пожинать; ибо созрел урожай земли твоей!
Феллоуз крикнул от жгучей боли, соскользнул с бархата и неуклюже сорвался, случайно запутавшись в роскошном золоченом шнуре, коим была украшена занавесь. Крик ужаса тут же застрял у него горле, так как изысканно украшенная серебристыми кисточками петля захлестнулась вокруг его шеи. Он тут же отцепился от бархата и скончался, успев дернуться два-три раза, повиснув над алтарем; пятно молофьи моментально начало расползаться по переду его рясы.
Джонс посмотрел на свою работу, и увидел он, что это хорошо. Но он моментально сорвался с места, развернулся и побежал, когда занавесь синего бархата порвалась надвое под воздействием мощного веса болтающегося тела епископа, которое рухнуло на алтарь с тошнотворным хлюпаньем. А в вышине, медная рейка в виде пики, на которую была натянута завесь, сперва неуверенно заскользила, а потом сорвалась с крепления. Падая наземь, за секунду до того, как пробить насквозь труп фиолетоволицего экс-епископа, огромная медная пика сбила чудовищных размеров серебряный канделябр, украшавший алтарь со времен гражданской войны, и когда он, в свою очередь, перевернулся, древний и напрочь высохший бархат мгновенно охватили мстящие языки огня.
5
Билко давал себе поджопники. Он проклинал себя за то, что не остался прошлой ночью посмотреть, как Дэб выражает благодарность и любовь мужчине, который, как она, несомненно, знала, был ее единственным настоящим поклонником. Единственным, кто ее по-настоящему понимал.
Ему следовало забраться на самый верх мусорных баков, стоявших на заднем дворе ее дома, и подсмотреть в окно гостиной, как Дэб открывает его подарок. Хотя… Билко немного напряг мозги и вспомнил, почему так не сделал. Баки были под завязку полны кубышками скисшего молока и гнойной мутью всех разновидностей. Из одного из пластиковых мешков выскочила здоровая крыса, а он, скажем так, не собирался видеться с крысами чаще, чем то было необходимо. Не то, чтобы тухлые яйца и грызуны были чем-то противным до рвоты. По крайней мере, не для него. Они полностью меркли в сравненье с его эскападами третьего дня, то есть третьей ночи.
И что это, блядь, на него нашло? Он потряс головой и ради эксперимента присосался к бычку. Надыбав коробку сучков люцифера, он снова привел его в дымящее состояние. Он просто-напросто не мог вспомнить, что творилось тогда у него в башке. Что за дьявол вселился в него и заставил сделать то, что он сделал? По правде сказать, все, что было после того, как он снюхал всю скорость, маячило неким смутным пятном. Воспоминания его, казалось, полностью состояли из совершенно не связанных между собой осколков. Разговор с Роном о тибетских трубах из берцовых костей. Зрелище Дэб, уболтанной этими неудачниками. Вылет из клуба после короткой схватки с вышибалами в ирокезах. Прогулка по мертвым улицам – лишь изредка до него доносился хохот, а порой – чей-то пьяный крик. Он точно помнил, что никакой блестящей идеи в его башке тогда не было.
Но раз она, выходит, все-таки родилась, он, должно быть, с относительной легкостью пролез через дырку в старинной железной ограде, окружавшей разрушенную церковь рядом с Вудхаусской Пустошью. А оказавшись внутри, найти раздолбанный сарай давно покойного садовника было как два пальца обоссать. Сарай скрывал свои сокровища за деревянной дверью, обитой снизу ржавым листовым железом. Крышу подпирала балка, вся увитая плющем. Он вспомнил, как содрал железо и изо всех сил пнул дверь, и как его нога просто прошла сквозь трухлявую древесину. Внутри был целый набор инструментов и всякие причиндалы; он выбрал очень крепкую на вид лопату.
