открытия. Поэтому я хочу спросить… поверь, не из праздного интереса, просто нет сил сдерживаться… что же будет с нашим орденом — орденом Воскрешения в Сионе? Останется ли он тайным, как и прежде, или выйдет на свет вместе с найденными доказательствами — и мы, соответственно, тоже?
Де Монбар воздел руки:
— Это превыше меня. Даю тебе слово, Стефан, я понятия не имею. Подобные соображения лежат вне моего влияния или даже толкования. Одно могу пообещать с уверенностью: что бы мы здесь ни нашли — сегодня, завтра или впоследствии — будет тщательно описано и внесено в реестры, прежде чем весть о наших открытиях выйдет за пределы подземелья. В зависимости от величины хранящихся здесь сокровищ, подобная задача может потребовать месяцев, если не лет… но ее необходимо выполнить — важность такого мероприятия не подлежит сомнению.
Де Монбар помолчал и потом снова улыбнулся Сен-Клеру. В неверном свете факелов его лицо казалось странно подвижным, а зубы поблескивали.
— Впрочем, может, мы не найдем больше ничего — кроме тех кувшинов. Итак, ты уже готов применить свой закон рычага? — Сен-Клер кивнул. — Хорошо. Ну, взялись? Раз, и два… и три!
Они стали медленно распрямляться, согласным усилием таща на себя крест и смотря в глаза друг другу; мускулы на их бедрах и икрах натянулись и тряслись от напряжения. Вросший в пол анк постепенно стал поддаваться — монахи скорее угадали, нежели заметили едва уловимое движение в нем. Они не ослабили хватки, и еще через секунду крест действительно стронулся с места — на этот раз ошибки быть не могло.
Сен-Клер с покрасневшим от натуги лицом выдохнул:
— Еще раз… Взяли!
Никакого результата не последовало, и де Монбар велел прекратить попытки и передохнуть. Еле заметный сдвиг каменного креста убедил монахов в верности их предположений, поэтому оставалось только запастись терпением и пробовать поднимать его снова и снова. Немного отдышавшись, оба не сговариваясь заняли свои места и принялись тянуть за перекладину, используя всю энергию бедренных и икроножных мышц для противоборства силе, удерживающей анк в неподвижности.
Вторая попытка принесла неожиданные плоды: перекладина резко приподнялась примерно на фут и застряла в таком положении. Ее перемещение сопровождал неясный, но достаточно громкий звук удара, словно от падения чего-то с большой высоты; за ним последовал приглушенный, еле уловимый шум, напоминающий скрежет камня о камень и исходящий, казалось, прямо из-под ног монахов. Прислушиваясь, Стефан размышлял над механизмом подъема анка.
— Настежь, — произнес де Монбар. — Он открывается настежь.
Именно об этом подумал Сен-Клер, поскольку его изначальным предположением было, что если потянуть за перекладины анка, как за рычаги, то он выйдет из своей ниши, и тогда его можно будет свернуть в сторону. Поворотная ось, по его мнению, должна была находиться в основании креста. Однако все вышло совсем иначе. Вместо этого одна из перекладин треснула и отогнулась вверх, обнажив железный штырь, на котором держалась.
— А что там был за шум? Будто бы под землей что-то сломалось и полетело вниз.
— Мне тоже так показалось, но проверить это будет нелегко. Похоже, наша рукоять больше не желает двигаться.
Де Монбар изо всей силы налегал на перекладину, но она словно окоченела. Сен-Клер зарычал от досады, поднялся с корточек и принялся рассматривать другой анк, выгравированный на поверхности алтаря. Заметив, что брат Андре все еще возится с непокорной перекладиной, он сказал:
— На твоем месте я бы бросил, дружище. Нам ее не поднять. Можно потом возвратиться сюда с ломами и кувалдами, подрыть напольные плиты и посмотреть, что внизу. Я, впрочем, подозреваю, что там просто земля и больше ничего.
— Нет, судя по звуку, там пустота, — рассудительно заметил де Монбар, разглядывая каменное изображение на полу. — Может, и нелепо так считать, но я слышал эхо.
— А как ты узнал, что здесь алтарь? И этот анк?
