– Остроумно. М-м-м-м-м. Вы предлагаете проделать дырку и поставить с нашей стороны крысоловку, чтобы их переловить? Да. А Профессор с Марией тем временем будут сидеть внутри…
– Доносчик и его доказательство.
– Это вы предложили воспользоваться кандалами.
– Нет. Это вы предложили.
– Я или вы, но если на нас натравят Общество предотвращения, мы оба сядем в тюрьму.
– Именно.
– Мисс Браун, нам должно противиться искушению. Ваше предложение слишком опасно. Об убийстве не может идти и речи. Конечно, о преднамеренном убийстве в данном случае говорить не приходится, поскольку мы же не обязаны кормить Профессора до скончания его дней, но мы должны думать о том, как это могут истолковать другие люди. Нет, мисс Браун, нам следует подойти к ситуации с большей осмотрительностью. Мы можем, как вы предложили, просверлить дырку, переловить человечков, через то же отверстие снабдить пленников водой и пищей и продать наш улов. Как только мы обменяем чеки – то есть, я хотел сказать, чек, – на наличные, мы отправимся во Флориду или в какой-нибудь роскошный отель на Азорских островах, отправимся самолетом. А уж попав туда, мы можем спокойно телеграфировать Стряпухе, чтобы она их выпустила. Что же касается убийства, – на убийство я не согласен! Удивляюсь, как вам пришло в голову даже упомянуть о чем-то подобном!
Мисс Браун задумалась, уминая толстым пальцем сало, стекающее со свечи. Наконец, она произнесла:
– Вам придется принести из дома долото и коловорот. И крысоловку, конечно. Или птичью клетку.
Она как-то сразу перестала называть его «мистером Хейтером» и обращалась с ним теперь как с равным, если не подчиненным.
Между тем в погребах Профессор пытался справиться с дверью, орудуя топором короля Карла. Дверь оказалась той же конструкции, что и прежняя, так что топор ее не брал. Петли находились по другую от них сторону. Они попали в ловушку.
Профессор вернулся в тюремное подземелье, где сидела, оглядываясь, Мария. Умственное напряжение, которого потребовали от него сначала дверные петли, а после ссадины Марии, изнурило Профессора, и он начинал понемногу впадать в сварливое состояние. Ему хотелось домой – почитать книжку.
– Ну вот, мы и попались.
Мария весело произнесла:
– Должна сказать, это приятнее, чем сидеть тут одной.
– Тебе, может, и приятнее, а мне нет. Я люблю одиночество. И надо нам было поднимать такой шум! Скакали тут с топорами. А у меня дома копченая селедка осталась, на ужин.