Билко бросил быстрый взгляд на кровать. Из-под нее торчала рукоятка лопаты. Он в два прыжка настиг ее и выпнул из поля зрения, потом сел обратно в кресло и ради эксперимента присосался к бычку.
– Пидорасы! – крикнул он, швырнув самокрутку через комнату.
Он продирался сквозь ежевику и плющ в поисках подходящего места. Он мельком увидел силуэты разбитых статуй на фоне полной луны. Казалось, что безголовые ангелы стояли на стреме, пока он свершал свои неугодные богу полночные подвиги. Если сама церковь ныне была секуляризована, не относилось ли это и к ангелам? В конце концов, большинство из них были «падшими» в самом буквальном смысле.
Он вспомнил, как всматривался в темноту за какими-то битыми камнями, валявшимися у подножия опутанного плющом обелиска, видимо, опасаясь увидеть, как чей-то скелет таращится на него в неверном свете сучка люцифера. Но внутри обелиска было пусто, и все, что он там увидел, была кирпичная кладка.
И вот ведь какое дело: не то, чтобы он сам нашел то, что нужно. Как бы не так. Оно само его там нашло, типа этого. Он споткнулся об это, потому что оно все заросло ежевикой и всякой херней. Падая, он инстинктивно оперся на лопату, чем спас свою башню от разрушения, это по-любому. Ебаный хуй, подумал он, только представьте себе, что я выбил свои мозги на могилу, и утром какой-нибудь коп находит мой труп с лопатой в руке. Срань Господня!
В момент охваченный паникой, он вскочил, поднял с пола отвергнутый им косяк, зажег его, снова сел и какое-то время задумчиво пыхал.
Он потряс головой, настолько все это было невероятно. Ты, наверное, просто спятил на хуй, и все, подумал он про себя. Ебанулся-таки башкой. А может, башню как сорвало с тех полутора граммов, рассудил он, так и продолжало срывать, хоть он и вырубился ненадолго в клубе «Адский огонь». Но, по-любому, дело было только в бодяге. И, будучи ответственным за тот факт, что скорость становилась минимум в два раза более бодяжной, попадая в его руки, он персонально мог поклясться, что она была на редкость хуевая.
Билко припомнил, как, обнимая лопату и все еще переводя дух, обнаружил, что смотрит на небольшой надгробный камень, возвышавшийся над относительно безъежевичным, травянистым холмиком. Он не удосужился прочесть эпитафию, или что там было написано, так как сразу решил, что не хочет слишком уж много знать о… ну, не хочет, и все тут.
Лопата легко вошла во влажную землю, и, греясь от бодяжной скорости и страха быть схваченным на месте преступления, он быстро добился значительного успеха. Он развлекал себя, воображая, как бы общался с… ну, с этим самым… «Прошу прощения. Сдается мне, нас не представили друг другу»!… Или с каким-нибудь не в меру любопытным офицером Вест-Йоркширской Полиции: «Добрый вечер, констебль. Я правильно копаю до Австралии?» Его бы тут же заперли и стопудово б выбросили ключ.
Билко почувствовал прилив бодрости оттого, что его-таки не застукали, и празднично отбухнул немного из банки СУПЕРКРЕПКОГО ЛАГЕРА(tm), гревшейся на подлокотнике его кресла.
Сколько же он копал? Сказать было трудно, но ему показалось, что прошло очень много времени, пока лопата не уперлась во что-то, по плотности сильно отличное от мягкой земли. Он нагнулся и отскреб ногтями часть почвы, потом эксперимента ради потопал по дереву. Во второй раз за ночь его нога просто прошла насквозь. Он тут же вытащил ее, внезапно почувствовав отвратительный кисло-сладкий запах, сочившийся из-под гнилых, разломанных досок. Потом он просто вбил лопату под доски и выломал их на хуй, нагнулся, сунул руки внутрь и вытащил свой приз. Что было после, он не помнил вообще. Как он дошел до