— Мне говорили. В наших древних архивах имеются соответствующие записи — там до мелочей описана планировка этой залы. Самих манускриптов я не видел, зато до путешествия в Иерусалим не раз встречался с самыми учеными людьми нашего ордена, пытаясь запомнить как можно больше подробностей о чертоге. Так я и узнал его местоположение и обстановку. К сожалению, записи в архивах очень скудны и касаются, в основном, самого анка — и то не напрямую. Он упоминается как ключ… поэтому ссылки могут быть неточными. Заглянув в прошлое, начинаешь понимать, что очевидцы тех далеких трагических событий, спрятавшие сокровища, не могли даже предполагать, сколько им придется пробыть в изгнании. Вероятно, они надеялись вернуться или своим детям передали знание, открывающее путь под эти своды. — Он печально улыбнулся и, озираясь, прихлопнул в ладоши. — Ты сам говорил, что обычному человеку невозможно представить промежуток в тысячу лет!.. Этот чертог невероятно древний. Ты, верно, понимаешь под древностью истекшее тысячелетие, но сама зала гораздо старше, чем ты думаешь. Она была здесь еще до того, как был замыслен храм Соломона. Все в ней: и форма, и планировка, и конструкция — все египетское. Ее выстроили сразу после возвращения евреев из египетской кабалы, с единственной целью — разместить в ней и тем самым спрятать сокровища храма. Согласно архивным записям, в зале два входа, и мы их непременно обнаружим, когда вплотную займемся ее освоением. Впрочем, я подозреваю, что коридоры, ведущие снаружи к обоим входам, были нарочно завалены, скрыты от посторонних глаз, и доступ в них с поверхности невозможен. Те, кто последним уходил из чертога, не оставили грабителям ни малейшей возможности проникнуть сюда.
— Разумеется, — согласился с ним Сен-Клер, — и правильно сделали. Когда же будем открывать кувшины?
Стефан вынул из жаровни факел и направился к ближнему ряду глиняных сосудов. Де Монбар пристально наблюдал за ним, как вдруг, дойдя до вертикальной стелы в середине алтаря, Сен-Клер позвал его из темноты:
— Андре, иди-ка сюда и посмотри.
Заинтригованный его взволнованным тоном, де Монбар поднялся, тоже взял себе головню и пошел на голос. Он застал Стефана в оцепенении — приподняв факел, молодой монах неотрывно взирал на алтарь, и, проследив за его взглядом, де Монбар сам застыл в неподвижности: поднимавшаяся к жертвеннику лестница, еле заметная в скудном освещении, выглядела не совсем привычно. Неожиданно де Монбара осенило: нижний ее пролет обрывался у вертикальной стелы.
— Сам не знаю, почему посмотрел туда, — пояснил Стефан. — Сначала заметил краем глаза… Мы стоим слишком далеко, чтобы делать выводы, но…
— Не хватает нижних ступеней.
Подойдя поближе и присмотревшись, они увидели, что де Монбар ошибся: ступени никуда не делись. Пролет лестницы, ранее восходивший к церковному престолу, повернулся на неведомой оси и теперь уводил вниз, в зияющее темное отверстие, скрытое под алтарной частью. Рыцари довольно долго стояли над провалом, пока Стефан наконец не произнес:
— Вот откуда взялись странные звуки. Спустимся?
— Думаю, надо спуститься, только давай захватим каждый еще по факелу. Кажется, воздух там не спертый, но что в глубине — неизвестно.
Сказано — сделано. Свалив факельные заготовки в кучу у входа в провал, они стали пробираться вниз по лестнице, но вскоре остановились, пораженные необъятностью раскинувшегося перед ними помещения. Спустившись вниз на один пролет от пола чертога, являвшегося, соответственно, потолком нижней залы, монахи прикинули, что ее высота никак не меньше двадцати футов. Стефану показалось, что по своей форме она зеркально повторяет расположенный над ней алтарь. Направо и налево вдоль стен тянулись высокие стеллажи, составленные из полых каменных кубов со стороной длиною в руку — от плеча до кончиков пальцев. В них хранились некие предметы неопределенных форм и размеров, но монахам с мерцающими факелами в руках пока было некогда различать подробности.
Сен-Клер окинул помещение беглым взглядом, пытаясь определить примерное число кубов. Он решил, что галерея — судя по соотношению длины и намного уступающей ей ширины залы, это была именно галерея — тянется приблизительно на пятнадцать шагов или даже больше, и наспех сделанный подсчет
