— Куда тебе бежать, — пробурчал он, размыкая оковы. — Но потом, когда оденешься, я застегну их снова, договорились?
Сен-Клер предпочел промолчать и принялся облачаться в предложенные неверным длинные просторные одежды. Он уже успел привыкнуть к таким, поскольку, едва оказавшись в Святой земле, по примеру многих своих товарищей обнаружил явное преимущество одеяний кочевников перед тяжелыми и колючими франкскими костюмами. Замотав на голове бурнус, Стефан распрямился и наконец смог как следует рассмотреть стоявшего перед ним инородца.
Плавные ниспадающие складки кольчуги неверного выгодно подчеркивали его рослость и стройность, сочетаясь с вертикальными линиями доспехов; дополнял картину высокий островерхий шлем. Начищенный стальной нагрудник и кольчужная ткань отливали серебром в лучах утреннего солнца; остальная одежда — хламида под кольчугой и штаны, заправленные в высокие башмаки, — была черной, как, впрочем, и обувь незнакомца, выделанная из мягкой кожи и подбитая толстой подошвой. В такой нипочем бездорожье пустыни. Длинная и также черная спадающая с плеч накидка почти доставала до земли. Вся наружность инородца свидетельствовала не только о его храбрости, но и о богатстве. Сен-Клер нерешительно шагнул к нему.
— Ты янычар? Судя по твоему виду, да. Я, правда, никогда не видел янычаров, поэтому могу только догадываться. Признайся!
Тот дернул щекой, что, видимо, означало улыбку.
— А что ты знаешь о янычарах, Санглар?
Рыцарь молчал, и неверный повторил:
— Нет уж, Санглар, ответь на мой вопрос. Я говорю без угрозы. Что ты знаешь о янычарах? Я бы хотел услышать.
— Что они — доблестнейшие из сирийских воинов, так мне говорили. Их тщательно отбирают и потом из них формируют особые боевые отряды для самого халифа.
Тот слегка склонил голову.
— Верно, верно тебе рассказывали… все так и есть — кроме их хваленой доблести. Аллах не удостоил бы их и взглядом. Они — сунниты.
— Сунниты… А ты — нет? Я правильно тебя понял?
— Я — шиит. Ты знаешь, в чем разница, Санглар?
Сен-Клер опять надолго замолчал, сохраняя бесстрастное выражение лица, чтобы не выдать своих мыслей, а затем неспешно кивнул:
— Немного. В основном то, что в этих краях шиитов — по пальцам пересчитать. Те мусульмане, с которыми я знаком, — все сунниты. Мне также известно, что все вы, шииты Али, — ну, или почти все — недолюбливаете халифов, потому и отзываетесь так пренебрежительно о янычарах.
— Ты меня удивил, Санглар. Я не ожидал от тебя такой осведомленности. В таком случае, сможешь ли ты объяснить, почему мы, шииты, презираем власть халифов?
— Изволь. Вы считаете, что они посягнули на вашу веру, воспользовались своим земным могуществом и титулами, чтобы присвоить себе деяния пророка Мухаммеда, которые, по вашему мнению, этот пророк препоручил своему кузену и пасынку, Али ибн Абу Талибу. Однако я удивляюсь на тебя: ты разъезжаешь в открытую здесь, в землях суннитов, и ничуть не скрываешь, что ты — шиит.
Неверный слушал Сен-Клера, изумленно подняв брови, а затем покачал головой, словно не находя слов от восхищения. Впрочем, он тут же обескуражил Стефана:
— Мы в Сирии, Санглар. Ты успел удалиться от Иерусалима на порядочное расстояние, прежде чем обессилел. Здесь страна шиитов, а суннитов гораздо меньше. Но ты напомнил мне, что нам предстоит долгий путь. Мне придется снова сковать тебя, поэтому прошу тебя не противиться, иначе я просто ударю тебя по голове и надену цепи, пока ты будешь в бесчувствии.
Сен-Клер пристально посмотрел на него, склонив голову набок:
— Есть ли у тебя имя, или я так и буду называть тебя Неверным? Меня, как тебе известно, зовут Сен-Клер.
— Зови меня Гассаном.
— Послушай, Гассан, что я тебе скажу: я пеший, без оружия и доспехов. К тому же мои жизненные силы — вернее, то, что от них осталось, — в совершенном упадке, поэтому я сомневаюсь, что мог бы сбежать от тебя, даже если бы очень захотел.
— У меня есть для тебя конь.
— Чудесно. Я признателен тебе за это, но я не смогу подняться в седло со скованными ногами.
— Ты сядешь в седло, и я скую тебя под брюхом лошади.
— Тоже не годится. Неудобно будет всем: и мне, и тебе, и коню. Согласишься ли ты оставить цепи при себе, если я дам свое благородное слово не пытаться убежать?
— Ты — и благородное слово? Слово христианского ференги?
Сен-Клер поморщился, фыркнул и наконец кивнул:
— Пожалуй, ты прав, и возразить мне нечего. Пусть будет слово не франка-христианина, а воина, которому дорого его доброе имя.
При этом Стефан прогнал воспоминание о том, как сам очутился здесь. К его удивлению, облаченный в черное шиит согласился без дальнейших колебаний:
— Договорились. Так ты обещаешь?
— Можешь не сомневаться.
— Вот и хорошо. Тогда уберем это, откуда взяли.
Гассан принялся засовывать кандалы в дорожную суму. Неожиданно он обернулся и бросил Стефану некий мелкий предмет:
— Это, случайно, не твое?
Сен-Клер перехватил вещицу на лету и в изумлении вытаращил глаза: у него на ладони лежал голубой камешек из подземелий Храмовой горы.
— Где ты это нашел? — тут же спросил он.
— У одного из скотов, которых я подстрелил сегодня ночью. Висело у него на запястье, но я сразу понял, что оно чужое.
Только сейчас Сен-Клеру пришло в голову, что, к стыду своему, он за все утро даже не вспомнил о судьбе своих бывших спасителей. Он огляделся, но нигде не смог обнаружить даже следа их пребывания.
— Где они? Что с ними случилось?
Гассан скривил губы в сардонической улыбке:
— Я случился, Санглар. С ними случился я. Но ты, наверное, хочешь узнать, где они теперь? Сегодня утром я привязал тела к лошадям и оттащил подальше от водоема, в пересохшее русло. Это довольно далеко отсюда, и вонь от их гниющих трупов до пруда не дойдет.
— А кто они, ты знаешь?
— Нет, понятия не имею. Просто кочевники, но не из окрестных земель, а откуда-то издалека. Вчера я попытался поговорить с ними, но не понял ни единого слова из их речей. Чужой язык и чужие люди. Впрочем, они сунниты, так что мир без них не обеднеет. Теперь пора в путь. Ты не против?
— Нет, но мне бы хотелось отыскать свой меч. Эта вещица была привязана к эфесу.
Гассан только покачал головой:
— Я не видел ничего похожего на меч ференги. У этих простаков и оружие было никчемное, жалкие железки. Если бы им попался в руки стоящий клинок, они бы его поберегли. Вероятно, ты отвязал этот камешек еще до того, как потерял меч. Собирайся, пора трогаться.
Сен-Клер еще помялся на месте, озадаченный хитросплетениями недавних событий, приведших голубое украшение обратно к нему, а затем взвалил на плечо увесистую суму с предназначенными для него кандалами и пошел вслед за Гассаном к двум великолепным белым скакунам и кучке верблюдов, привязанных в тени пальмовой рощицы. Гассан укрепил суму и два полных бурдюка с водой на спине одного из верблюдов, и весь караван направился на юг, дальше в пустыню.
