– Не поговорить ли нам о грехе и пороке? – умоляюще произнесла Лидия Лейси.
– Ни в коем случае. Еще?
– Может, поговорим про толстую женщину из цирка, у нее еще весь подбородок оброс волосами? – мечтательно попросил Исидор Фейнберг.
– Нет, – отрезал Стюарт. – Вот что я предлагаю – поговорим о Короле Мира. – Он оглядел класс, ища одобрения на лицах детей.
– Никакого Короля Мира нет, – запротестовал Гэрри Джеймисон.
– Какая разница? – настаивал Стюарт. – Нет, так должен быть.
– Короли устарели, – не сдавался Гэрри.
– Ну хорошо, тогда о Председателе Мира. В мире творится беспорядок оттого, что в нем нет Председателя. Я бы сам охотно взялся быть им.
– Вы слишком маленького роста, – возразила Мэри Бендикс.
– Ну и что? – Стюарт был возмущен. – Причем тут рост? Темперамент и знания – вот что главное. Председатель должен обладать знаниями и разбираться в том, что важно. Многие ли из вас знают, что важно?
Поднялись руки.
– Отлично. – Стюарт закинул ногу на ногу и засунул руки в карманы пиджака. – Генри Рекмейер, скажи нам, что ты считаешь важным?
– Луч солнца в пасмурный день и еще мелодию в музыке.
– Правильно, – одобрил Стюарт. – Важные вещи. Но одно ты забыл. Мэри Бендикс, что забыл Генри Рекмейер?
– Мороженое, политое шоколадом, – быстро ответила Мэри.
– Вот именно, мороженое тоже важная вещь. Так, раз уж на сегодняшнее утро мне приходится быть Председателем Мира, надо выработать законы, иначе получится страшная кутерьма, все начнут метаться туда-сюда, хватать что попало и вообще вести себя неподобающим образом. Если играть в эту игру, то играть по правилам. Кто может предложить хорошие законы для мира?
Альберт Фернштром поднял руку:
– Не есть грибов, а то среди них попадаются поганки.
– Это не закон, – поправил Стюарт, – а просто дружеский совет. Благоразумный совет, Альберт, но все-таки закон – нечто более серьезное. Кто еще придумает закон для мира?
– Ничего не тырить, – очень серьезно предложил Джон Полдовски.
– Прекрасно, – одобрил Стюарт. – Отличный закон.
– Отравлять одних только крыс, – высказался Энтони Брендизи.
– Не пойдет, – отрезал Стюарт. – Несправедливо по отношению к крысам. Закон должен быть справедлив ко всем.
Энтони надулся.
– Но ведь крысы несправедливы к нам, – не сдавался он. – Крысы вредны для людей.
– Согласен, – сказал Стюарт, – но с крысиной точки зрения вреден яд. Председатель должен рассматривать каждую проблему со всех точек зрения.
– А у вас не крысиная точка зрения? – спросил Энтони. – Вы немного похожи на крысу.
– Нет, – отрубил Стюарт, – у меня скорее мышиная, а это совсем не одно и то же. Я охватываю проблему в целом. Мне совершенно ясно, что крысы обездолены. Им никогда не дают выйти на открытое пространство.
– Крысы не любят открытого пространства, – заявила Агнес Беретска.
– Это оттого, что стоит им высунуться, как их тут же норовят пришибить. Очень возможно, что крысам понравилось бы открытое пространство, если бы им предоставили свободно им пользоваться. Еще какие- нибудь предложения?
Агнес Беретска опять подняла руку:
– Не воевать.
– Неосуществимо, – возразил Стюарт. – Муж чины любят воевать. Но ты на верном пути, Агнес: уже теплее.
– Не драться? – робко предложила Агнес.
Стюарт покачал головой.
– Ни под каким видом не делать другим гадостей, – предложила Милдред Хоффенштейн.
– Превосходный закон, – похвалил Стюарт. – Пока я буду Председателем, всякий, кто сделает другому гадость, получит взбучку.
– Ничего из этого не выйдет, – заметил Герберт Прендергаст. – Некоторые люди такими уж родились. Вот Альберт Фернштром всегда делает мне гадости.
– Я и не говорю, что обязательно выйдет, – ответил Стюарт, – но закон хороший и стоит его испытать. Попробуем прямо сейчас. Кто-нибудь сделает другому гадость. Ну-ка, Гэрри Джеймисон, сделай гадость Кэтрин Стейблфорд. Погоди, что там у тебя в руке, Кэтрин?
